Большая книга ужасов — 70 - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Веркин cтр.№ 61

– Привет, Марсель, – сказала он, остановившись и перегородив тротуар.

Улыбнулась дружелюбно, так что и мне пришлось остановиться и улыбнуться дружелюбно, точно я её со вчера только и мечтал встретить. А я подумал, что зря мы в одном месте собрались – я, тётка и такса, – тротуар-то не железный, рухнем ещё в реку.

– Здравствуйте, – вежливо ответил я.

– Как завтрак?

– Объелся. – Я похлопал по животу. – Самый вкусный. Спасибо большое!

– Отлично. А Светлана где? Спит ещё?

– Дрыхнет. Устала вчера.

– Понятно, столько переживаний.

Такса устало легла брюхом на доски.

– Да и не говорите.

– Ничего, отдохнёте немного – и в путь. Как ты там говорил? Анскулинг?

– Да. Это весьма прогрессивное течение…

– Очень интересно. Потом ты мне подробнее расскажешь.

Юлия Владимировна дёрнула таксу, но та упрямо осталась лежать.

– Хорошая погода, – сказала Юлия Владимировна задумчиво.

– Дожди обещали, – возразил я, хотя никто никаких дождей не обещал.

– Нет, – в ответ возразила Юлия Владимировна. – Погода и дальше будет хорошая.

Я вдруг заметил, что она накрасилась. Раннее утро, а она уже намакияжилась, и помада, и ресницы приклеены, и тени под глазами, и причёска, забавное дело. Хотя ничего, может, необычного и нет, она в своём приёмнике наверняка в три смены работает, и в дождь, и в ночь, и в невмочь, а на работе надо выглядеть хорошо.

– А ты тут что делаешь? – поинтересовалась Юлия Владимировна.

– Гуляю, – честно ответил я. – Не спится.

– Правильное дело, – улыбнулась Юлия Владимировна. – Аппетит лучше всего с утра нагуливается. Правда, Лобзик?

Гав, лениво сказала такса Лобзик. Действительно, на колбасу похожа. Я часто встречал, что такс сравнивают с варёной колбасой, но в этой таксе было целых две колбасы, а посредине, в углублении, лежал позвоночник. Если бы начался дождь, то на спине такой собаки образовалась бы канава с водой. Лобзик-колбаса явно не страдал недостаточностью аппетита и пищевого довольствия.

– А что это там стучат? – спросил я.

– У нас фестиваль «В чашу» скоро, – объяснила Юлия Владимировна. – Международного плотницкого искусства, между прочим. Со всей страны бригады собираются, и из-за рубежа приезжают, очень интересно бывает. Обязательно приходите со Светланой, вам понравится!

– Мы же уедем на днях, – сказал я. – А фестиваль у вас когда конкретно?

– Да-да, уедете… – участливо кивнула Юлия Владимировна. – Жаль, конечно, у нас прекрасный фестиваль, самые лучшие плотники на всём Севере. Конкурсы разные интересные…

Юлия Владимировна вздохнула.

Такса вздохнула. Ну и я вздохнул. Я люблю разные фестивали, только за это лето на двух уже побывал: на фестивале лука, где все как ненормальные ели лук, рыдали, славили Чиполлино и проклинали синьора Помидора, ели и рыдали, и на фестивале первого мёда «Потапыч», посетители которого были густо искусаны осами. На фестивале плотников «В чашу» наверняка соревновались в скоростном выстругивании буратины из непослушного суковатого полена и добывании огня трением. Ну и, само собой, в строительстве гигантских табуреток, как без них.

– Ну, мы с Лобзиком пойдём, – Юлия Владимировна опять мне улыбнулась.

Лобзик задрал лапку и, не удержав равновесия, трудно опрокинулся на спину. Хозяйка принялась его бранить и переворачивать обратно, а я быстренько пошагал по тротуару.

