— Не «что», а «о чём»! — поправляю его, — Об этом мире. Что здесь за условия? И как молодой честной девушке без роду и племени выжить в чрезвычайной ситуации под кодовым названием «дракон-спальня-поминки»?
— В этом мире всё просто: найди своё теплое место и сиди на нём. А если не нашёл — то ищи дальше. Твоё теплое место здесь, рядом с драконом. Заставь его испытать все эмоции, напомни ему, что он — тоже человек. И живи с ним счастливо, — сухо сообщает мне монах.
Смотрю на него во все глаза.
— Ты сейчас подтвердил, что знаешь о том, что я не из этого мира, — замечаю сосредоточенно.
— Я этого не делал, — тут же идет на попятный монах.
— Сделал! — вытянув вперёд руку, громко подтверждаю, — А ещё сказал, чтоб я занялась перевоспитанием крылатого монстра, питающегося человечинкой!
— Ему совсем не обязательно питаться человечинкой, и ты это уже поняла, — ровным голосом замечает монах.
— Это вбито в его голову также глубоко, как и мысль о его великолепии, — замечаю в ответ.
— Это всё исправимо. Издержки воспитания. Тебе под силу справиться.
— Ты проверял что ли?.. Кто ещё жертвовал собой, ведомый твоими ободряющими речами?! — вскакиваю с постели.
— Никто, ты — первая. Я ждал такую, как ты. Я просил о тебе.
— Для дракона? — уточняю.
— Для всего этого мира, — парирует монах.
— Лучше бы ты меня для себя просил!
После этих моих слов в пещере устанавливается тишина.
А я присматриваюсь к молодому человеку, стоящему напротив: он напрягся от этой мысли? Нет… скорее удивился моей фантазии.
Вообще непробиваемый тип.
Но симпатичный.
И не лысый. (Почему я подумала о гладком черепе?..) Волосы у него, должно быть, приятные на ощупь — черные, блестящие от света факелов, гладкие…
— А почему ты просил обо мне? Что я, по-твоему, должна сделать? — уточняю аккуратно.
С какой-то стати начинаю присматриваться к его фигуре… правда, быстро прихожу к выводу, что из-за нетипичного одеяния понять, что у него там за телосложение, практически невозможно.
— Ты должна вернуть дракона на его законное место, — спокойно отвечает молодой человек, практикующий мантры.
— На какое?.. — хмурясь ещё больше, спрашиваю.
Но не успеваю получить ответ, потому что в пещере начинают раздаваться до боли знакомые голоса.
Монах тут же отходит в угол, почти сливаясь с каменным сводом (это прям новый уровень мимикрии!), а я забираюсь обратно в кровать — изображать больную.
— Перестаньте трястись, вы прольете драгоценный суп для моей красны девицы, — слышу голос дракона.
— Хозяин острова столь щедр! Его покорные слуги просто не могут вынести подобного величия, — подобострастно произносит второй голос.
— Однако, вынести придётся, — заключает дракон и останавливается напротив нашего ложа, — открывай глаза, красна девица. Пришло время приёма нормальной пищи.
Перестаю изображать спящую и смотрю на бородатого селянина, опоившего меня на званом ужине, и на небезызвестного лодочника, свалившего меня в море веслом…
Вот, так подарок судьбы!
Губы сами расползаются в мстительной улыбке, а лица двух бородатых сельчан бледнеют на глазах.
— О, мой великий дракон, твоя доброта не знает границ! А забота обо мне наполняет моё сердце теплом и любовью, — протягиваю сладко, положив руку на грудь.
В следующий момент в сторону моей скромной персоны устремляется четыре пары глаз, и смотрят они все при этом очень неоднозначно…
— Ты всё ещё жива, красна девица! — радостно и как-то нервно протягивает бородач-отравитель.
— Кто б мне дал умереть, — делюсь с ним своим счастьем безмерным, — видишь, как о здоровье моём великий дракон печётся! — перевожу не менее счастливый взгляд на лодочника-погубителя, — И ты здесь, родимый! Вот она, судьба какая! Всё сводит нас и сводит. Должно быть, ждёт от меня чего-то…
Лицо лодочника перестаёт бледнеть и начинает синеть.
— И как часто сводила вас ваша судьба? — хмурит брови дракон.
— Стоит ли рассказать ему? — скалюсь, глядя на бедолагу селянина.
— Ты лучше супчик ешь, красна девица, — мне тут же вручают в руки большую глиняную тарелку и черпак.
Пробую еду на вкус. Недурственно… однако, мы уже ели вкусную пищу — и нам троим хорошо известно, чем это закончилось.
— Он точно не отравлен? — с милой улыбкой уточняю у дорогих гостей.
— Что ты говоришь, красна девица! — заходятся в приступе паники оба селянина.
— Почему ты спрашиваешь о подобном? — изумляется хозяин острова.
— Вот, и я думаю, зачем люди травят других людей? — зыркнув на пару трясущихся мужиков, вопрошаю.
А затем начинаю поглощать насыщенный по вкусу бульон с зеленью.
— Постой! — останавливает меня дракон, с лёгким подозрением поглядывая на селян; затем забирает остатки моего обеда и относит монаху на проверку, — Глянь, не отравлено?
Монах в свою очередь принюхивается к еде и размеренно качает головой — мол, не отравлено.
Уже тянусь руками обратно к тарелке, как замечаю реакцию мужиков из села… к слову, реакцию не на действия дракона — а на моего целителя, которого те только заметили…
Лица их вытягиваются, глаза увеличиваются, а цвет кожи становится бардовым.
— Это… — начиная дрожать, как осиновый лист, протягивает бородач-отравитель.
— Это!.. — кося глазом в его сторону, вторит лодочник-погубитель.
— Это?.. — уточняю у них обоих, забирая свою тарелку из рук не менее озадаченного дракона.
— Это… это… — шепчет бородач и неожиданно падает на колени, — Великий Воин-Гроза-Врагов… легендарный Меченосец-Нагибатор… здесь, на нашем острове… — глаза селянина закатываются, и он падает в обморок.
Перевожу недоверчивый взгляд с поднятой бровью на скромного монаха в уголке.
Вот этот — меченосец-нагибатор?..
Правда?..
К слову, сам виновник обморока никак не реагирует на сказанное: стоит спокойно в уголке и смотрит себе под ноги, пол разглядывая…
— А ты что скажешь? — предлагаю объясниться лодочнику за двоих.
— Прошу аудиенции у красной девицы… сильно и слёзно, — бегая глазами туда-сюда, находится с ответом тот.
Хитрец! А он далеко пойдёт… если выживет. Муахаха!
— О, великий дракон! — простираю руки к крылатому.
— Не пугай меня, красна девица, — тут же отступает на шаг мужчина, — мне сложно привыкнуть к твоим перепадам.