История Гражданской войны в США. 1861–1865 - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Форд Родс cтр.№ 43

Макклеллан действовал энергично, но не столь энергично, как этого можно было бы ожидать от Ли и Джексона в подобной ситуации. Он двинул вперед армию, 14 сентября победил в сражении при Саут-Маунтин и захватил проходы через хребет Саут-Маунтин, ведущие к полям Энтитема; этой победой он восстановил боевой дух армии Союза и вселил надежду в сердца президента и народа Севера. Однако он не пришел на помощь гарнизону Харперс-Ферри, который сдался без боя.

Когда потерянный приказ Ли доставили Макклеллану, при этом присутствовал один гражданин, сочувствующий конфедератам; он догадался о его важности для армии Союза, пробрался через расположение войск и после наступления темноты передал информацию кавалерийскому офицеру, который немедленно сообщил об этом командующему конфедератов. Ли, получивший новость перед рассветом 14 сентября, обеспокоенный быстрым продвижением Макклеллана, оставил Хейгерстаун, попытался заблокировать проходы через Саут-Маунтин и затем занял надежную позицию за ручьем Энтитем-Крик, в районе деревни Шарпсберг. Согласно приказу о разделении армии конфедератов, Джексон и приданные ему для захвата Харперс-Ферри части после завершения задачи должны были присоединиться к основным силам. Ли ждал их с небольшой частью войск. Мэрилендская кампания пока складывалась для него неудачно. Обстоятельства были против него, и только убедительная победа могла восстановить состояние духа, с которым он выходил из Фредерика. Филадельфии и Гаррисбергу уже ничего не угрожало, а армия оказалась в серьезной опасности.

По общему мнению, Макклеллан должен был атаковать Ли до того, как вернутся части, отправленные на захват Харперс-Ферри, а не ждать до 17 сентября, когда ему пришлось сражаться со всей армией. В этот день состоялось сражение при Энтитеме – «день отдельных атак и напрасных усилий». 75 000 солдат армии Союза предприняли энергичные усилия, чтобы одолеть армию конфедератов численностью в 51 000. Ли «абсолютно безупречно» руководил своим более слабым войском. Союз в этом сражении потерял убитыми и ранеными 11 600 человек; потери конфедератов оказались примерно такими же. ^[422]

Победа осталась за Макклелланом, поскольку 19 сентября Ли отступил с поля боя и переправил армию обратно через Потомак в Виргинию. В то время было очень горько думать, сколь многого еще мог бы добиться командующий северян, но, как мы понимаем сейчас, никакого другого результата быть не могло, поскольку генерал Макклеллан оставался генералом Макклелланом, а генерал Ли – генералом Ли. Тем не менее победа над Ли любым способом и на любых условиях заслуживала поздравлений. Армия конфедератов, которая уходила по улицам Фредерика, полная гордости и надежды, распевая песню «Девушка, которую я покинул» (The Girl I Left Behind Me), теперь превратилась в «беспорядочную толпу беглецов». На Севере, разумеется, настроение тоже изменилось. Если до сражения в Саут-Маунтин доминировало отчаяние, то после Энтитема зародился оптимизм. ^[423]

Главное историческое значение сражения при Энтитеме заключается в том, что Линкольн наконец дождался победы, которая, по его мнению, должна была предшествовать обнародованию прокламации об освобождении рабов. Как мы знаем, 22 июля он отложил ее до тех пор, пока какой-либо военный успех не обеспечит поддержку его политике. То, о чем он думал на протяжении двух месяцев, для нас сегодня открытая книга. Хотя решение уже было принято, Линкольн проявил исключительную проницательность и не стал наносить решительный и бесповоротный удар по рабству до тех пор, пока о военной победе не было официально объявлено. За время, прошедшее от совещания кабинета министров 22 июля, где он объявил о своем намерении, до совещания 22 сентября, когда он информировал своих советников, что намерен издать свой декрет, он провел (посредством переписки, частных разговоров и официальных встреч) тщательную подготовку, чтобы подобрать подходящий момент для объявления свободы рабам. Консерваторам он предлагал взглянуть на проблему со стороны радикалов. «Я не выйду из этой игры, пока не разыграю последнюю карту», написал он Реверди Джонсону. Радикалам он излагал точку зрения консерваторов или делал акцент на необходимости осмотрительных действий. Представителям духовенства, которые составили меморандум о необходимости ликвидации рабства в масштабе страны, он сказал: «Я не хочу издавать документ, который, как неизбежно станет ясно всему миру, не будет действовать и уподобится папской булле против кометы».

В связи с публикацией прокламации об освобождении рабов на президента оказывалось давление с обеих сторон. Он беседовал с консерваторами и радикалами, выслушивал их аргументы, уговаривал, производя различное впечатление на разных людей. Большая часть этих разговоров происходила в его характерной манере мышления вслух, когда в результате общения с сочувствующими или сомневающимися собеседниками он получал стимул пересмотреть свои мысли и разобрать вопрос со всех сторон. Размышлять действительно было над чем. В его полномочия входило конституционное право руководства войной. Вполне резонно предположить, что прокламация позитивно сказалась бы на действиях армии, несмотря на недовольство ряда офицеров высокого ранга; она бы ослабила позиции конфедератов, активизировав у их рабов врожденное стремление к свободе и сделав их тем самым тайными друзьями Севера; это также могло привести к использованию чернокожего населения в качестве солдат. Учитывая все эти соображения, Линкольн все же должен был еще иметь уверенность, что общественное мнение Севера – на его стороне. Он не сомневался, что нетерпеливый нажим радикалов перерастет в энтузиазм и их влияние в вопросах обретения новых солдат и денег будет очень значительным. Но каково настроение широкой публики, массы умеренных республиканцев и «военных демократов», созрели ли они для декрета об освобождении? Не исключена была возможность, что этот шаг приведет к отчуждению пограничных рабовладельческих штатов, которые держатся за Союз. Линкольн всерьез этого опасался, но «бездействовать было так же опасно, как действовать». С другой стороны, освобождение рабов обеспечило бы ему дополнительную поддержку в Европе. Англия и Франция не смогли бы признать Конфедеративные Штаты после того, как будет выявлена реальная причина конфликта. Также был повод опасаться, что декларированная война против рабства возродит оппозиционные настроения среди демократов и даст им «дубинку» для борьбы с администрацией. Но президент не рассматривал это как серьезное препятствие, поскольку на Севере партийную оппозицию можно было ожидать по любому поводу. В итоге, рассмотрев и взвесив все за и против, президент отринул последние сомнения. Он был уверен, что прокламация об освобождении рабов необходима с военной точки зрения и что простой народ Севера осознает эту необходимость так же четко, как он. Шли дни, и он все больше укреплялся во мнении, к которому пришел в июле, и чувствовал, что общественные настроения меняются в том же направлении.

На совещании кабинета министров 22 сентября президент прочитал рассказ из книги, присланной ему Артемусом Вардом, озаглавленный «Возмутительный случай в Утике» (High-Handed Outrage at Utica):