Право на поединок - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 115

Он выпрямился во весь рост, не без труда вернув мысли в человеческое русло. Псы безмолвно взирали на него, отдалившись на почтительное расстояние. Только Старейшая держалась возле ноги, преданно заглядывая в глаза.

– Не сердись на собачек, незнакомец, – сказал Волкодаву пожилой итигул. – Они у нас только с виду сердитые, а так-то смирные, не бросаются, пока мы не натравим. Ишь набежали, не иначе, в сумке что-то учуяли… Не помяли тебя?

Так, как с Волкодавом, утавегу никогда и ни с кем себя не вели. Трудно было понять, что к чему, во всеобщей кутерьме да в потёмках. Поэтому житель деревни привычно истолковал и пёсий порыв, и действия гостя, внезапно окружённого «приносящими смерть», и спрятал в усах усмешку. Эка невидаль, оторопь чужестранца, впервые узревшего утавегу. Итигул, конечно, даже издали никогда живого венна не видел и потому обращался к нему по-аррантски. Знать, рассудил про себя: раз уж тот сопровождает арранта, стало быть, и речь его понимает.

Эврих ответил за Волкодава и за себя:

– Слава о твоих псах, господин мой, распространилась так же широко, как и слава о бесстрашии итигулов. Я хотел бы написать в своей книге, что слухи о том и о другом нисколько не преувеличены. Я надеюсь, вы не воспримете моё любопытство как выпытывание тайн?

И первым проследовал в распахнувшиеся ворота. Венн, безмолвный телохранитель, пристроился позади. Он был благодарен арранту, ибо уверенности в том, что сумет заговорить по-людски, отнюдь не испытывал.

Тут оказалось, что ворота вели вовсе не во внутренний двор, как он было решил. За дубовыми створками обнаружился каменный коридор, и в стенах его через каждый шаг зияли бойницы. Горе вражескому отряду, который высадит ворота, думая прорваться к добыче! В узком коридоре самых сильных врагов легко перебили бы малые дети, вооружённые самострелами… Настоящая крепость! – посетила Волкодава вещая мысль. Как в случае чего выбираться-то будем?…

Уже входя внутрь, он обернулся, движимый неясным ощущением взгляда, устремлённого в спину. Над вершиной Харан Киира светилась одинокая звезда, отливавшая зеленью. Волкодаву померещилось даже, будто она звала его. Пока он смотрел, звезда замерцала и скрылась.

Элдаг Быстрый Клинок был очень красивым невысоким мужчиной, меднокожим и совершенно седым. Одеждой и убранством он мало отличался от соплеменников, однако ножны, пристёгнутые к бедру, сияли начищенным золотом, а рукоять кинжала, в точном соответствии с рассказами Йарры, была сплошь бирюзовой. Волкодав затруднился бы сказать, сколько Элдагу лет. Уж верно, не двадцать и даже не пятьдесят, но юношеская осанка и живость в движениях обманывали глаз, особенно издали, когда не видно морщин. Этот вождь ещё не скоро по-настоящему состарится и передаст племя наследнику. Три его жены вышли к гостям, и самая младшая держала на руках годовалого сына.

При виде юной матери с малышом Волкодав сразу подумал, что на месте Элдага нипочём не позволил бы детям и женщинам показываться на глаза чужеземцам: мало ли какую порчу и скверну те с собой принесли!… Потом, поразмыслив, всё же нашёл странному поведению итигулов разумное истолкование. Наверное, решил венн, это из-за того, что мы привели с собой Йарру. Люди, подарившие племени нового воина, ни в коем случае не могут желать ему зла!

Много позже Эврих перечитает любимого Салегрина и объяснит спутнику, что Йарра был тут, собственно, ни при чём. Итигульский обычай велел оказывать доверие всякому, кто не был заведомым недругом. Но бойся, пришлец, дурно воспользоваться гостеприимством хозяев! Пожалеешь, что ещё в предгорьях не отобедали тобою ядовитые чёрные змеи…

– Мы ждали возвращения молодых храбрецов, отправившихся выслеживать шанов, – сказал вождь. – Но могут ли две-три шанские головы сравниться с удачей, негаданно вступившей под наш кров? Йарра-ло, дитя моего младшего брата, сегодня на пиру ты будешь сидеть передо мной!

