Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы - читать онлайн книгу. Автор: Димитрий Чураков cтр.№ 12

Вторым обстоятельством, побуждавшим левые группировки от социал-демократов интернационалистов до анархо-синдикалистов внимательно присматриваться к развитию фабзавкомов, было само их внутреннее развитие, связанное с борьбой рабочих отдельных предприятий за свои экономические и социальные права. Эта борьба получила в отечественной историографии широкое освещение¹⁵⁷, о том, как её динамика и результаты сказывались на становлении фабрично-заводских комитетов в качестве особой, самостоятельной формы рабочего самоуправления, речь фактически не велась. В этой связи правомерно возникает вопрос об основных закономерностях и направлениях эволюции фабзавкомов. В каком направлении могло двигаться их развитие и каковы его механизмы?

Большинство исследователей, писавших о деятельности фабзавкомов в марте – апреле 1917 г., сходятся во мнении, что круг направлений деятельности фабзавкомов в этот период был достаточно узок. Предварительные подсчёты показывают: в первые месяцы революции, выполнив свою роль стачкомов¹⁵⁸, лишь около 10-15% заводских комитетов решали вопросы, связанные с управлением и жизнеобеспечением предприятий. Как замечает Д. Мандель, приметой февраля на заводах являлось всего три ключевых требования: удаление неугодных членов прежней администрации, 8-часовой рабочий день, повышение зарплаты. В понимании рабочих, эти требования, считает историк, составляли непреложную часть установления революционного порядка¹⁵⁹. С этим выводом можно согласиться лишь отчасти. Требования эти имели не только политическую окраску. Можно без особых натяжек утверждать, что в ряде случаев речь шла о выживании целых коллективов рабочих.

Поэтому, на наш взгляд, наиболее важным, не терпящим отлагательства был вопрос о справедливой оплате труда. Борьбу за выполнение этого требования обостряло два обстоятельства. Первое из них – экономическое. Реальная заработная плата за годы войны упала так низко, а цены поднялись так высоко, что для некоторых категорий рабочих реальной была угроза нищеты. Журнал «Металлист» в те дни писал, что заработок чернорабочих, например, едва покрывал прожиточный минимум, «опускаться ниже которого – значит голодать»¹⁶⁰. В цифровом выражении, по данным комиссии из представителей Московской торговой палаты и Московского отделения Министерства труда, пищевые продукты за годы войны вздорожали на 556%, что на 51% больше роста за тот же период оплаты труда¹⁶¹. По другим данным, составленным экономическим отделом Московского Совета рабочих депутатов, рост цен на промышленную продукцию и товары первой необходимости составил 1109%. Согласно подсчетам П. В. Волобуева и Б. М. Фрейдлина, реальная заработная плата в московской промышленности составляла в среднем 50-60% довоенной¹⁶². В пользу таких выводов говорят данные и по отдельным предприятиям. На металлообрабатывающем заводе Гужона зарплата рабочих составляла всего 53% довоенной¹⁶³.

Вторым же обстоятельством было то, что, выдвигая требование увеличить оплату труда, рабочие тем самым осуществляли своё завоёванное годами нищеты и подневольного положения право на жизнь, достойную рабочего человека и свободного гражданина, о чём прямо писала рабочая печать того времени¹⁶⁴.

