Эдинбургская темница - читать онлайн книгу. Автор: Вальтер Скотт cтр.№ 72

Джини Динс.

В этом письме тоже был постскриптум:

Дорогой Рубен, если мое письмо покажется вам слишком коротким и не очень ласковым, то считайте, будто все, что вам хотелось бы от меня услышать, я написала, ибо желаю вам только добра и счастья. Вы, наверно, подумали бы, что я стала расточительной, потому что я теперь каждый день ношу чулки и башмаки, но такой здесь обычай у всех порядочных людей, а ведь в каждой стране свои законы. Как бы вы смеялись надо мной (да вернутся к нам веселые дни! ), если бы увидели мое круглое лицо под соломенной bon-gras, тоже круглой и похожей на арку, что посредине либбертонской церкви! Но она защищает меня от солнца и от любопытных взглядов невеж, которые рассматривают прохожего, словно пугало. О том, как мне удастся попасть к герцогу Аргайлу, я напишу вам уже из Лондона. Напишите мне о своем здоровье на адрес: миссис Маргарет Гласс, табачная лавка «Чертополох», Лондон. Как бы я обрадовалась, если бы узнала, что вы поправились! Извините меня за ошибки и помарки — но у меня только одно перо, да и то плохое.

Англичанину может показаться, что ссылка на плохое перо, как на причину слабой орфографии, явно недостаточна, хотя некий лэрд из Гэллоуэя прибег точно к такому же объяснению своего дурного правописания; но, к чести нашей героини, следует отметить, что благодаря заботам Батлера она писала раз в пятьдесят лучше многих знатных женщин Шотландии того времени, чья странная орфография и необычайный слог находились в явном противоречии со здравыми суждениями, обычно высказываемыми ими в письмах.

Что же касается содержания самих посланий, то, возможно, что их бодрый, обнадеживающий и уверенный тон не совсем соответствовал ее действительному настроению. Но это объяснялось похвальным стремлением Джини избавить отца и возлюбленного от опасений на ее счет, омрачавших, как она справедливо полагала, их и без того тревожную жизнь. «Если они будут считать, что у меня все хорошо, — думала бедная странница, — то отец хоть станет заботиться об Эффи, а Батлер — о себе. Я ведь знаю: они думают обо мне гораздо больше, чем я сама».

Она тщательно запечатала письма и сама сдала их на почту, предварительно осведомившись несколько раз о времени их прибытия в Эдинбург. Покончив с письмами, она с готовностью приняла любезное предложение хозяйки пообедать с ней и остаться до следующего утра. Хозяйка была, как мы уже говорили, соотечественницей Джини, а радушие, с каким шотландцы встречаются и по мере сил помогают друг другу, проистекает не из предрассудков и узости их взглядов, как мы часто полагаем, но из благородного и весьма похвального чувства патриотизма, смешанного с убеждением (давно подтвержденным опытом), что обычаи и законы народа в целом характеризуют в известной мере и каждого человека в отдельности. Во всяком случае, если широкое распространение этих национальных симпатий создает дополнительные узы между людьми, привязывая их друг к другу и побуждая оказывать помощь соотечественникам, попавшим в затруднительное положение, то мы полагаем, что свойство это гораздо скорее приводит к щедрости и великодушию, нежели более широкий и беспристрастный принцип всеобщего благоволения, которым иногда прикрываются люди, вообще не желающие никому помогать.

Миссис Бикертон, владелица «Семи звезд» на улице Каслгейт в Йорке, была заражена этим злополучным национальным предрассудком в весьма сильной степени. И в самом деле, она проявила столько доброты к Джини Динс (миссис Бикертон была из Мерса, граничащего с Мидлотианом, родиной Джини) и с такой материнской заботливостью старалась облегчить тяготы ожидавшего ее пути, что Джини при всей своей осторожности решилась все же поведать ей свою историю.

Выслушав рассказ, миссис Бикертон в знак удивления и сочувствия воздела к небесам глаза и руки, но также дала и несколько полезных практических советов.

Она спросила, сколько у Джини денег; выяснилось, что после оплаты дорожных расходов и дароприношения в Либбертоне у ней оставалось около пятнадцати фунтов.

— Этого вполне достаточно, — сказала миссис Бикертон, — если только тебе удастся донести их до Лондона в сохранности.

— В сохранности? — переспросила удивленная Джини. — Ну конечно, я сохраню их: ведь я трачу только на самое необходимое.

— Я понимаю, но ты забываешь про грабителей, дружок, — сказала миссис Бикертон. — Ведь ты теперь в более цивилизованном, то есть более плутовском крае, чем северный. Я и представить себе не могу, как ты только будешь пробираться дальше. Вот если бы ты могла подождать дней восемь, пока прибудут наши фургоны, я бы порекомендовала тебя Джо Броудуилу, — уж он-то довез бы тебя благополучно до «Лебедя и двух шей». И смотри не вздумай от Джо нос воротить, если он малость и приударит за тобой, — продолжала миссис Бикертон, смешивая усвоенный английский язык с родным ей шотландским говором. — Джо малый что надо, и ему уже пора женой обзавестись, а он в этих краях самый что ни на есть завидный жених. Из англичан тоже неплохие мужья выходят, вот хоть, к примеру, мой муженек, Мозес Бикертон, что покоится на кладбище.

Джини, совсем не желавшая стать в пути предметом внимания Джо Броудуила, поспешила сказать, что не может ждать его возвращения.

— Ну что же, милая, — сказала добрая хозяйка, — тогда рассчитывай только на себя. Девушка ты смышленая, а пословица не зря говорит, что где дураку по пояс, там умный сух пройдет. Но послушайся меня: спрячь свои деньги за лиф, при себе же оставь один-два золотых и немного серебра на всякий случай, потому что уже за день ходьбы отсюда кругом шныряют такие же беспутные парни, как и те, что рыщут среди пертских холмов. И потом, девушка, не вздумай глазеть в Лондоне по сторонам и спрашивать прохожих, не знают ли они лавку миссис Гласс под названием «Чертополох»: тебя там за это просто засмеют. Когда придешь в Лондон, то отправляйся-ка вот к этому честному человеку. — И она вложила записку с адресом в руку Джини. — Он знает там чуть не всех торговых людей из Шотландии; он-то и найдет для тебя твою знакомую.

Джини сердечно поблагодарила миссис Бикертон за рекомендательное письмо; однако под влиянием беспокойства, навеянного на нее разговорами о грабителях, она вспомнила о том, что ей говорил Рэтклиф, и, изложив вкратце обстоятельства, сделавшие ее обладательницей столь необычайного документа, показала его миссис Бикертон.

Хозяйка «Семи звезд» не прибегла к колокольчику, потому что тогда это было еще не в моде, а воспользовалась серебряным свистком, висевшим у нее на поясе, и в комнату вошла дородная служанка.

— Вели Дику Остлеру прийти сюда, — сказала миссис Бикертон.

Появился Дик, похожий на странное, хитрое, неуклюжее животное: остролицый и косоглазый, он был хром, с изувеченной рукой.

— Дик Остлер, — сказала миссис Бикертон повелительным тоном, показывающим, что она полностью приспособилась к йоркширским нравам, — тебе ведь известно все, что происходит на дорогах.

— Угу, угу, с божьей помощью, хозяйка, — ответил Дик, пожав плечами с выражением не то хитрости, не то сожаления. — Кое-чего вроде и знал, когда помоложе был, хозяйка. — Лицо его приняло лукавое выражение, и он засмеялся, потом оно стало серьезным, и он вздохнул, показывая тем самым, что готов обсудить этот вопрос с любых точек зрения.