Мой босс - палач - читать онлайн книгу. Автор: Анна Владимирова cтр.№ 48

Прости, что так банально, но не смог подобрать что-то более оригинальное — я стал банальным в ожидании, пока печать разрешит мне любить тебя официально.

Поезд в полдень прибудет на станцию Хароувиль. Оттуда такси довезет тебя к матери. Сиди, пожалуйста, там тихо, послушно и не говори маме про меня гадости — мне еще предстоит произвести на нее первое впечатление.

П.с. Мне нравится любить тебя без разрешения…

Люблю тебя.

Вернон».

Я опустила листок обратно на стол, вслушиваясь в тишину. Поезд ехал в другую сторону — только сейчас заметила это. Пальцы покалывало, руки тряслись от бессилия. Хотелось броситься за ним, очертя голову. Но урок я, кажется, усвоила — эмоциональные поступки могут кому-нибудь грозить смертью. Вернон спрятал меня, чтобы не выбирать. Как ни крути, я — не самая важная деталь. У них есть Сильва, я — далеко. И это даст ему хоть какую-то уверенность, что не придется выбирать. Но если с ним что-то случится — я не представляла, как прощу себя, что меня не было рядом.

Собравшись, как в тумане, я побрела по пустому коридору к выходу.

Знакомые пейзажи за окном навевали тоску, будто я откатилась назад и вернулась домой ни с чем. Одинокий мужчина в дутой объемной куртке с трубкой в зубах подал мне руку и взял чемодан:

— Доброго дня, мисс.

Я промолчала. Тишина и крутой запах жухлых мокрых листьев сжали в тисках глухой тоски. Шаги по асфальту звучали сиротливо. Хотелось плакать.

— Садитесь, — уже не так бодро предложил водитель, не ожидая более ответа. В машине было холодно.

— Включите печку.

— Минутку, заведемся…

Вот что делать с мужчиной, осуждать решения которого не имеешь никакого права? Может, если бы я не проявила себя так… безнадежно, он бы хоть сообщил о своих планах? Посоветовался? А так — только ставил перед фактом. И говорил, что любит.

После нескольких дней в поезде непривычно остаться без стука колес — будто без стука сердца. Дорога стелилась гладко и безмолвно, за окном с обеих сторон пробегали одноликие дворы и дома с зарослями черного винограда, заплаканного утренним дождем. Все эти картины жгли пятки, будто я уже горела в огне. Даже слезы не облегчали тоску. Я безнадежно больна инквизитором, подсела, как на наркотик, и теперь без него начинала чахнуть…

Внезапно в горле что-то заскребло, и я закашлялась так, что из глаз выступили слезы.

— Воды? — протянул мне бутылку с переднего сиденья водитель.

— Спасибо, — просипела и прильнула к горлышку.

Вода уняла раздражение, и я смогла спокойно вздохнуть. Стало стыдно за свой эгоизм, а мужчина оказался таким предусмотрительным.

Домой мы приехали, когда уже вечерело. Местность мой родины отличалась холмами, густо поросшими деревьями, но сейчас они стояли, будто облезлые, с ошметками грязно-рыжего вперемешку с зеленым. Это рано умирал дуб-горечник, который выживал обычные деревья. Плоды у дуба невкусные, проку зверью никакого, зато настойка для суставов из них чудодейственная.

Мать меня не встречала, как и всегда. Да и, наверное, была не в курсе. Я вытащила чемодан, попрощалась с водителем и замерла у ворот облезлой калитки. Хотелось надавать самой себе по щекам, но как взять себя в руки — понятия не имела.

Калитка скрипнула знакомой мелодией, в которую, может, добавилась пара нот, и я побрела по вымощенной дорожке к двери через густой сад. Наверное, маму спина совсем скрутила, раз она перестала обрезать вишню… В окошках горел желтый свет, а еще бились непонятные мне вспышки. Из форточки вкусно пахло шоколадным напитком, который мама готовила только по праздникам. Я не знаю, сколько бы так стояла, если бы она вдруг не вышла на крыльцо. Все такая же: лицо будто детское с распахнутыми в удивлении глазами, сеточки морщин в уголках глаз, беспорядочно вьющиеся волосы — настоящая ведьма.

— Бэрри! — воскликнула она с улыбкой и кинулась мне на шею. — А я каждую минуту уже выглядываю, ведь сказали, что будешь на закате.

— Кто сказал? — впала в ступор я.

— Посыльный утром приехал, привез коробку и письмо передал от твоего жениха, — махнула она в сторону столика в гостиной, и я бросилась внутрь, не снимая обуви.

На столе стояла простая коробка из грубого картона. Я принялась отдирать крышку, не заботясь о сохранности упаковки и не думая, что это может быть и не от Вернона. Мало ли что могли туда сунуть! Да тот же порошок, чтобы убить…

Только в посылке лежало послание, которое ни с чем не спутать — фиалковые свечи, бутылка вина, оба наших мобильника и коробка с яблочным пирогом на дне. И еще одна записка: «Я сейчас обниму тебя здесь, в прошлом, пока ты выбираешь пироги… И очень хочу это сделать еще не раз у тебя там… в будущем. Люблю тебя. Вернон».

И я не выдержала и разревелась.

— Бэрри, — мать обняла меня за плечи, и я с наслаждением уткнулась в ее грудь, рыдая от души за все последнее время.

А мама гладила по волосам, окутывая запахом леса, мокрой травы и горечью треклятых желудей.

Когда меня немного попустило, мы расселись на диване, а за окном совсем стемнело. Насторожившие меня блики принадлежали плазме. Я все косилась на новостную ленту, надеясь — а вдруг его покажут в новостях.

— Я постоянно смотрю новости с тех пор, как произошел этот взрыв, — поставила передо мной поднос с чаем мама. Пирог немного очерствел за те дни, что ехал сюда, пока мы мотались по поездам, но ничуть не стал хуже. А разогретый в печи вообще казался запредельным. Его аромат напомнил мне о поезде. «Я сейчас обниму тебя здесь, в прошлом…» Неужели он оставил мне только прошлое?

— Я замуж выхожу, — заявила упрямо.

Мама улыбнулась:

— Никогда бы не подумала, что узнаю об этом из тв-передач, — протянула мне чашку. — Честно говоря, я очень испугалась за тебя, когда впервые узнала. Ты и инквизитор… Я была уверена, что ты попала в переплет.

— Так и есть, — пожала плечами. — Влюбилась в него, как подросток.

— В него, наверное, сложно не влюбиться, — уселась она в кресло и внимательно на меня посмотрела. — Я же вижу, переживаешь… Плачешь от тоски, да?

— Он отправил меня к тебе, даже не сказав. Я проснулась в поезде, а его нет.

— Знал, что побежишь следом, — довольно улыбнулась она. — А ты и побежишь. Вон, аж ногами притопываешь.

— Мне нельзя, — мотнула решительно головой. — Я только обузой для него там стану, а ему нужно… разобраться во всем этом.

— Жуть творится, — погрустнела мать. — Многие думают сорваться с мест, если до нас докатится волна арестов.

— Мам, — отмахнулась я, — они ищут только особенных салем, рожденных в уникальной паре. Отец должен быть инквизитором, а мать должна быть рождена без отца… Вернон уверен, что отбирают именно этих редких девушек.