Вверх тормашками в наоборот. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 52

Хочется сказать девчонке что-то гадкое, вспылить. Тёмный ком ворочается в груди и рвётся наружу через горло, но рядом появляется блаженная дева-прорицательница с улыбкой на устах и отрешённостью во взгляде, протягивает кусок бумаги и писа̀̀ло, вкладывает в руки нежно, но настойчиво, и Пиррия не смеет отказать.

* * *

Чистой воды авантюра, но когда в мою голову приходит мысль, повернуть в сторону нельзя. Я не истребитель, чтобы меня сбивали, когда я высоко и атакую.

– Если эта тварь оставляет след, то мы можем увидеть её маршруты: куда движется и  где исчезает. Может, так найдём логово или объяснение, зацепку. Чтобы прочесать весь городишко, нужно время, а картинку сложить будет тяжело. Тинай увидит всё сверху.

По глазам Геллана я поняла, что он восхищается. Не слепое обожание, а правильное, твёрдое чувство без лишних охов и соплей. Когда финист взвился в воздух, я вздохнула:

– Есть только проблема. Я его не слышу. Пока не знаю, как мы из него сведения выудим.

Наверное, нас осенило одновременно. Мы переглянулись. Геллан даже рот открыл, но я только ахнула:

– Точно!

И мы, как два лазутчика, отправились порознь в стан вражины Пиррии. Не знаю уж, что Тинай в этой ведьме нашёл, но, по идее, как поведали мне Росса и Иранна, птица должна была лишить Пиррию силы и вернуться в обитель. Почему финист остался, сопровождал и нянчился с опальной сайной – оставалось загадкой, хотя, мне кажется, я знала ответ. Только он такой ненормально-дурацкий, что вслух я его не скажу.

Она смотрела на Геллана странно. Словно изучала, сравнивала, и в глазах что-то такое… как говорит моя бабушка, глубокое и далёкое. А ещё – будто презирает его или жалеет, как недостойное царского внимания существо. Поначалу так на Айболита поглядывали.

Меня взглядом рвала на клочки, как бумажку с непотребным предложением, но мне её молнии – тьфу, не такое ловили. Вижу цель – не вижу препятствий. У меня группа поддержки – мощная. Как только Тинай нарисовался в небе, народ начал стягиваться к эпицентру будущего взрыва.

Я смотрела Пиррии старательно в глаза и просила помочь. Мне не трудно на самом деле. Я ведь почти не играла, ну, разве что самую чуточку. А тут и Алеста подоспела. Видели бы вы её лицо – Джоконда нервно кусает локти за углом. Короче, ведьма сдалась без звука. Она, наверное, так и не поняла, как оказалась втянутой в нашу игру.

Тинай подпрыгивал и будто злился, клекотал, покрикивал на Пиррию. Та хмурила брови, рот кривила болезненно, гладила пальцами шрамы на лице. Финист подлез головой под её руку, как кот, и замер. Пиррия вздрогнула, застонала и наконец-то начала водить чёрной палкой по бумаге.

– Получилось, – благоговейно выдохнула Росса и, забормотав под нос молитвы, наверное, пошла подальше, подбрасывая карты в воздух.

Мы невольно попятились, чтобы не мешать. Разговаривать нельзя, а смотреть за каждым её жестом – слишком напряжно. Возле Пиррии одна Алеста осталась, приглядывать, так сказать.

– Она не рассказала тебе про кулон? – спросила у Геллана, не очень надеясь на ответ. Он покачал отрицательно головой, но объяснять ничего не стал.

Рисовала Пиррия недолго. Поначалу дело шло туго, она часто зависала, а затем начала чертить быстро и уверенно. Как только она перевела дух и устало уронила руку, Алеста выудила мятый листок, как фокусник извлекает зайцев из шляпы. Мазнула взглядом по рисунку, нахмурилась. Растерянность мелькнула. Что там? Я аж пританцовывала от нетерпения.

Мы схватили бумажку с Гелланом одновременно. Ну, я-то ладно, со мной понятно, но от него такой прыти не ожидала. Мы столкнулись плечами, дышали шумно. Мда.

