Каждому своё 3 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Тармашев cтр.№ 13

– Олег, – Овечкин добрел до Порфирьева и протянул ему вторую флягу: – Вот вода!

Капитан кивнул, отстранился от подергивающегося в лихорадке солдата, которому только что надел на голову шлем, забрал флягу и принялся отвинчивать крышку.

– Он не захлебнется в шлеме рвотой? – Антон посмотрел на едва подрагивающую голову солдата. Фильтры только что надетого шлема не успели очистить воздух, и слабое дыхание бойца оставляло легкую испарину на внутренней поверхности лицевого щитка.

– Нет, – амбал приложился к фляге и не отрывался от нее секунд десять. – Интоксикация у него уже закончилась. – Капитан перевел дух. – Он только что заснул. Первый час сон всегда тяжелый, потом дыхание выравнивается. – Порфирьев вновь приложился к фляге.

– Только что заснул? – Антон ощутил, что не чувствует характерного дискомфорта в области шеи: – То есть ты не ставил нам укрепляющие капельницы?

– Их всего на два раза осталось, – ответил амбал. – Мы сейчас не на поверхности, здесь условия не такие опасные, как там. Лучше поберечь. Кто знает, как все дальше сложится. Как из сортира вернешься, начинай воду обеззараживать. Химия на ящике с продовольствием разложена. Баллоны с водой возле печки. По пять таблеток на баллон. Через две минуты баллон тщательно протрясти и оставить еще на три. Потом разливай по флягам. Наполняй все, которые есть.

– О’кей, – Овечкин поковылял к ширме санузла, косясь на в третий раз прикладывающегося к фляге Порфирьева. Как он так долго пьет? Фляги же стандартные, и Антон осушил свою за один присест! А он третий раз пьет, и каждый раз подолгу. Кто-то из военных, кажется лейтенант, уже как-то спрашивал Порфирьева об этом. Амбал ответил, мол, при сильной жажде надо пить медленно и маленькими глотками. Чтобы психика успела ощутить, что страдающий от дегидратации организм получает влагу. Для этого во время питья необходимо максимально пропускать воду через язык и обильно смачивать слизистые рта, а не просто судорожно глотать. Именно через слизистые вода всасывается в организм в первые секунды, и нервная система это ощущает. Усвоение воды из желудка происходит значительно позже.

Конечно, Антон не физиолог, может, в теории все действительно так. Но сдается ему, что на практике все гораздо проще. Просто у Порфирьева интоксикация заканчивается за два часа. А у остальных – за шесть. Даже у самого Антона, развившего лучшую из всех адаптацию к антираду, интоксикация длится три с половиной часа. Короче, Порфирьев через два часа уже на ногах, и никто в это время его не контролирует. Он просто пьет, сколько хочет, вот и весь секрет. А к тому моменту, когда все оклемались, жажда его уже не мучит, и можно сколько угодно пить медленно и маленькими глотками, публике напоказ! Потому что когда тебя мучит истинная жажда, тебе не до изысков и супергеройских кривляний! Будешь хватать ртом воду так, что вернувшийся из каравана верблюд позавидует! И не надо тут рассказывать армейские байки про силу воли и прочее суперменство.

Вернувшись из туалета, Овечкин принялся за исполнение полученного от амбала приказа, попутно наполнив себе флягу качественной водой. Возящийся с людьми Порфирьев вроде не заметил этого или заметил, но против не был. Это вселило в Антона некий заряд оптимизма. Все-таки иметь адаптацию – это не всегда плохо. Да, тебя будут пытаться посылать в смертельно опасные экспедиции, но ведь его и без всякой адаптации в них посылали. Зато мучения не длятся долго, и лучшая вода в твоем распоряжении. Конечно, приходится быть на побегушках у Порфирьева, но это временно и тоже имеет свой плюс: в случае чего никто не сможет отрицать, что Антон заботился об остальных, пока они бились в судорогах или лежали в лихорадке. Но программа-минимум все равно не меняется: он должен найти способ навсегда покинуть этот чертов Экспедиционный Корпус! Особенно сейчас, когда выяснилось, что вражеские роботы не собираются разваливаться от износа или опустошения аккумуляторов! Мысль о зловещих роботах выбила Овечкина из колеи, и он невольно замер, прислушиваясь.

