Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - читать онлайн книгу. Автор: Александр Петров cтр.№ 147

Оставалось немного, но глаза слипались и мозг отказывался воспринимать синтезированный голос. Капитан выключил чтеца, решив, что и ему пора спать.

Занимаясь привычными утренними делами, Джек запустил воспроизведение, чтобы скорей дослушать записи последней экскурсии в прошлое.

«…Утром я проснулся с дикой головной болью. Долго пытался понять, что это за странное место, в котором я нахожусь. Это была большая круглая комната. Мое ложе располагалось практически в центре помещения. В комнате имелись три печи, две добротные, слева и справа от кровати для обогрева. Маленькая, с мутной стеклянной дверцей, через которую в лучшие ее времена можно было любоваться огнем, сделана была скорей для красоты, чем по необходимости.

Я попытался встать и тут осознал, насколько хреново себя чувствую. Все тело болело, словно меня били палками. Но опасность придала мне сил. Я поднялся и обошел кругом странное жилище.

Обстановка была роскошной, но какой-то линялой. Свет проникал через маленькие окошки у потолка. На полу лежали ковры, местами стершиеся до основы. На стенах висели шкуры с тусклой, посекшейся шерстью и какие-то занавеси, похожие на очень плотные, светонепроницаемые шторы. Там же находилось незнакомое мне оружие в ужасном состоянии, с пятнами ржавчины на открытом металле и трещинами на крошащемся дереве и пластике лож.

Из мебели кроме кровати: шкафы и полки, полные пыльных коробок, рабочий стол, заваленный запчастями и инструментом, огромное кожаное кресло – все до невозможности потертое и продавленное. Рядом стояли такие же старые и ветхие стулья. Чуть поодаль, у огромного от потолка до пола окна располагалось кресло-качалка со старым, пропыленным пледом.

Поискав выход, я нашел пару дверей, выходящих прямо из того, что принял за печь. У одной из них стояла кушетка и маленький столик, будто место сиделки или врача. Продолжая неприятную тему старческой ветхости, тут же располагалось инвалидное кресло на колесиках. Печать времени лежала на вещах и стенах, обитых серым, рассохшимся деревом, за которым проглядывали рыжие кирпичи кладки.

На всякий случай я решил проверить, не заперт ли я. Подойдя к двери, рывком распахнул ее и понял, что ошибся. Дверь вела в маленький кабинет со странным белым сиденьем и такой же белой раковиной с трубками и вентилями.

Тут я сообразил, что оружие не помешало бы. Взяв со стены большой гнутый нож, я открыл другую дверь и увидел лестницу вниз.

Там оживленно флиртовали княжеские гвардейцы из второго взвода и пара «диких кошек». Увидев меня, охрана сделала вид, что ревностно несет службу. Мужчины приняли строевые стойки, сделали постные, протокольные физиономии. Амазонки внимательно посмотрели на меня и, не увидев ничего подозрительного, отвели взгляды.

Старший караула хотел сделать доклад, но я махнул рукой, показывая, чтобы они не напрягались.

Я с облегчением закрыл дверь. Это не тюрьма. Но как я тут оказался?

Я вновь прошелся по круглой комнате, отдернул плотную непрозрачную штору. Там было окно от потолка до пола, в котором виднелось только низкое серое небо и непривычно маленькие из-за перспективы домики. На белые крыши, кружась, медленно падали снежинки, а им навстречу лениво поднимались струйки дыма из труб. Пока я был в отключке, наступила зима. Сколько дней прошло с того момента, когда меня отравили?

Я попытался считать, но мозг не нашел подходящих ориентиров для определения. Голова вообще не работала, сознание пребывало в странном отрешенном отупении. Пошарив в кресле, я нашел свою одежду и амуницию. Кобура была пуста. Но ее наличие внушало определенные надежды. Я принялся искать пистолет. Через пару минут напряженных поисков я нашел свой «стечкин» за кроватью. Очевидно, за каким-то бесом я сунул его под подушку, откуда он свалился. Это было более чем странно.

В последние пару лет о такой роскоши, как сон в постели, я просто забыл. Оттого раздеваться вчера было нонсенсом. А дурацкой привычкой класть оружие под подушку я перестал страдать в бытность кадетом.

Я был пьян или обкурен вчера? Да и я ли был это? Как я не напрягал мозг, воспоминания обрывались в тот вечер, когда мне в тюремную камеру принесли ужин со сладковатым привкусом. А следом я проснулся в странном, богато обставленном, но запущенном и старом покое.

Тут сонное оцепенение прошло. Чувство опасности придало мне сил. Быстренько прикинув по виду из окна расположение, я вдруг понял, что нахожусь в башне Пророка. Я свободен, при оружии, мое появление напрягает караул при входе.

Что тут вообще было? Отчего такие почести старшему лейтенанту роты смертников? В голове зашевелились нехорошие предчувствия. Неужели все это время я выдавал себя за кого-то другого? Я почувствовал страх. Липкий, пронзающий до костей. Я влез в не свою игру, и теперь меня разоблачат и убьют. Хорошо, если просто застрелят. За такие дела обычно полагается кол на площади.

По весне и в предзимье, в пору обострений у психов, молодые неадекваты, объявившие себя новым воплощением Пророка, повисали на забитых в задницу закругленных деревяшках.

Для острастки мастера церемонии колопосажения делали все, чтобы казнимый как можно дольше оставался в сознании, пока дрын раздирал его внутренности. Жертвы сутками исходили криком, прежде чем болевой шок избавлял их от страданий. Финальная часть с торчащей изо рта деревяшкой также была обязательной.

Тут смутные воспоминания о том, что я орал на князя, не прибавили мне комфорта. Я представил, как это будет, благо в кадетах насмотрелся на казни. Сдохнуть на смазанном жиром колу в качестве самозванеца мне хотелось меньше всего.

Нужно выбираться из города, бежать в Покров, поднимать ребят и двигаться куда глаза глядят. В конце концов мы сами сумели выжить, когда Владимир «забыл» о нашем существовании.

Злость и страх взбодрили мозг, выжимая из памяти и мыслительного аппарата триста тридцать процентов мощности. Дни, когда я был человеком по фамилии Волков, его воспоминания о давних событиях снова обрели четкость. При этом они были статичны. Я видел только то, о чем этот человек вспоминал, пока его сознание присутствовало во мне. При попытке увидеть и понять что-то сверх того, возникало ощущение прохладной и прозрачной преграды.

Я не понимал хода мыслей этого человека. В голове не укладывалось, как воскрешенный властелин не казнил тут же рыжего князька за все его хорошие дела. Согласие же взять в жены вампиршу, занявшую труп Рогнеды, казалось позорной капитуляцией. О потерянном умении вызывать у собеседника парой слов состояние дурнотной, нерассуждающей, почти гипнотической покорности оставалось лишь горько сожалеть.

Теперь я снова стал просто мальчиком, который, возможно, когда-то, в прошлой жизни был удачливым командиром, авторитетным политиком и гениальным изобретателем. Я подошел к столу, развернул тряпицу и задохнулся от злости и досады. Там лежал мой массомет, разобранный по винтику. Отдельные детали были сильно попорчены водой. Пользуясь заемной памятью, я с остервенением стал шарить по шкафам и полкам в поисках адекватной замены.