Женщины Девятой улицы. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Габриэль cтр.№ 144

Боязнь сильнее всего, когда ее источник неясен. До 1954 г. американцы жили в атмосфере страха, который базировался на остаточных тревогах времен Второй мировой войны, на опасениях нищеты и голода, коренившихся в Великой депрессии, и на выдуманном ужасе, нагнетаемом участниками «холодной войны» как на международном уровне, так и в самой стране. Все эти фобии ощущались вполне реальными и давили на общество до тех пор, пока не вплелись теснейшим образом в ткань существования американцев ^[1838]. Однако в 1954 г., отчасти из-за транслировавшихся по телевидению слушаний в Конгрессе, которые показали людям, что источник их тревог во многом является фикцией, великий американский резервуар послевоенных дурных предчувствий начал мелеть. Пока комитет Джо Маккарти расследовал распространение «коммунистической заразы», основываясь на «секретных доказательствах, представленных на закрытом заседании», вся нация оставалась словно завороженной ^[1839]. Сверхсекретная охота за предателями родины не только широко освещалась в ежедневных газетах. Она попала и в массовую культуру через фильмы, книги и радиопостановки. Той весной расследования по подозрениям в неблагонадежности приняли новый оборот. Маккарти и его последователи обратили взор на военнослужащих. Было принято решение о телетрансляции 36 дней обсуждения чересчур мягкой позиции армейского начальства по отношению к коммунизму и сбора показаний в подтверждение этого обвинения ^[1840]. Эти усилия увенчались поистине замечательным результатом.

C густо нанесенным тональным кремом, жутко бликовавшим в лучах прожекторов во время трансляции заседаний в прямом эфире на черно-белые экраны всей Америки, непримиримый «крестоносец» антикоммунистической борьбы из Висконсина был разоблачен окончательно и бесповоротно. Маккарти часто казался пьяным и вел себя как хулиган и задира ^[1841]. Рядом с ним, то до нелепого враждебным, то сомневавшимся в каких-то банальных вещах, военные, которых подозревали в сочувствии к коммунистам, выглядели как столпы добродетели. В конце концов старший юрисконсульт армии спросил Маккарти: «Вам что, совсем не знакомо чувство приличия, сэр?» И люди в зрительном зале, многие в военной униформе, разразились бурными аплодисментами ^[1842]. В итоге этого сеанса разоблачения зловещая тень, которую Маккарти отбрасывал на американскую землю, начала рассеиваться. Стоило такой рассудительной разновидности людей, как среднестатистические американцы, увидеть этого сенатора в деле, как они сразу поняли истинную суть восьми лет антикоммунистической «охоты на ведьм» — это было не что иное как временное торжество фанатизма над разумом. К осени Маккарти подвергся резкой критике Сената, и его лишили всех полномочий. Заклинание было снято. Американцы праздновали победу над маккартизмом. В этот день были перевернуты самые темные страницы в истории этой страны. По мнению некоторых, на 1954 г. пришелся долгожданный рассвет либеральной Америки ^[1843].

Жизнь в страхе — это не жизнь, а выживание. Осознание того, что драгоценные годы потеряны впустую из-за необоснованной паники, заставило многих американцев крепко задуматься, чего же они хотят от жизни. Больше не происходило грандиозных событий, в которых существование отдельного человека не играло бы роли. Отныне не было общего дела, подчинявшего себе поведение людей. Да и жертв во имя общего блага от них не требовалось. Сам человек, его семья и фирма, в которой он работал, стали его главной областью ответственности. Ею и ограничивались его интересы. Америка превратилась в эгоцентричную страну. Для большинства граждан США формула счастья отныне состояла из личной безопасности, материального процветания и здоровья. При этом молодое поколение американцев своими глазами видело, как их родители погружались в конформизм, религиозность и становились очень экономными в трудные времена. Эти более зрелые люди, отцы и матери юношей и девушек, настолько привыкали сдерживать свои желания, что, казалось, готовы были делать это до конца жизни. У молодежи росла и крепла огромная жажда перемен, своего шанса. Это новое поколение осознало и приняло, что мир может закончиться хоть завтра. Подобные мысли, по сути, были их правом от рождения. В таких обстоятельствах для благоразумности и осторожности просто не оставалось рациональных оснований. Когда одетого в кожаную экипировку героя — его играл Марлон Брандо — культового фильма «Дикарь», вышедшего в 1953 г., спросили, против чего он бунтует, он за все свое поколение ответил: «Ну а что у тебя есть [против того и бунтуем]?» ^[1844]

Самой доступной формой искусства для молодых людей, жаждавших нового опыта и неиспробованных способов самовыражения, была музыка. В 1954 г. на рынке появился первый карманный транзисторный радиоприемник, который быстро стал самым продаваемым потребительским товаром всех времен ^[1845]. Молодые люди всюду носили с собой устройство, транслировавшее их гимны бунта: R&B, рок-н-ролл. Музыка устраняла ранее непреодолимую расовую пропасть, делая приемлемыми (и прославляя) артистов любого цвета кожи ^[1846]. Темп был быстрым, музыка — жаркой, а реакция слушателей — безумно энергичной. Таким был дух того времени. И художники Нью-Йорка ярко его отражали. Их тоже подхватил мощный ветер бунтарства и перемен. Начиная с 1954 г. их вечеринки становились все более продуманными, тщательно подготовленными и изысканными, творчество — все более интенсивным, а романы — все более губительными.

«Иногда мы посещали по три вечеринки за ночь, — рассказывала Элен. — Мы переходили из одного места в другое. Хозяева будто специально согласовывали между собой время, чтобы у гостей получалось попасть везде» ^[1847]. Гарольд Розенберг назвал ту атмосферу «летающим цирком». Он рассказывал: «…Ты прощался со всеми на каком-нибудь сборище, а через полчаса оказывался в другом доме, и вокруг тебя опять толпились те же самые люди» ^[1848]. В сущности, точнее всего для описания всего этого подошел бы эпитет «кровосмесительный». На одной вечеринке на чердаке Эдит Шлосс и Руди Буркхардта писательница Джейн Боулз, усевшись, вдруг сказала: «Подождите-ка минутку… Все замолчите. Дайте-ка подумать. У меня какое-то странное чувство по отношению ко всем вам, присутствующим». На тот момент в комнате находилось человек двадцать. Оглядев их и немного подумав, через минуту Джейн заявила: «Я, например, точно знаю: каждый из вас в какой-то момент переспал с кем-то из тех, кто сейчас находится на этом чердаке». Все, кто там был — Билл и Элен де Кунинги, Эдвин Денби, Фэйрфилд, Ларри, Милтон Резник и Нелл, — начали переглядываться. «Это было так странно, — вспоминала потом Эдит. — И это была чистая правда» ^[1849].