Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге - читать онлайн книгу. Автор: Арман Николи cтр.№ 6

В пасхальное воскресенье 1886 года Фрейд, которому уже исполнился тридцать один год, занялся частной невропатологической практикой. С тех пор Пасха напоминала ему об этом. Пятьдесят лет спустя он писал в одном письме: «Пасхальное воскресенье для меня – полувековая годовщина с начала частной практики» ^[35]. Многие исследователи отмечали, что Пасха имела для него особое значение, и объясняли это детскими переживаниями из тех времен, когда няня-католичка водила его в церковь. В том факте, что он в этот день начал практику, иные видят уважение к празднику ^[36], другие – вызов или презрение ^[37].

Частная практика приносила Фрейду достаточный доход, чтобы жениться и содержать семью. 13 сентября 1886 года они с Мартой стали мужем и женой. Он не хотел устраивать традиционную еврейскую свадьбу: ему не нравилась ее религиозная сторона. В какой-то момент он подумал, не стать ли ему протестантом и тем избежать иудейской церемонии, но его отговорил друг и наставник Йозеф Брейер. Пара сочеталась в Германии: была гражданская церемония в ратуше, а на следующий день – скромная иудейская церемония в доме невесты с горсткой родных ^[38].

Десять лет спустя, в октябре 1896 года, умер отец Фрейда. В письме к Флиссу Фрейд говорит: эта смерть «глубоко повлияла на меня… и снова пробудила во мне все детские чувства. Я почувствовал, что начисто лишился корней». По его словам, смерть отца – «важнейшее событие, горчайшая потеря в жизни». Якоб Фрейд едва сводил концы с концами, не мог поддерживать сына в учебе и, чувствуя себя униженным, вынужден был принимать помощь от семьи жены. Фрейд считал отца неудачником. Но эта смерть его глубоко поразила. И в самом деле, в моей клинической практике я замечал, что с потерей родителя справиться тем труднее, чем больше осталось к нему неразрешенных негативных чувств. Смерть отца побудила Фрейда к самоанализу; под ее влиянием он написал свой наиболее значимый труд «Толкование сновидений» и начал формулировать теорию эдипова комплекса. Этот предмет, вызывающий столько споров и среди психоаналитиков, и за пределами их круга, может помочь нам объяснить и чувства Фрейда к идее Верховного Авторитета, и то, что он постоянно нападал на духовное мировоззрение.

Теория эдипова комплекса, которую так легко превратить в карикатуру, что часто и делают, содержит новую формулировку. В клинической практике Фрейд мог наблюдать, что в определенный период психосексуального развития дети испытывают позитивные чувства к родителю иного пола и ревность к другому родителю. «Будучи еще маленьким ребенком, мальчик начинает испытывать особую привязанность к матери, которая, как он чувствует, принадлежит ему; он начинает видеть в отце соперника, притязающего на то, чем владеет только он, – объяснял Фрейд в лекции, прочитанной в 1915 году. – Так и маленькая девочка видит в матери соперницу, которая несет угрозу ее тесным отношениям с отцом и занимает то место, которое должна бы занять она. Наблюдения показывают, на каком году жизни возникают подобные установки. Мы называем их эдиповым комплексом, ибо миф об Эдипе, почти ничего не смягчая, показывает нам два главных желания мальчика – желание убить отца и взять в жены мать» ^[39].

Этот комплекс чувств Фрейд находил и у самого себя, занимаясь самоанализом. В письме к Флиссу он признается: «Я и в своем случае обнаружил, что влюблен в мать и ревную к отцу, и сегодня полагаю, что это универсальное событие раннего детства. А если это так, то можно понять всепоглощающую власть “Царя Эдипа”, несмотря на все возражения, какими разум отвергает идею предопределенности судьбы» ^[40]. (Если бы основанием теории эдипова комплекса был только самоанализ Фрейда, можно было бы ставить под вопрос «универсальность» этого события. Семью Фрейда с пожилым отцом, привлекательной юной матерью и сводными братьями, ровесниками матери, вряд ли можно назвать типичной.)

Фрейд понимал, что при первом знакомстве с его теорией люди найдут ее нелепой: «Это открытие вызывало самое решительное несогласие». Тем не менее, говорил он, если эта теория содержит истину – хотя бы и крайне неприятную, – мы должны ее принять. «По моему стойкому убеждению, это не повод от нее отказываться или отворачиваться. Нашему Я надо смириться с фактом, который греческий миф признал в виде неотвратимой судьбы» ^[41].

Фрейд считал эту идею столь важной, ибо полагал: если не найти разрешения этим универсальным детским чувствам, они станут важнейшим фактором развития эмоциональных расстройств. «Стало еще очевидней, – писал Фрейд в 1924 году в “Кратком очерке по психоанализу”, – что сложные эмоциональные реакции детей на родителей, называемые эдиповым комплексом… были ядром каждого невроза» ^[42]. Эти чувства маленьких детей к родителям для Фрейда были главным аргументом против веры в бытие Разума за пределами вселенной. Фрейд утверждал, что амбивалентное отношение к родительской власти – и особенно позитивная часть этих амбивалентных чувств – это основа нашей глубинной жажды Бога.

Сегодня психоаналитики все еще спорят об эдиповом комплексе. Но даже те, кто ставит под вопрос его универсальность, обычно соглашаются с тем, что отношения с родителями в раннем детстве сильно влияют на дальнейшее психическое здоровье. И, быть может, эти ранние отношения в семье порождают в нас склонность верить в Бога или отрицать Его бытие.

29 ноября 1898 года, на окраине ирландского Белфаста, в семье Альберта Джеймса Льюиса и Флоренс Льюис, урожденной Гамильтон, родился мальчик – Клайв Стейплз. Вряд ли родители могли предвидеть, что их сын станет блестящим ученым и знаменитым автором, чьи книги будут читать миллионы и кому, среди прочих наград, предложат почетное звание кавалера Ордена Британской империи (от которого Льюис откажется).

В автобиографии «Настигнут радостью» Льюис кратко описывает семью. Да, он родился в Ирландии, но его отец был родом из Уэльса, а мать из Шотландии. Семьи родителей «по темпераменту были столь же разными, как и по происхождению». Родные отца «были настоящими валлийцами, сентиментальными, страстными, склонными к высокопарности; они легко становились и злыми, и нежными; они если смеялись, то до колик, если плакали, то навзрыд, и не слишком-то умели быть счастливыми». Семья матери «была куда хладнокровнее. Ироничные критики, они отлично понимали, как жить в довольстве». По мнению Льюиса, «радостная и спокойная любовь матери» и «взлеты и падения» эмоциональной жизни отца «породили в нем некую неприязнь или недоверие к чувствам как к чему-то неуютному, смущающему и даже опасному».