Йарра, стосковавшийся по семейному теплу, так и светился от счастья. Он пытался говорить в ответ, но мог выдавить только неразборчивое сипение. Певческие подвиги дорого ему обошлись. Теперь жди по крайней мере несколько дней, покуда вернётся надсаженный голос!

Горный народ жил так, как было некогда принято и у веннов. Лет этак двести назад. Большой общинный дом, где собиралось всё племя и куда сразу проводили гостей. Мужской дом, женской дом, помещения для гостей, хозяйственные постройки…

– Чему удивляется мой брат чужеземец? – подметил взгляд Волкодава всё тот же пожилой итигул. – Наши деды по брёвнышку перенесли этот дом сюда из долины, где он раньше стоял. Вот потому-то он внутри деревянный, хотя в наших местах лес не растёт.

Горец вновь говорил по-аррантски. Волкодав решил пока не обнаруживать своих познаний и ответил на том же языке:

– Я удивляюсь только мудрости Богов, завещавших разным народам сходный обычай. Моё племя тоже строило большие дома.

– Мой брат, наверное, сегван с Островов? – спросил итигул. – Я слышал, у вас больше принято каждому мужчине с жёнами строиться и селиться отдельно. Мы тоже отступили от старины, когда жили в долинах. За это духи Харан Киира напустили на нас шанов, да исчезнет их имя из разговоров мужей. Теперь мы вернулись к обычаю предков, ибо он мудр!

Волкодав, не любя спорить, только кивнул. Славен общинный дом, где усаживается за столы многочисленная родня, от глубоких стариков до малых ребят. Под его кровом любой себя чувствует не в поле обсевком – колоском среди золотой нивы рода… Но после пира или шумного схода, где решалось о важном, хочется покинуть многолюдное сборище, остаться в тихом уюте среди тех, кого особенно любишь: с женой и детьми. Прародитель Пёс, избрав человеческий облик, выстроил избу для себя и подруги, и прежняя звериная стая расположилась поблизости, но всё-таки за порогом. С утра до вечера торчать у всех на глазах и наслаждаться телесной любовью, отгородившись шерстяной занавеской?… Никакие хвастливые доводы не могли убедить Волкодава, что возвращение в большой дом было светозарным благом для итигулов. Он в это не верил. Вот как вынужденное утеснение несчастного племени, изнурённого десятилетиями постоянной войны, такую жизнь ещё можно было понять…

В общинном доме народа Четырёх Орлов не было ни лавок, ни столов, ни скамей. Каменный пол укрывали потрёпанные, но всё ещё красивые и тёплые цветные ковры. Люди ходили по ним в вязаных носках, оставляя обувь у входа. На коврах во множестве лежали вышитые подушки – точь-в-точь как в старых нарлакских домах, где ещё помнили о кочевом прошлом и чтили его обычай. Всю середину пола занимал обширный очаг, над ним с кровельных балок свешивались две перевитые цепи. Во дни великих торжеств к ним подвешивали быка и жарили его целиком; сегодняшний радостный случай пришёл совсем неожиданно, не дав к себе приготовиться, и оттого цепи висели бездельно, а огонь в длинном очаге горел лишь по концам, остывшая же середина являла прокалённый камень, опрятно очищенный от золы.

Вождь Элдаг уже возлежал на почётном месте хозяина, привычно опираясь на локоть, и расспрашивал Йарру о жизни за морем. Йарра сидел перед ним в позе почтения, принятой у итигулов. В веннском доме младший при старших не смел опустить зад на скамью, здесь же, наоборот, считалось невежливым стоять во весь рост: юноши в присутствии вождя садились на пятки и сдвигали колени. Элдаг был явно доволен, сколь многому Йаран Ящерица успел научить сына. Йарра старательно отвечал на вопросы вождя, краснея и стыдясь сорванного голоса. Женщины сновали взад и вперёд, собирая праздничное угощение. Бёдра у каждой были закутаны чем-то вроде понёвы, скроенной из пухлой пестрядины – основа шерстяная, уток тряпочный. Дома у Волкодава так ткали половики. Он подумал немного и сообразил, в чём выгода подобных одеяний, особенно в холода, когда никакие ковры и подушки не уберегают от сквозняков.