Где валяются поцелуи. Париж - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 3

– Покажите им еще раз палец. Мне кажется, им этого достаточно.

– Нет, он не настолько смешной, – усмехнулся водитель шутке девушки. – Умничать они тоже умеют, не сомневайтесь, они разбавляют своими глупостями мои серые цифры, – снова на автомате махнул он пальцем в сторону радио. В эфире снова заржали. Следом за ними таксист и его пассажирка.

– А с чего они у вас серые? – еле сдерживала она свой смех. – Ты же еще такой молодой вроде бы, – ткнула мужчину комплиментом.

– Можно и на «ты», раз вы так решили. А вас как зовут?

– Фортуна.

«Это настоящее имя или ник?» – не осмелился спросить Павел.

– Я – Павел. Значит, вы и есть та самая Удача?

– Да, она самая.

– Вы серьезно?

– Сейчас ведете себя как какой-то гаджет: вы действительно хотите закрыть программу, вы точно-преточно решили выйти? Удача сама идет вам в руки. А вы не можете ее до Парижа довезти.

– Я готов вас отвезти куда угодно.

– Мне не надо куда угодно, мне надо в Париж.

– Хорошо, Париж так Париж.

– Как-то вы быстро сдались, даже неинтересно стало.

– Идите тогда пешком. Через шесть месяцев и три дня дойдете. К тому же дождь, – запустил двигатель машины Павел, чтобы просушить от испарины окна.

– С одной стороны, с вами удобно, с другой – беспросветно.

– Бесперспективно, – снова к Павлу на ум вернулась пассажирка из «Лета».

– Называйте, как хотите.

– Так почему беспросветно?

– Через шесть месяцев мне уже надо выйти замуж за француза. За три дня уставшую с дороги, вряд ли кто меня поведет под венец.

Она вдруг представила себя, идущую по обочине жизни в свадебном платье, навстречу бежит француз, но встретиться им не дано, потому что двигаются они по разным сторонам обочины.

– Свадьба – это здорово! Как бы вы хотели выйти замуж?

– Один раз.

«Это правильно. Главное для девушки – хорошенько выйти из себя, а там уже и до свадьбы рукой подать», – вспомнил начало знакомства Павел.

– А зачем вам француз?

– Для имиджа.

– А имидж зачем?

– Хороший вопрос. А для чего человеку имидж? Это же как походка. Чтобы узнавали.

– А так не узнают?

– Узнают, но не так.

– А вы все время с пистолетом ходите, будут узнавать. Даже афиши появятся.

– Разыскивается?

– Да, разыскивается девушка с имиджем, возможны французы.

– Да, будь я с французом, вы бы вели себя иначе, потому что имидж и французская речь, и радио сразу бы выключили, и вполне логично было бы, что нам надо в Париж.

– Нам? Вы решили, что мне тоже туда надо?

– Это же очевидно, достаточно посмотреть правде в глаза.

– Хорошо, но я не могу так с бухты-барахты, мне нужно составить маршрут. Короче, надо будет заехать домой. Взять паспорт, деньги, жену.

– А вы женаты?

– Да.

– Как интересно. Мне казалось, что вы одиноки. Не в моих правилах рушить чужое счастье. Извините, видимо, я ошиблась машиной. Меньше всего сейчас я хочу разбивать чью-то семью, – не могла остановить поток извинений Фортуна. – Никуда я с вами не поеду, – сдвинулась Фортуна к двери и следующим шагом решительно открыла дверь машины, чтобы выйти.

«Удача из-под носа уходит», – оглянулся всем корпусом на девушку математик. «Сидеть!» – скомандовал он про себя незнакомке.

– Шучу, я в разводе, давно.

– Разве этим можно шутить? Никогда не думала, что математики тоже умеют шутить, – остановила она порыв своего тела и закрыла дождь.

– А зря, думать полезно. Говорю вам как профессионал.

В зеркало заднего вида я увидел ее: «Что за штампы? Почему все мужчины считают себя профессионалами, а нас – любительницами, любительницами профессионалов», точнее ее губы, которые легко сели на шпагат, стоило только моему лицу показаться на горизонте. На меня никогда ни у кого не было такой растяжки.

– В этом городе всегда идет дождь, – вдруг водителю стало страшно, что удача может так легко уйти из рук, он снова останется один на один со своими единицами и нулями. Павел выжал сцепление, поставил первую, включив поворотник, и, поглядывая в боковое зеркало, начал выруливать на проспект.

– Просто он здесь живет, – уточнила тихо Фортуна.

– Не вам одной нравится здесь, – он переключился на вторую, потом сразу на третью.

– Вам тоже? За что вы так любите этот город?

– Он полон психов и идиотов, здесь весело, – словно в доказательство, он выжал газ до конца, потом поставил четвертую и проехал перекресток, когда «желтый» вот-вот должен был стать «красным».

– Вы псих?

– Что это вы себя сразу к идиотам приписали?

– Гоните как ненормальный и диагноз мне только что поставили – «больна».

– …не мною, – добавил Павел. – К счастью, люди встречаются больше положительные, за редким исключением, на которое я не обижаюсь, – бросил в зеркало взгляд на Фортуну, – к исключениям надо относиться как к исключениям, – снова зыркнул Павел в зеркало, – выучил и пиши их дальше без ошибок, чтобы они тебя не парили. Мужчины вообще не должны обижаться. Обиды – это женские безделушки. Ко всякого рода негативным явлениям стараюсь относиться абстрактно. Я не могу отвечать за паршивое настроение других людей.

– Это нам сигналят?

– Да, нервы, как тормоза, иногда сдают.

– Вы решили его наказать? – наблюдала Фортуна, как «Опель» пытался их обойти справа, но педаль газа, выжатая до упора, не давала ему это сделать. Наконец, математик улыбнулся, пропустив «нерв» вперед. Тот вырвался, затем неожиданно дал по тормозам прямо перед их носом.

Павлу пришлось тоже проверить свои тормоза, да так, что бутылка с водой, которая лежала у него под рукой, слетела на пол.

– Идиот, – огрызнулась Фортуна, глядя вслед удаляющемуся джипу.

– Что бы сказал на это Достоевский, – рассмеялся Павел, сняв напряжение.

– Какая прекрасная месть, а вы мстительный, – засмеялась вместе с ним Фортуна.

– Месть – пища для справедливости.

В салоне повисла пауза, стало слышно дождь. Фортуна вглядывалась в темноту улиц, а Павел смотрел на дорогу, которую время от времени перебегали дворники. Он прибавил звук радио:

* * *

– Знаешь, почему в Питере романтикам дышится легче, чем в Москве? – спросила Ава.

– Почему? – поинтересовался Селфи.

Катя уже начала различать имена ведущих. Она наконец разобралась, кто из них кто. Выстроила линию своих симпатий к тому или иному ведущему, ориентируясь только на голос. Все трое были задорные, будто все время навеселе. У Авы с придыханием, что намекало на загадку, у Планшета – с хрипотцой, что придавало некую умудренность жизнью, у Селфи – с нотками фальцета, что вселяло легкость в общий эфир. Эфир, который вечно тонул в дыму хохота и гама, словно в облаках курилки.