— Да, это исток реки Лидемаль, — нехотя бросил Герберт. — А наверху — древний храм Четверых.
— Четверых?
— Стихийные боги. Керфианцы верили в них, пока это верование не вытеснил культ Жнеца и прочих. Но Четверых до сих пор чтят в Риджии. И в других странах тоже. — Он пренебрежительно мотнул головой. — Глупцы.
Они наконец выбрались из оврага, и взору Евы предстал остов стен некоего здания, сложенного из грубых камней. Расцвеченные сиреневым мхом, слегка мерцавшим в лесной полутьме, камни серели среди золотистых древесных стволов: у здешних хвойников они были абсолютно гладкими, раскидывавшими ветви высоко над землёй.
— Дай-ка угадаю, — произнесла Ева. — Храм разрушили последователи вашей веры, так?
Вновь проигнорировав её слова, Герберт быстро двинулся вглубь леса вдоль одной из стен — и за развалинами храма они увидели круг.
Круг был небольшим, едва ли метров пять в диаметре. Сложенным из восьми больших, с Герберта высотой, гладко обтёсанных камней: двух красных, словно марсианские скалы, двух синих, как лазурит, двух — малахитово-зелёных, и двух — безупречно белых, не тронутых веками, не перекрашенных течением времени.
— Я чувствую… возмущения, — произнёс некромант, пройдя между ними в круг, выстланный колючим хвойным ковром. — Должно быть, жрецы Четверых тоже их чувствовали. Потому и построили здесь храм… не подозревая, что на самом деле тут расположен стык между мирами. Вопрос в том, как увидеть проход. — Он обвёл камни оценивающим взглядом: точно присматриваясь к врагу. — Ну-ка…
Ева следила, как Герберт вычерчивает руны.
Вспомнила слова демона.
— Заклинания тут не помогут, — произнесла она уверенно.
Герберт не ответил; и ещё минут пять Ева терпеливо следила, как он плетёт заклятие за заклятием. Если некромант и досадовал от того, что ни одно из них не приносит результата, то ничем этого не выдавал.
— Я же говорила, — пожала плечами девушка, когда Герберт всё же опустил руки.
— Рад, что за неполные две недели пребывания в Керфи ты успела стать экспертом в магической области, — ядовито откликнулся тот.
— «Если сумеете постучаться». Так сказал Мэт. И что нужно не принимать за истину то, что видим. И что магическое зрение здесь не пригодится. Наверняка и магия тоже. — Тихо ступая по ковру из игл, Ева подошла ближе. — Где возмущения сильнее всего?
— Наверное, я не случайно творю заклятия именно здесь?
— Значит, тут. — Встав бок о бок с некромантом, девушка прикрыла глаза. — Ладно.
Конечно, Ева не могла быть уверена в своей догадке. О том, что именно нужно делать. С другой стороны, она верила в волшебство задолго до того, как столкнулась с ним здесь — и точно знала: если ты чего-то не видишь, это вовсе не означает, что этого не существует. А глаза, навязывающие тебе исключительно материальную картинку мира, порой только мешают.
К примеру, когда ты пытаешься играть на невидимой виолончели.
Она протянула руку, но ладонь ушла в пустоту. Нет… неправильно. Она не сосредоточилась, как должно. Нужно представить дверь, перед которой она стоит, всей душой поверить в то, что она там есть, и тогда…
Ева вскинула руку. Осторожно двинула её вперёд.
Уткнулась кончиками пальцев в нечто, по ощущению очень напоминавшее шершавый холодный камень.
Улыбнувшись, Ева сжала ладонь в кулак, уверенно постучала — и, лишь тогда решившись открыть глаза, увидела высокую каменную арку, в которой темнели двустворчатые двери, украшенные затейливой растительной резьбой.
— Ты только что постучала по пустоте? — уточнил Герберт.
— По двери, — невозмутимо поправила Ева.
— Хочешь сказать, ты её видишь?
— В моём мире говорят «увидеть — значит поверить». Но иногда нужно поверить, чтобы увидеть. — Она отступила на шаг. Взяв некроманта за рукав, потянула его за собой. — Если я правильно помню инструкции Мэта, сейчас нам должны…
Двери дрогнули — и медленно, совершенно беззвучно отворились.
— …открыть, — закончила Ева.
За дверьми радужно переливалось прозрачное марево изломанного пространства. То же, что Ева уже видела в гексаграмме, из которой явился демон.
И миг спустя оттуда вышел гном.
Ростом он доходил Еве примерно до груди, а облачение его представляло собой нечто вроде бархатного зелёного камзола. Как и ожидалось. А вот отсутствие бороды и пивного животика оказалось довольно неожиданным. Гном был маленьким и щуплым, с острыми ушами под огненно-рыжими кудряшками; его вполне можно было бы принять за ребёнка, если бы не лицо: гладкое, юное, но определённо не ребяческое. Красивым назвать его было трудно — слишком острыми, необычными, неправильными были его черты.
Но странно притягательным — вполне.
— Приветствую, смертные, сумевшие узреть проход в Потусторонье, — мелодично проговорил гном; зелёные глаза, обрамлённые паутинкой морщинок, мерцали в лесной полутьме тёмными изумрудами, в гранях которых затерялись искры солнечных лучей. — Что нужно вам от маленького народа?
Голос и глаза зачаровывали. Они принадлежали очень древнему, очень нечеловеческому существу. И пугали в той же мере, что и завораживали.
Возможно, поэтому Герберт так ретиво склонил голову — и Еве не потребовалось указаний, чтобы последовать его примеру.
— Мы потревожили тебя, о обитатель Потусторонья, дабы осуществить то, что было предсказано величайшей пророчицей рода людского, — с почтительностью, которой Ева никак не ожидала услышать в его голосе, проговорил некромант. Она не знала, увидел ли Герберт в конце концов дверь — но того, кто вышел из неё, узрел определённо. — Этой деве суждено свершить то, что было предречено задолго до её рождения. Свергнуть тирана, предотвратить страшные разрушения, вернуть свет на наши земли. И дабы свершить всё эти великие деяния, ей нужен пламенеющий клинок, что могут выковать лишь ваши непревзойдённые кузнецы.
Гном смерил Еву оценивающим взглядом: от которого у неё возникло странное ощущение, что из них двоих вовсе не она смотрит на своего визави сверху вниз.
— Я сам кузнец. Но не вижу для себя интереса, — скучающе откликнулся гном, отворачиваясь.
— Мы щедро заплатим. А если вы не нуждаетесь в золоте, можешь доказать превосходство вашего народа в интеллектуальном поединке.
— Если ты о замшелой легендарной традиции под названием «игра в загадки» — нам нет нужды что-либо доказывать.
— И не хотите развеять скуку? Или просто боитесь проиграть? — невинно уточнила Ева.
Это заставило гнома, уже подступившего к самому порогу двери в Потусторонье, оглянуться.
— О, простите. Я из другого мира, а наши девушки славятся тем, что совершенно не умеют себя вести, — жизнерадостно добавила Ева: под пристальным взглядом представителя маленького народа и уничижительным — некроманта. — Так что я определённо заслужила того, чтобы меня щёлкнули по носу и поучили уважать старших. И сокрушительный проигрыш, который вынудит нас удалиться отсюда несолоно хлебавши, подходит для этого как нельзя лучше.