Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - читать онлайн книгу. Автор: Александр Петров cтр.№ 139

– Ну вы ведь понимаете, – попытался успокоить меня «гэбист», – общественный порядок, система ценностей. Так важно, чтобы люди твердо знали, что можно, чего нельзя. Чего добиваться, как к этому стремиться.

– Вот-вот, – с внезапной яростью выдохнул я. – Теперь расхлебывайте сами, без меня. Очень надеюсь, что ваше лживое общество развалится, оттого что все поймут, как ошибались, отдавшись бесстыжим кукловодам. И смерть ваша будет такой ужасной, что на века отобьет у людей охоту существовать огромным и бессмысленным жрущим стадом.

– Иван Андреевич, давайте успокоимся, – попытался урезонить меня полковник.

– Спокоен, как удав, – отрезал я. – Если к 15 часам не вернете заложников, ночи ваш подземный рай не переживет. Я все сказал. Гэбэшник много чего говорил, но я не отвечал.

Наконец через час бесполезных увещеваний и угроз радио произнесло:

– Мы готовы отдать вам удерживаемых нами людей при условии, что обмен будет совершен в указанном нами месте и на наших условиях.

– Где?

– В С…о.

– Почему там?

– Подальше от станций метрополитена и еще живых кварталов.

– Какие условия?

– Вы ничего больше не взрываете. Приезжаете первыми и даете уйти нам после обмена. Потом уматывайте из города не задерживаясь.

– Не беспокойтесь, нам делать тут нечего.

– Никакой мести потом, никаких диверсий.

– Если сделаете все честно, не будет повода.

– Даже если вы выживете, мы потом вас не примем.

– А мы и не попросимся. И никаких засад. Вы ведь знаете, что это бесполезно.

– Слово офицера, – ответил Лукьянов. – Разойдемся миром, и валите отсюда, поганые дезертиры.

– Ты ему веришь? – спросил Василий.

– Не очень, – ответил я. – Но попытка – не пытка. У нас есть то, о чем они не знают. Давайте трубы пилить.

Примерно в половину второго, когда куцый, немощный полдень на короткое время утвердил низко стоящее, больное солнце в верхней точке его небесного пути, мы отправились в С…о, чтобы подготовиться к приему гостей.

Район был мне знаком. В качестве места встречи выбрали местную школу. Место оказалось крайне говенное. Школьный комплекс состоял из четырех зданий, обьединенных остекленными переходами. С двух сторон, полностью загораживая обзор, частоколом громоздились жилые высотки, к тому времени полностью вымершие. Восточное направление перекрывали Москва-река и пустырь, заваленный непроходимым для наших автомобилей снегом. Север отсекала железная дорога, отделенная забором и приличной разницей высоты, тоже заснеженная до непроезжего состояния. Вдобавок там была стоянка, словно специально построенная для размещения огневых точек и бронетехники.

В помещениях с огромными окнами невозможно было спрятаться, а переходы легко обрушить. После этого атака с использованием БТР или танков прихлопнула бы обороняющихся, которые не смогли бы даже убежать. Строение смахивало на огромную крысоловку. Лукьянов, наверное, радовался, что провел несведущих в военном деле лохов.

Собственно, у меня был план, по которому ни бронетехника, ни гранатометы, ни спецназ противнику бы не помогли. И снежная равнина с двух сторон была очень кстати.

Мои ребята, будучи людьми сугубо гражданскими, в диспозицию не особо вдавались. Школа – значит, школа. Старший договорился.

Все молчали до того момента, когда наша колонна съехала с Каширского шоссе под мост. Иногда тут ходили патрули, оттого наши «Уралы» и КамАЗы не увязали совсем. Но машины двигались еле-еле. Они надсадно выли моторами, заволакивая окрестности черным выхлопом несгоревшей солярки, дергаясь и выметывая из-под колес грязно-серые потоки жеваного снега.

Во дворах моя «Фронтера» плотно села на брюхо, и ее пришлось взять на буксир. Последние метры пути брали с боем, при помощи лопат и раскачки грузовиков вперед и назад.

Цель была достигнута. Тут даже самым далеким от тактики людям стало ясно, в какую морковкину жопу их загнали. Борозда «дороги жизни» шла через нетронутую целину дворов с заметенными выше крыш автомобилями и едва видными из снега верхушками качелей и горок на детских площадках. Расмолоченное месиво в колее не стало проходимей, после того как его распахали наши грузовики. Выбраться отсюда было так же трудно, как и сюда заехать. Под огнем противника – нереально.

Поднялся ропот. Как всегда, начал Михаил, его поддержал Борис Чертков. Но демократия в группе после перипетий последних суток тихо скончалась. Оттого я довольно грубо предложил им заткнуться. Потом дал распоряжения командирам отделений заняться делом.

Для начала машины загнали во внутренний двор и завалили снегом выше крыш. Это было плохой маскировкой, но не было так глупо, как могло показаться. Во-первых, транспорт не бросался в глаза, во-вторых, жар М-распада при взрывах и выстрелах должен был сначала растопить снег и испарить воду, прежде чем займется краска на бортах и резина колес.

В здания сгрузили оружие и небольшой запас материалов для изготовления зарядов. Актовый зал порадовал разнообразными прожекторами и софитами, которые приспособили для внутреннего и наружного освещения.

В школе оборудовали три огневые точки для кругового обстрела. Вкратце я обьяснил свой план: пользуясь биолокатором и плазмометами, снести тут все к чертям вместе с бойцами спецподразделений и их командирами, пользуясь адской силой нового оружия. Главное, чтобы те приехали и привезли наших.

«Комитетчики» явно запаздывали, скверный признак. Впрочем, заставлять ждать и нервничать было в крови наших пастырей. Я пару раз вышел в эфир с угрозами, сказав о нашей готовности оставить от Первопрестольной один большой кратер.

Отозвался лишь какой-то лейтенант Козлов. На все вопросы и требования он, как хорошо обученный попугай, говорил, что глава комитета общественного спасения занят. Связист предлагал подождать и просил не горячиться. Он не реагировал на ругань, отвечая ровным оптимистичным голосом на мои угрозы прижечь ему язык утюгом или повесить на кишках.

Мне это надоело, и я активировал по радио заряд малой мощности за парком «Музеон», отчего чучело Христофора Колумба с головой Петра Первого, полыхая зеленым огнем горящей меди, пролилось в лед и застыло в бурлящем кипятке Москвы-реки уродливым черным оковалком.

Лукьянов отозвался сразу. Полковник сообщил, что вынужден был решать внутреннюю задачу, связанную с несогласием некоторых офицеров по нашей ситуации.

В голове у меня сразу же возникла картинка с трупами в подвале и забрызганными кровью гэбэшными исполнителями, в руках у которых дымятся горячие от частой стрельбы пистолеты.

Я ответил, что их разборки меня не касаются до тех пор, пока они не затрагивают безопасность близких мне людей, снова щедро приправив фразу насмешками и угрозами.

Честно говоря, я сам понимал несусветную глупость произносимого. Может, архетипы так действовали или просто страх выходил в виде словесной агрессии, но «плохой парень» из меня так и пер.