Требования повысить зарплату выдвигаются фабзавкомами текстильщиков Орехово-Зуева, Богородска, Иваново-Вознесенска, Кинешмы, Шуи¹⁶⁵. Столкновения с предпринимателями произошли вокруг этого требования, например, на бумагольноткацкой и аппретурно-отделочной фабрике М. И. Колмазина. Фабрикант отказался повышать зарплату, а заодно выразил несогласие «вносить в кассу общества при клубе рабочих» дополнительные средства. Он попытался закрыть фабрику и обратился за поддержкой в Совет Общества шуйских фабрикантов и заводчиков¹⁶⁶. На защиту рабочих выступил Шуйский исполком СР. и СД., в своём письме рабочим призвавший их добиваться увеличения заработной платы и улучшения условий жизни. Рабочим в результате их активности удалось достичь ощутимых результатов и увеличить размер зарплаты в среднем в два раза. У ткачей она выросла с 30 до 50-58 рублей в месяц, а у слесарей, токарей и кочегаров соответственно с 60-100 до 100-160 руб., с 70 до 120 руб., с 50 до 90 руб. в месяц¹⁶⁷. Потребовали повысить зарплату мастеровые фабрики Кокушкина, о чём её хозяин также жаловался в Шуйское Общество фабрикантов и заводчиков, прося совета¹⁶⁸. Вызвал трения вопрос о зарплате между рабочими и администрацией Тульского патронного завода. На стороне владельцев выступили и служащие предприятия. Конфликт удалось урегулировать лишь после удовлетворения претензий завкома¹⁶⁹. В конце марта – начале апреля требования о повышении заработной платы предъявили рабочие завода Гакенталя. Когда хозяин отказался их удовлетворять, он был посажен под домашний арест, под которым ему пришлось просидеть 8 часов. После этого все условия рабочих были выполнены¹⁷⁰.

Не всегда, но такие случаи тоже были, борьба за справедливую оплату труда имела ещё одну подоплёку, кроме борьбы за выживание, о чём свидетельствует ситуация, сложившаяся на заводе Густава Листа. Это был один из немногих заводов, весь период революции, голода и разрухи работавший без существенных сбоев. По мнению самих рабочих, входивших в комиссию по подготовке десятилетнего юбилея революции, причина этого была в сознательности основного трудового ядра заводчан¹⁷¹. По заведённому на заводе самими рабочими порядку, их заработок на протяжении всего революционного времени увеличивался в соответствии с ростом производительности труда¹⁷².

Фабзавкомы выступали и против косвенных форм ограничения заработков на своих предприятиях. Решения об отмене штрафов были приняты фабрично-заводским комитетом Шуйско-Тезинской мануфактуры. Когда же администрация попыталась выписывать рабочим штрафы в обход комитета, фабком принял меры репрессивного характера по недопущению впредь ничего подобного¹⁷³. Другой случай произошёл на московской фабрике акционерного общества «Русская электрическая лампа». В июле 1917 г. фабком этой фабрики потребовал от Моссовета ограничить прибыли предпринимателей, подчеркивая, что прибавки к зарплате «не могут улучшить материальное положение рабочих»¹⁷⁴. Таким образом, в требованиях фабрично-заводских комитетов зазвучало посягательство на святая святых капитала – прибыль.

В предпринимательской среде требования рабочих повысить заработную плату были восприняты как проявление «безумных социальных экспериментов» и «рабочего анархизма»¹⁷⁵. Особенно усилилось сопротивление претензиям рабочих к лету 1917 г. Московское общество объединенной промышленности вынуждено было пойти даже на неординарные шаги, разослав всем районным обществам промышленников письмо, в котором требовалось: «Если отдельные фирмы будут в заработках превышать соседние, то против них принять меры, так как это совершенно недопустимо». Обо всех неподчинившихся рекомендовалось «сообщать» правлению Общества¹⁷⁶.

Не меньшую, чем борьба за повышение зарплаты роль в формировании фабзавкомов многие исследователи отводят их организационным усилиям по установлению на производстве 8-часового рабочего дня¹⁷⁷. И действительно, обосновывая необходимость 8-часового рабочего дня, заводской комитет Варшавского арматурного завода заявлял, что 8-часовой рабочий день позволит рабочим принимать участие в деятельности органов рабочего представительства, а следовательно, будет способствовать духовному развитию пролетариата. 8-часовой рабочий день, по мнению членов этого фабзавкома, должен был стать «первой ступенью к прочной сознательной организации»¹⁷⁸. Тот же подход прозвучал в наказе собрания рабочих Замоскворечья 4 марта 1917 г. – то есть в самые первые дни революции. Манифестанты, обращаясь к своим представителям в Советах, подчеркивали, что участвовать в строительстве новой России должен весь народ, а следовательно, работа пролетариев должна оставлять им силы для выполнения их гражданских обязанностей. Поэтому рабочие считали возможным прекратить начатую ранее забастовку и приступить к работе лишь в случае введения 8-часового рабочего дня с сохранением зарплаты и запрещением без чрезвычайной необходимости сверхурочных работ¹⁷⁹.