Право на поединок - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 70

– Видишь, Небо в Своём милосердии посылает тебе чистый солнечный луч? – продолжал старец. Распростёртый на топчане едва заметно кивнул. – Сейчас этот луч коснётся твоей раны и исцелит её, – снова зажурчал голос жреца. Проворные пальцы тем временем отмеряли лоснящуюся шёлковую нитку и продевали её в ушко иглы. – Будет немного щипать, ибо нельзя изгнать большую боль, не причинив малой. Но ты ведь мужчина и вытерпишь, правда?

Русая голова опять дрогнула в слабом кивке. Теперь лицо парня было совсем спокойно, веки сомкнулись, а руки вяло вытянулись вдоль тела. Он спал. Никила подал наставнику скляночку с тёмным веществом, пахнувшим лежалой смолой. Жрец осторожно промыл раны, смазал рассечённую плоть снадобьем и взялся за иголку.

– Прости, почтенный, – неожиданно для себя самого подал голос Эврих. – Мне довелось знать одного великого лекаря… В городе, далёком отсюда… Так он выдерживал иголку и нить в очень крепком вине. Он говорил, вино убивает заразу, витающую в воздухе и могущую причинить воспаление в ранах!

Жрец поднял голову и пытливо посмотрел на него.

– Тот лекарь, – продолжал Эврих, – мог усыпить словом, точно как ты. Ещё он умел исцелять наложением рук. Он при мне спас таким образом… одного человека, которого пырнули ножом…

Сказав это, Эврих тут же пожалел о вырвавшихся словах. Запальчивость учёного спорщика порою приводила к последствиям столь же плачевным, как и склонность самих жрецов сразу открывать дверь. Не сознаваться же теперь, что тем исцелённым оказался он сам. Иначе придётся рассказывать, как его пырнул наёмный убийца. А подослали убийцу…

Однако Ученик Близнецов только повторил, словно пробуя на вкус новое, неведомое лекарство:

– Зараза, витающая в воздухе и переносимая ветром… Не припомнишь ли, как звали твоего мудреца?

– Люди звали его Тилорном, – кляня себя, отвечал Эврих. И на всякий случай добавил: – Три года назад, когда я жил в Галираде, его там многие знали.

Старик торжественно кивнул.

– Я тоже наслышан о нём, хотя Предвечному и не было угодно свести нас вместе. Никила, друг мой, принеси скляночку вина, которым я заливал сегодня крапиву!… Мне говорили, благородный Тилорн провёл в сольвеннской столице не более полугода, но там до сих пор с любовью вспоминают о нём. Ты, вероятно, ученик его? Не случится ли так, что ты поведаешь мне ещё о чём-нибудь полезном в нашем лекарском ремесле?…

Расторопный Никила принёс вино, и жрец обмакнул в него нитку с иголкой, а потом, немного подумав, протёр обе руки.

– Мы с моим господином к вам завтра зайдём, – сказал Волкодав. Эврих, помимо воли уже ощутивший вкус к долгой беседе со стариком, поспешил согласиться.

Никила вышел проводить их на крыльцо.

– Когда я впервые узрел Свет, – сказал он Волкодаву, – я сразу решил избрать для себя путь жреца-воина. Я хотел следовать Старшему, сиречь выслеживать Зло и казнить его проявления повсюду, куда бы Предвечный ни направил мои стопы. Но мой Наставник… – тут Никила с улыбкой оглянулся на дверь, – мой Наставник сказал мне: прежде, нежели казнить, научись миловать. Так я приехал сюда и пытаюсь служить Младшему: лечу пьяниц, избитых в уличной драке, мелких воришек, выпоротых кнутом, и блудниц, подцепивших дурную болезнь… Всех тех, кого я прежде собирался если не искоренять мечом, так порицать огнедышащим словом!… – Никила опять улыбнулся, на сей раз – застенчиво и смущённо. – Сперва я видел в таком служении закалку духа… испытание крепости веры… мечтал скорее окончить его и встать на избранный путь… А вот теперь думаю: вдруг мой Наставник узрел во мне недоступное мне самому? И моё истинное предназначение – не сражаться со Злом, но лекарским искусством отводить людей от погибели? Чтобы они могли заново осознать свою жизнь и, возможно, приобщиться к Добру?…

