Интересная Фаина - читать онлайн книгу. Автор: Алла Хемлин cтр.№ 10

Баранидзе-племянник в основном умел загадывать правильно. Наверно, хорошо слышал конское слово. Но случалось и такое, что Баранидзе-племянник плохо расслышивал и тогда отдавал деньги из своих.

При царизме играть в коней было не стыдно, и много кто из буржуазии занимался подобным.

Но этого буржуазии было мало, и некоторые занимались отношениями не с женщинами, а с мужчинами. Баранидзе-племянник как раз был из некоторых и занимался с мужчиной из Атлетического общества.

При царизме мужчины тоже имели болезни. Некоторые имели хорошие болезни, а некоторые — плохие. Баранидзе-племянник опять как раз был из некоторых.

Если б Баранидзе-племянник был некоторый один раз — еще ничего, а два раза — уже сильно много.

И вот Серковский взял свой портфель на замочке и поехал в Петербург.

Баранидзе-племянник жил на Бассейной улице, в богатом доме, на втором этаже. Квартира у Баранидзе была вся в бархатах и канделябрах, а под потолком — люстра с электричеством.

Баранидзе-племянник пустил Серковского к себе.

Этот Баранидзе сам по себе был блондин. Серковский увидел в таком цвете привет от Баранидзе Фаине и заранее обрадовался.

Баранидзе спросил, в чем у Серковского дело.

Серковский начал рассказывать от «а».

Серковский рассказал Баранидзе про Марию и Баранидзе, про большую любовь с разных сторон, про мечты и прочее. Про руки рассказал и про последнее удовольствие тоже.

Потом показал Баранидзе карточку Фаины и стал водить по Фаине руками. Вот носик, вот глазки, вот лобик, вот щечки. И приговорил: дитя похоже на своего родителя как капля в капле.

Баранидзе посмотрел на карточку Фаины, потрогал носик, глазки, лобик, щечки и сказал, что сходства нету никакого. Во-первых, это девочка, а Баранидзе был не девочка.

Серковкий взял и сказал, что бывает интересно — отец девочки брюнет, а девочка пошла по цвету в племянника. А дядя и племянник — это в науке считается родня, и по такой родне можно много сказать на следствии и тем более в суде.

Баранидзе ответил, что у Фаины наука не найдет капель Баранидзе — ни дяди, ни тем более племянника. Из науки уже давно известно — что куда что-то не залилось, то там и не ночевало и прочее.

Серковский взял и достал буквы, каких нету ни в каких азбуках на свете.

Буквы получились такие.

Баранидзе Георгий Александрович инкогнито ездил с господином Карповым Владимиром Матвеевичем в Варшаву, где одиннадцатого дня прошлого мая означенные господа предавались предосудительным действиям в доме господина Юзефа Салецкого (улица Пивная, дом номер двадцать девять, во втором этаже). А шестнадцатого дня прошлого мая господин Карпов обратился к доктору Л., который уже давно знал господина Карпова за больного плохой болезнью, и получил от доктора рецепт на сулему с висмутом и хороший совет показать кому следует, где живет означенный доктор Л. Семнадцатого дня прошлого мая к доктору обратился господин Баранидзе и прочее.

Еще Серковский достал буквы про то, что Баранидзе при живом Атлетическом обществе с плохой болезнью наладился жениться — для порядка и для поправки своего капитала, который был сначала сильно большой, а потом уже стал сильно меньше. И что невеста со своим папой сильно заплачут, если узнают про то и про это тоже.

Из науки уже давно известно — человека устроили так, что все на свете для человека кончается, тем более буквы и слова.

Баранидзе-племянник не стал ждать, когда у Серковского народятся новые буквы, и предложил договориться. Сторговались на сто тысяч без никаких в будущем, и на молчок тоже сторговались. Тем более Баранидзе тихонечко попросил у Серковского расписку, что сто тысяч получаются на сиротку Фаину в знак и прочее.

Серковский и Баранидзе-племянник разошлись хорошо, хоть были как волк волку.

При царизме вся буржуазия между собой была как волк волку. А из науки уже давно известно, что волк волка видит издалека и потому ничего на свете не выклюет. Так и получилось.

* * *

И вот Серковский через бумагу от Елизаветы, которая переняла от Новикова наследство и Фаину, стал по закону опекать Фаину с фаинским капиталом.

Серковский положил капитал под хороший процент и сделал так, чтоб брать оттуда по десять тысяч в год на разное — вроде для Фаины. Еще Серковский сделал на бумаге условие, что Фаина получит свое, только когда выйдет замуж за мужчину, которого Серковский одобрит своими руками. Тем более Серковский уже собрался в нужную минуточку сильно одобрить себя. Еще на бумаге записалось, что если Фаина умрет незамужняя, так капитал перейдет Елизавете или наследнику Елизаветы.

Серковский доложил Елизавете про то, про что Елизавете полагалось знать.

Серковский решил не рассказывать Фаине про капитал, чтоб Фаина не забаловалась.

Елизавета своими руками одобрила решение мужа. Елизавета теперь все время одобряла Серковского и гладила своего мужа каждую минуточку.

Серковский, чтоб не стереться от такой глажки до самой своей печенки, кинулся в советчики по своей присяжной линии к директору Бельгийского акционерного общества конных железных дорог господину месье Камбье. Дело было горячее и без крючкотвора не обходилось. Потому Серковский скоренько получился у Камбье в самых первых людях.

Елизавета продала братнее дело, хоть и продешевила по спешности. На месте, где у Новикова для продажи лежали штуки разной материи, стали расти из горшков в потолок фикусы и прочее. Из ящиков тоже хорошо росло.

Когда еще все на свете не продалось, Фаина ходила расчесывать гребешком разную материю. А когда все на свете стало расти, Фаина расчесывала, что росло.

Елизавета возила Фаину туда-сюда, и Фаина показывалась всем на свете с хорошей стороны. Люди в лицо Елизавете так и говорили, что до чего ж Елизавете ничего не жалко на прошлую сиротку.

А на сиротку много и не шло. Платья и прочее на Фаину портниха перешивала из Елизаветиного. На обувку Фаине Елизавета тратилась, хоть и ругалась, что ноги у Фаины сильно не стоят в росте на месте.

Елизавета Фаину показывала, как живую картинку, а близко к чужим не подпускала. Тем более к детям. Елизавета если что уже держала в своих руках, так крепко — вроде атласных туфель, хоть и до какой-то там минуточки.

А Фаина к чужим, тем более детям, не просилась. Фаина разговаривала и играла с зайчиком и с попугайчиком, которые на потолке жили на месте ангелят.

Елизавета на всякий случай всем на свете знакомым говорила про Фаину, что сиротка не сильно здоровая на здоровье. Еще Елизавета всем на свете знакомым говорила, что сама будет показывать нанятым учителям, как учить Фаину. Что эти учителя до того уже сказали Елизавете спасибо за такую науку, что запросили за свою работу по полцены и ниже.