– Шаракан.

– Жесть.

Кажется, в оценке шедевра мы тоже сошлись. Переглянулись. Наверное, мы в глаза друг друга нырнули одновременно, чтобы посмотреть на собственное выражение лица. Время замерло. До головокружения. Я видела себя в его глазах – растрёпанную, растерянную, в румянцем в пол-лица. И – не знаю уж как – видела его. Смотрит прямо, мягко-мягко. Хочется упасть и отдохнуть, раствориться в его надёжности и силе. Чувствую, как становится жарко – от макушки до покалывания в пальцах ног. Вижу, как осторожно он прикасается пальцем к моим губам, скользит и, едва касаясь, приподнимает мой подбородок. Сердце падает и пульсирует  где-то внизу живота.

– Дара, – голос его далёкий-далёкий, прорывается, как через толстый слой изоляции. Зачем зовёт? Не хочу возвращаться. – Дара! – звучит твёрже и настойчивее. Выныриваю, прикрываю глаза. Вспыхиваю спичкой, вышибая слёзы. Вот зараза, только этого не хватало.

– Что? И отсюда можно ухайлу вытянуть? – вроде язвительно получилось даже, но взгляд мой от земли сейчас ни один бульдозер не оторвёт.

– Нет. – голос у Геллана спокойный. Вот же железобетонный парень! – Иногда можно заблудиться и не вернуться прежним.

Точно. Я уже не совсем та, но лучше об этом не говорить. Медленно пропускаю воздух сквозь зубы и поднимаю глаза. Он, блин, святой. Светится умиротворением. Лицо неподвижно, ни одна чёрточка не дрогнет.

– Как думаешь, Пиррия случайно не тронулась? А может, просто поиздевалась, когда рисовала? Спецом, чтобы нам насолить.

Стараюсь говорить небрежно и вновь смотрю на листок бумаги, намертво зажатый в пальцах. Многоконечная звезда в центре с ломаными линиями углов и лучи от неё – ровненькие, как под линеечку. Звёздное солнышко такое.

– Не тронулась, – произносит Его Наимудрейшее Спокойствие. – Если бы не ты, мы бы никогда не поняли и не догадались. Это Диэрра – древний знак. Наша тварь слишком разумна.

Пока я перевариваю, что бы всё это значило, возвращаются мохнатки.

– Все следы обрываются. Резко. – докладывает Раграсс и нехорошо скалится. Лицо у него сейчас страшное – потемневшее, черты заострились, ноздри раздуваются, в глазах – жёлтого больше, чем карего. – Они как дорожки – ровненькие, но разной ширины.

Я протягиваю ему молча листок. Снова та самая реакция, что и у всех. Что это за диэрра такая?

– Откуда? – запинаясь, спрашивает Раграсс.

– Тинай увидел, – кивает Геллан на птицу, что сидит рядом с Пиррией. Бывшая сайна тяжело привалилась боком к финисту и зарылась пальцами в горячие перья. – Весь Виттенгар расчерчен.

– Ничего не пойму, – бормочет Раграсс и впивается взглядом в рисунок. – Оно словно играет. Издевается.

– Или колдует заодно, – подаёт голос Ренн. Интересно, в каких кустах он отсиживался до сих пор? – Подождём Сандра.

Весёлый стакер возвратился в сумерках. Шёл легко, но глаза блестели. Видать на грудь принял, но голову в кабаке не оставил.

– Дело так обстоит, – начал он, как только приблизился к костру, где Росса и Ренн хлопотали над ужином. – В разное время пропали двадцать пять мужчин и мальчиков. Не угадать ни дня, ни часа, ни кто станет следующей жертвой. Они тут почти свихнулись в ожидании. Пропадают странно – среди ночи или под утро, когда темнота ещё не отступила. Собираются толпами, не спят ночами, дрыхнут днём, но это не помогает. Скорее всего, они засыпают, а жертва выходит из дома. Идёт добровольно, сдаётся без борьбы. Ни следов крови – ничего. Только золотые разводы на улицах с траурными краями, ни дождь их не берёт, ни вода.