Это последнее рассуждение показалось Волкодаву камешком в его огород, и венн ощутил, как на загривке незримо шевельнулась щетина. Что-то часто ему в последнее время указывали, как надо жить. От Матери Кендарат он готов был безропотно выслушать всё что угодно. Но от какого-то жреца, ещё ничем не доказавшего своё право на поучения?…

Он сунул руку в кошель и достал несколько больших серебряных монет – почти весь свой сегодняшний заработок.

– Возьми, – сказал он Никиле. – Я их покалечил, я и пожертвую в Дом Близнецов.

Никила с благодарным поклоном взял деньги. Когда же выпрямился, венн неожиданно разглядел в глазах молодого жреца озорные, весёлые искорки.

– Однако временами, – проговорил Никила, словно продолжая прерванную мысль, – временами мне начинает казаться, что воинский путь утверждения справедливости тоже не лишён преимуществ… Ибо не учат ли нас совместно Старший и Младший, что прежде, нежели вдохнуть в тело здоровье, следует истребить в нём болезнь?…

На другой день привычное место Эвриха за столом возле кухонной двери в «Сегванской зубатке» пустовало. Как объяснил Волкодаву учёный аррант, заработок заработком, но учёная беседа есть нечто, не измеряемое никакими деньгами. Сперва венн хотел отсоветовать ему ходить в лечебницу, ибо туда-то Сонморовы люди должны были непременно пожаловать… но потом подумал как следует – и промолчал. Если у него ещё не совсем отшибло чутьё, в «Зубатке» после неудавшегося ночного нападения должно было произойти что-нибудь необычное. Скажем, явятся десятка полтора головорезов и разом вытянут из-под плащей заряженные самострелы. Вот и думай, телохранитель, где безопасней быть «господину». Там, где тебе не подоспеть за него заступиться, или там, где в случае чего обоих запросто пришибут?…

Стоуму он ничего не стал говорить о засаде, и день начался как обычно. Стоило распахнуть двери – повалил народ, забегали служанки, потянуло из кухни добротным духом съестного. С Волкодавом здоровались, кое-кто доверительно сообщал ему, дескать, поставил немалые деньги, что его не выгонят и сегодня. Потом появился со своей спутницей Слепой Убица.

– Люди передают, – негромко проговорил он, остановившись около Волкодава, – будто троим парням, никем особо в этом городе не любимым, нынче ночью кто-то переломал руки и ноги. Говорят также, будто эти трое сегодня утром должны были опять прийти собирать мзду с бедных, беспомощных трюкачей, выступающих на торгу, но почему-то никто из них не явился…

Чернокожий усмехался. У него был вид человека, давно примирившегося с судьбой, но не упускающего возможности время от времени хотя бы скорчить ей рожу. Девушка, напротив, то и дело с тревогой оглядывалась на дверь.

– А я слышал, – сказал Волкодав, – будто в других трактирах камбалу готовят тоже неплохо. И вряд ли кто нынче придёт туда мстить за переломанные кости, добавил он про себя.

– Пошли, Дикерона, – взмолилась Поющий Цветок и благодарно посмотрела на венна. – Пойдём в другое место, прошу тебя…

– Иди, если охота, – упёрся мономатанец. – А мне и здесь хорошо.

Он безошибочно направился прямо к столу, куда его обычно сажал Стоум, и Волкодав про себя поразился, до чего уверенно двигался слепой человек. Он в который раз спросил себя, что сталось бы с ним самим, накрой его слепота. Поющий Цветок, чуть не плача, последовала за Дикероной. Девушка любила метателя ножей, в этом не могло быть никакого сомнения, и ради него полезла бы хоть в Бездонный Колодец, не то что на самострелы каких-то разбойников. К сожалению, добавить любимому малую толику благоразумия было свыше её сил…