Городок ещё не проснулся, на улицах никого так и не появилось, машины не ездили, ну и кроме дамы с Лобзиком и звуков топоров никакой жизненной активности не наблюдалось. Голуби не курлыкали на карнизах, кошки дорогу не перебегали, все благополучно спали. Я попробовал вспомнить, что сегодня за день, – а вдруг суббота, но сегодня был четверг. А никого. Ну а с другой стороны, почему должно быть иначе? Холмы в стороне от трассы, дальнобойщиков тут нет. Производство сдохло давно и надолго, значит, и рабочих кадровых нет. Домов каменных не выстроено – коммуналки никакой. Мужики плотничают на отходе. Дети по случаю лета дрыхнут, или в лагерь их отправили, так что тут наверняка только старушки сейчас живут. Вот и тишь. Тишь да гладь, да благодать, больных и тех нет, все бесповоротно выздоровели, а потом обратно сдохли со скуки.

Тротуар кончился, я вышел на площадь.

Как я и думал, площадь была центром города, и сюда собирались все пять городских улиц, думаю, что от этого площадь сверху походила на ладонь. Центральная – это название такое, не очень оригинальное, если честно.

Площадь была завалена бревнами. Разного размера, от неохватных в полроста до вполне себе в руку толщиной. Брёвна лежали, уложенные в штабеля, и кое-как лежали, наполняли воздух вкусным деревянным запахом. Других пиломатериалов на площади я не заметил, ни брусьев, ни досок, только брёвна.

Ещё я увидел плотников. Их было много, наверное, человек пятьдесят, а то и больше. Кто в комбинезоне брезентовом, кто в робе оранжевой, кто в чём, а кто и вообще по пояс голый. Строили. Непонятно, чего они строили, то ли избушки, то ли качели, то ли терема, не знаю, все были заняты работой, махали топорами. По всей площади строили, и у воды тоже строили. На самую большую табуретку в мире это не походило, скорее на мост. Во всяком случае, возле берега вбивали сваи в речное дно. Специальной такой сваевбойкой. Может, и не мост, а причал. Может, по реке сюда гости приплывут из соседнего города на подводной лодке, устроят зарубу, стенка на стенку, гулянья и проч.

«В чашу», что сказать.

Я уселся на хлыст брёвен и стал смотреть за работой. Интересно они работали. Вручную. И только топорами. Наверное, это особый класс – исключительно топором, без долота, без рубанка, без рашпиля, без киянки и коловорота. Даже сваевбойку дёргали вручную, мужиков десять тянули за трос, бросали, здоровенный дубовый копр бил в сваю, мужики ухали и снова тянули за верёвку. Топоры стучали.

Дружно.

Скучно всё это, очень скучно. А с другой стороны, всё скучно. И тупо. Фестиваль лука! Карнавал бревна! Пчелиные прятки. А люди устраивают вокруг этого скачки, в трубы дуют, фейерверки запускают, ах, на наш фестиваль гирудотерапии в этом году приехало на сорок дуремаров больше! Сделаем его всемирным! Для детей и инвалидов посещение краеведческого музея бесплатно!

Знаю, знаю, юношеский максимализм, пройдёт, перетопчусь и всё пойму, и стану как отец. Но пока мне все эти пляски кажутся удивительно пустыми. Лучше уж самая толстая в мире сосна, она хоть где-то есть, хотя найти её невозможно.

Стройка чего-то продолжалась. Руководил всем мужик в зелёном комбинезоне и с зелёной каской, ходил по площади, указывал, что надо делать, кивал и чесал подбородок, и совсем не ругался. Строители просто обязаны ругаться, у нас рядом с домом… рядом, короче, стройка была. Так там прораб так орал, что у нас дома канарейки в обморок падали. А тут нет, все аккуратно, тихим голосом. Вот что значит глубинка – никого подгонять не надо, только пальцем показывать, а оно как бы всё само делается, руками.