Он медленно скользнул в меня. Мои пальцы впились в его спину, и я застонала от удовольствия. Он медленно двигался взад-вперед, и я ощущала его близость каждой клеточкой своего тела.
– Еще… – шептала я, и он начал набирать темп. Он входил в меня, а я изо всех сил прижималась к нему. – Еще… – стонала я, глядя в его глаза, читая его желания, его страсть, его нежность.
Жестче, глубже, быстрее…
Грейсон занимался со мной любовью так, словно навсегда хотел сделать меня своей, и в ответ даря мне себя. Он полностью принадлежал мне. А я – ему.
– Элли, я сейчас… – прошептал он, снова и снова пронзая меня. Мои бедра выгибались ему навстречу. – Я сейчас… Черт!
Он закрыл глаза, и мы оба растворились в невероятном блаженстве, добравшись до самого пика и утратив связь с реальностью.
Наконец он медленно соскользнул в сторону и распростерся на спине. Я совершенно выбилась из сил, тяжело дыша.
– Это было… – прошептала я, вытирая ладонями лоб.
Грейсон рассмеялся.
– Да, именно.
Я повернулась к нему, и он улыбнулся мне той улыбкой, которую я так любила. Он наклонился ко мне и поцеловал в лоб, а затем крепко обнял.
Мы некоторое время молчали, вслушиваясь в ночную тишину.
– Мы пропустили фейерверк, – пошутила я.
Он подтянул меня к себе на грудь и с усмешкой заглянул мне в глаза.
– Не беспокойся, – уверенно ответил он. – Мы устроим свой фейерверк.
И мы устроили.
* * *
Когда мы, наконец, оделись, я обнаружила три пропущенных звонка от Шай. Я выскочила из комнаты, чтобы разыскать ее, пока Грейсон вызывал лимузин.
Увидев кузину, я вскинула бровь. Ее помада размазалась по лицу, а прическа была в полном беспорядке. Она уставилась на меня, и я поняла, что выгляжу не лучшим образом.
– Неужели ты…? – спросила она.
– А ты?
Она улыбнулась. И я улыбнулась в ответ.
– Вот мы влипли, – пробормотала она, взяв меня под руку. – Но я рада, что эпизод девять, наконец, состоялся.
Я хихикнула.
– Шай?
– Да?
– Думаю, я люблю Грейсона.
Она так сильно закатила глаза, что я испугалась за ее зрение.
– Да неужели, Шерлок.
– А что у тебя с Лэндоном? – спросила я.
Она изобразила отвращение.
– У меня с Лэндоном? К черту его, – презрительно откликнулась она.
– Полагаю, ты с ним уже разобралась, – пошутила я.
– Это был секс на один раз, кроме того, мы выпили. Это не в счет. Я по-прежнему терпеть его не могу. Самовлюбленный засранец.
Я ухмыльнулась.
Шай явно была смущена.
* * *
Лимузин отвез нас к дому Грейсона. Мы с Шай собирались провести ночь в гостевом домике, а утром вернуться домой.
На обратном пути все молчали. Казалось, мы с Грейсоном еще до конца не осознали, что произошло. Когда машина остановилась возле его дома, он первым выскочил из машины и подал руку Шай.
Она поблагодарила его и поспешила прочь, давая нам возможность остаться наедине.
Он помог мне выйти из лимузина, и я поблагодарила его.
– Не за что. Я надеюсь, сегодняшний вечер был… – Он провел кончиком пальца по губам и слегка покраснел. – Таким же чудесным, как и для меня.
– Он был идеальным.
И даже больше.
– Замечательно. Это просто замечательно. – Он смущенно улыбнулся. – Спокойной ночи, Элли.
– Спокойной ночи, Грей.
Я уже направилась к гостевому домику, как он снова окликнул меня.
Я обернулась, увидев, что он слегка покачивается на носках туфель, засунув руки в карманы.
– Ты не жалеешь? – спросил он.
– Нет. – Я покачала головой, и мое сердце расцвело от счастья. – Не жалею.
49
Элеанор
Мы стремительно летели в пропасть чувств, и уже ничто не могло это изменить. И ни о чем не жалели. Между нами давно возникло глубокое уважение и понимание. Мы вместе пережили самые трудные дни и нашли путь к свету.
И мы, о боже, научились ценить жизнь. Теперь мы с распростертыми объятиями приветствовали каждый день.
Когда девочки заснули, Грейсон ворвался в мой мир. Мы смеялись, целовались, занимались любовью.
Любовь…
Я любила его, и в этом не было ничего сложного. Словно мне с самого начала было предначертано любить этого мужчину.
– Доброе утро, – приветствовал Грейсон дочерей, выйдя в столовую к завтраку. Он выглядел посвежевшим, и я подумала, связано ли это как-то с нашими с ним ранними приветствиями.
Он подошел к Лорелай, поцеловав ее в лоб, и взял банан.
– Привет, папочка! – откликнулась Лорелай, поглощая кашу.
Грейсон ушел на кухню, чтобы налить себе кофе, что-то напевая себе под нос.
Карла вскинула бровь.
– Что это с тобой? – поинтересовалась она, когда он снова вернулся в столовую, продолжая в том же духе.
– В смысле? – спросил он.
– Ну, не знаю, ты ведешь себя как-то… странно.
Грейсон подбросил банан левой рукой, тут же поймав его правой.
– Не понимаю, о чем ты, Карла.
Она подозрительно прищурилась, но вернулась к еде.
– Как скажешь, папа.
Грейсон ушел на работу, оставив нас с девочками доедать завтрак.
– Он вел себя очень странно, – снова заметила Карла, положив себе еще каши.
– Как?
Она пожала плечами.
– Не знаю. Он напомнил мне… прежнего папу. Каким он был до того, как все случилось. Словно снова стал самим собой. После смерти мамы он ни разу не пел.
Я изо всех сил старалась не показывать ей своих чувств, но Грейсон действительно снова стал петь.
И это было прекрасно.
* * *
Мы с Грейсоном жили словно во сне. И это был самый прекрасный сон на свете. Каждый день, когда мы встречались, у меня перехватывало дыхание. Каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, я чувствовала, что он мой.
Как-то ночью, после долгих разговоров и выпитого вина, мы снова начали предаваться любовным играм в гостевом домике. Я стонала, когда он покрывал всю меня поцелуями. Его руки ласкали мое тело, восторженно обводя все его изгибы, словно я была единственной, к кому он всегда хотел прикасаться. Каждый раз, когда его губы прикасались к внутренней поверхности моего бедра, я выгибалась ему навстречу. Каждый раз, когда его язык ласкал мое лоно, я кричала от наслаждения.