– В чем дело? – Порфирьев мгновенно уловил его переход в тревожное состояние и тоже замер.

– Опасаюсь роботов, – признался Антон. – Хотел послушать, что там, снаружи.

– Бесполезно, – капитан заметно расслабился. – Их не услышать. Я думал, наши жадные незнакомцы возвращаются.

– Не услышать? Почему? – удивился Овечкин. – Роботы массивные, по моим подсчетам, каждый должен весить не меньше пятисот килограмм. Даже если они выполнены не из металла, а из сверхпрочных композитных пластмасс, такая масса должна издавать звук при ходьбе! Даже если они оснащены резиновыми подошвами!

– Я тоже так думал, – согласился Порфирьев. – Но они передвигаются абсолютно бесшумно. Я, когда в самый первый раз с роботом столкнулся, вообще никак не засек его появления. Ни шума моторов, ни звука шагов, ни скрипа снега, ни шуршания материалов, которыми он укутан… Ничего. Он просто появился передо мной в ночной пылище из ниоткуда. Я тогда подумал, что просто не услышал ничего этого из-за высокой ионизации атмосферы. Вообще шлем фотохромного комбинезона снабжен системой динамического усиления-уменьшения звуков. Когда вокруг тихо, чувствительность микрофонов растет, если идет обстрел или бомбардировка – уменьшается. Но пока мы на техскладе прятались, роботы мимо меня дважды проходили. Один раз метрах в пяти, второй – почти вплотную. Мне даже показалось, что он заметил меня издалека и специально идет прямо ко мне. Он прошел мимо, не останавливаясь, значит, не заметил… Хотя в тот миг я был уверен, что он не просто меня видит, а тщательно разглядывает. Видать, нервишки шалят… Нам повезло, что они так плохо видят. Хотя это очень странно для боевых механизмов.

– Думаю, их системы обнаружения испортились в условиях агрессивной внешней среды, – предположил Антон. – Ты прав, современная техника не может видеть так плохо, возможности электроники намного превосходят способности людей. Но если радиация повредила им оборудование, то они вполне могут видеть недостаточно хорошо. Или испытывать проблемы с идентификацией обнаруженных объектов.

– Или мы от страха просто очень хорошо спрятались, – подытожил амбал, и его взгляд на мгновение стал задумчивым. – Все равно странно. Если у них все испортилось, как они нас находят и почему до сих пор не заблудились на хрен в этом аду… Ладно, не до этого сейчас! Ты воду разлил?

– Еще две фляги – и водой будет обеспечен каждый! – сообщил Овечкин. – Олег, можно мне поспать? Тело словно ватное, едва шевелюсь!

– Закончишь с водой – ложись, – разрешил капитан.

Заполнив последнюю емкость, Антон сложил все фляги на ящике с продуктами, и одну из них на всякий случай положил рядом с Порфирьевым. Пусть будет у него под рукой, когда придет время поить кого-нибудь или смачивать тряпки. Так у амбала будет меньше поводов гнобить Овечкина. Антон улегся на свое место и тщательно убедился в том, что гермошлем надежно загерметизирован и не откроется во время сна. Ослабленный интоксикацией организм едва шевелился от изнеможения, и только Овечкин закрыл глаза, как тут же провалился в вязкий, словно засасывающее болото, сон.

Он проспал почти десять часов, и все это время ему снились зловещие роботы-убийцы. Громадных машин не было видно в пропитанной радиоактивной пылью ночи, но кроваво-красное свечение систем лазерного наведения выдавало их местоположение, а приближающийся лязг металла свидетельствовал о том, что механические убийцы знают, где прячется Овечкин, и стремятся убить его самым изуверским способом. Антон бежал прочь через пронизанную смертельной радиацией бесконечную свалку мусора, заваленную метровым слоем черного снега, спотыкался и падал, вставал, снова бежал по пояс в ледяной грязи, снова спотыкался и падал… В голове отчаянно билась единственная мысль: нужно успеть добежать до базы прежде, чем начнется интоксикация, потому что цикл антирада на исходе. Главное, вбежать в спецпалатку, там они его не найдут, потому что они пришли сюда за Порфирьевым, и пока они будут ходить мимо амбала, Антон сможет спрятаться.