Где валяются поцелуи. Париж - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 28

– Вы прекрасно знаете, чего я хочу, – ответила я ему соответственно.

– Я знаю. Только вы не торопите события и не драматизируйте. Жизнь – прекрасная вещь. Не надо торопиться сколачивать ей футляр.

* * *

Снова пасмурно на улице и внутри. Снова съемки. Стены в палате серые, на них падает через окно тень города. Серый действительно умиротворял и провоцировал на спокойное общение. Цвет нашего города, будто тот пытался вникнуть в самую суть, чтобы как-то повлиять на обстоятельства. Как ни странно, мы даже смеялись. Стив вспоминал, как они с Лилей познакомились в Париже, на фестивале молодежного документального кино. Именно там, сидя в жюри, Стиви приметил Лилю, точнее – ее фильм «Лошадка». Раздавленная раненая лошадь лежала на асфальте. Красные внутренности не давали ей подняться. Пегая вскакивала, пытаясь встать на ноги всякий раз, когда видела проходящих рядом людей. Она хотела им понравиться и показывала, на что способна лошадь из цирка, она была дрессированной и нарядной. Прохожие смотрели на ее беспомощность удивленно, тыча пальцами и улыбаясь. Откуда ни возьмись вырос мальчик, подбежал и с разбегу пнул несчастную в голову, будто своим контрольным хотел ее добить. Лошадь вздрогнула, но промолчала, как настоящая актриса, сохраняя улыбку при плохих обстоятельствах, снова попыталась вскочить на ноги. Мальчик схватил ее под уздцы и потянул за собой. Затем того окликнула мать: «Федя, не трогай, она же старая». Мальчик снова стал маленьким и, взяв маму за руку, исчез так же быстро, как и появился. Потом рядом проехала машина. Поток воздуха поднял воздушную лошадь вверх. Пегий шарик зацепился за кусты и повис, лошадь долго еще благодарно кивала своему спасителю.

Именно там, ближе узнав юного режиссера, он предложил ей первый проект, который пришлось отложить из-за болезни Лили. Но желая исполнить ее мечту – сыграть в кино, у Стива родилась идея создать кино, которое они сейчас снимали.

– Я вижу, ты сегодня неважно себя чувствуешь. Может, перенесем съемки на завтра? – подошел к койке Лили шеф. Та, лежа в постели и подоткнув под спину подушку, смотрела на него:

– Нет, что ты. Я в порядке, – лицо ее улыбалось так грустно, что сразу же захотелось подарить ей апельсин.

– Есть что-нибудь от головы?

– Да. Море.

– Море?

– Да, предлагаю по окончании съемок всем вместе съездить на море.

– Давайте, – выкрикнула радостно Лиля. Я тоже засветилась, всей душой желая поверить в эту утопию.

* * *

– Много ли надо человеку для счастья в понедельник?

– Как минимум – выспаться, как максимум – не опоздать.

– Ты когда-нибудь опаздывал? – спросила риторически Ава у Планшета.

– Она опаздывала, я нет. Время вышло, еще час назад, и обратно не собиралось. Я понимал, что она уже не придет. Я стоял под деревом и смотрел то на веник хризантем в своих руках, будто меня с ним только что отправили «в баню», то на дерево, из которого захотелось сделать толстый карандаш, чтобы оставить ей записку: «Иди ты в баню сама».

– Девушкам простительно, когда есть смысл ждать. В любом случае это приятнее, чем если она совсем не придет. Я вчера опоздала на поезд, когда ехала из Москвы, на следующий были билеты только бизнес-класса. Взяла.

– Скоро ты опоздаешь на самолет. Полетишь на своем личном.

– Думаю, шефу это не понравится.

– Как там в бизнесе?

– Классно. Одни мужики. Сразу понимаешь, кто делает бизнес в стране – все в темных пиджаках, словно в униформе. Милитари бизнеса.

– Как тебе среди серых кардиналов? Не скучала?

– Я люблю черно-белые фильмы. Хотя с главными героями явно что-то не то.

– Бизнес-класс, личные самолеты, серые кардиналы, не травите душу народу. Спуститесь на минутку на землю. В детстве мы жили на других скоростях, мы подгоняли время в ожидании какого-нибудь события, будь то Новый год или день рождения, теперь оно подгоняет нас, потому что чаще преследует ощущение, что ты все время куда-то опаздываешь или уже опоздал, – вмешался в разговор Селфи.

– Самое грустное – опаздывать любить. Будто опоздал в кино и в темноте, по коленкам, ищешь свое место в жизни, а если не находишь, садишься на первые попавшиеся колени, – добавила Ава.

– Еще чаще понимаешь, что кино закончилось и пора покидать зрительный зал.

– В идеале не надо ждать, пока тебя попросят. Надо уходить первым, когда появляются первые титры.

* * *

– Знаешь, что самое ужасное?

– Что?

– Мне всегда с тобой хорошо, даже когда плохо.

– Малышка, ты дома, – невинно, но крепко приобнял Лилю режиссер.

– Ты меня любишь… как актрису?

– Обожаю.

– Ты – та мощная сила, которая не дает мне умереть, – сказала она ему неслышно. «Ты тоже», – услышала она в ответ.

– Если честно, мне всегда хотелось жизни яркой и головокружительной, как у артистов.

– И давно это с тобой? – почесал нарочито серьезно свой куст Стиви.

– Стоило только в детстве прокатиться разок на карусели, – посмотрела дочь на меня, будто я была той самой каруселью, что вскружила ей голову.

– На сегодня все, – сказал Стиви оператору, тот оторвался от глазка, оставив в камере эту нечеловечески трогательную сцену.

Палата вдруг стала желтой, засветилась золотом. С улицы дунуло солнцем. Солнечный ветер пронизывал стекло.

– Я же говорю! В такую погоду дела не делаются. Нам всем надо прогуляться и выпить чаю на свежем воздухе.

* * *

– Добрый день, дорогие друзья, как всегда, для вас соображает «Радио на троих». Я – Ава, Селфи и Планшет, мы рады, что вы с нами. Сегодня мы подведем итог литературного конкурса вместе с нашим гостем из Франции Жан-Жаком Буше, а вечером поговорим о моде, вас ждет встреча с итальянским модельером…

– Как его зовут, Планшет? – отключив на мгновение эфир, суетилась Ава.

– Откуда я знаю. Придет, спросим, – весело предложил Планшет.

– Какая у тебя сегодня юбка, – спасал ситуацию Селфи.

– Какая?

– Короткая. К чему бы это, Ава?

– Так итальянец придет, – компрометировал Планшет.

– К лету, – долго соображала Ава. – Мини-юбка – это сестра милосердия, которая спасает больных, одиноких, таких как вы, лишенных ласки солдат любви.

– Солдаты любви, как поэтично. Разве от настоящей любви может что-то спасти?

– От любви может спасти только другая большая любовь, и так до бесконечности, пока не нарвешься на дружбу.