Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Брандиш cтр.№ 62

– Что?! – наконец не выдержала она, огрызнувшись на кузину, пока мужчины шли впереди, обсуждая достоинства и недостатки ракеток различных фирм. – Со мной что-то не так? Почему ты так смотришь на меня?

Напор Вивиан смутил Оливию. Девушка остановилась, нервно перекинула длинные волосы, собранные в небрежную косу, на другое плечо, и миролюбиво ответила:

– Я хотела сказать тебе, что знаю о том, где ты взяла бумагу и карандаш для записки. Знаю и не сержусь из-за того, что ты сделала потом. Ты просто запаниковала, поэтому и решила избавиться от блокнота.

– Не понимаю, о чём ты, – холодно ответила Вивиан. – С какой это стати я должна была паниковать и избавляться от какого-то там блокнота? И о записке мне ничего не известно. Ты, по-моему, меня с кем-то спутала.

– Айрис мне тоже не очень-то нравилась, – сделала признание Оливия, доверительно понизив голос, – и я вполне могу тебя понять. Ты просто хотела уязвить её побольнее, напугать, что ли. Мне и самой это в голову приходило, но я не так быстро соображаю, – и девушка доброжелательно улыбнулась.

Вивиан высоко подняла подкрашенные карандашом брови, округлила глаза. Губы её блестели от помады, ресницы из-за туши были похожи на густые щётки с жёсткой щетиной, но, несмотря на тяжёлый броский макияж, она была по-настоящему хороша, просто ожившая рекламная афишка дорогих шоколадных конфет, да и только.

– Знаешь, в чём между нами разница? Если у меня возникает необходимость сказать кому-то о своей антипатии, то я редко даю себе труд сдерживаться. И говорю это лично, в глаза. А не пишу анонимные записки и не пытаюсь провоцировать других, как это делаешь ты. Хотя, надо признать, получается у тебя плохо, Оливия. Мой тебе совет: займись чем-нибудь другим. Ты и слепого не обманешь, изображая дружелюбие.

Вивиан недобро ей улыбнулась и прибавила шагу, чтобы догнать мужчин. Оливия проводила её задумчивым взглядом и пристыжённой вовсе не выглядела.

– Майкл, не налегайте на коктейли! Мы с вами должны разбить в пух и прах этих зазнаек! – искрящийся весельем и беззаботностью голос Вивиан вибрировал от предвкушения победы, и тёплый ветер, пахнувший морской солью, бесстыдно взметнул складки её белоснежной теннисной юбочки.

***

В середине осени порой выдаются по-настоящему золотые, восхитительно праздные дни. Они обычно вызывают щемящее чувство ускользающего счастья, ведь вслед за ними торопится непогода, знаменуя скорый приход зимы и превращая цветущие пастбища в равнины, покрытые, будто саваном, седой изморозью.

Быстрый ручей тоже ждут перемены. Его успокаивающее журчание смолкнет, поверхность покроется прозрачным хрустким льдом. Листья деревьев пожухнут и опадут, и их искривлённые нагие ветви будут в поисках света тянуться к низкому зимнему небу, как иссохшие руки нищего к милостыне.

Колючие злые ветры сменят дуновения солёного бриза, долетающие с побережья. Они будут завывать в дымовых трубах, бесцеремонно хватать путников за одежду, стремясь лишить спасительного тепла. Холод заключит землю в оковы, и всё вокруг надолго превратится в безжизненную пустыню.

Грейс по-прежнему сидела на поваленной скамье, у ручья, не в силах заставить себя встать и вернуться в дом. Она вяло, с сонливой медлительностью, бросала в воду камешки, а мысли её с безысходностью приговорённого вращались по кругу.

Со своего места она отлично видела дорогу, ведущую от Гриффин-холла к Эштон-хаус. Грейс не хотела признаваться даже самой себе, что отчаянно ждёт, когда на ней появится пальмерстон Джереми Эштона, но взгляд её постоянно возвращался в подъездной аллее. В воду упал коричневый буковый лист, и она загадала, что если он беспрепятственно достигнет водоворота, то Майкл вернётся в ближайшие полчаса. Листок медленно покрутился на месте, затем двинулся вниз по течению, и, когда до воронки оставалось каких-то два дюйма, напоролся на единственный выступающий камень и повис на нём жалким лоскутком.

Она зажмурилась, сама не понимая, почему так расстроилась из-за глупого гадания. Грейс знала, что её утренняя вспышка показалась Майклу отвратительной, и сама себе тоже была противна. Однако вернись он сейчас в Гриффин-холл, найди её, и она смогла бы всё объяснить, всё поправить. Они бы уехали отсюда этим же вечером, бросив поиски алмаза и договорившись начать всё заново ради Полли и ради них самих.

Слабость и апатия уступили место чрезвычайному возбуждению: она вышагивала вдоль ручья, приложив руку ко лбу козырьком и вглядываясь вдаль, чтобы не пропустить клубы пыли, свидетельствующие о возвращении Майкла. Грейс так страстно этого желала, что зрение принялось обманывать её. Не раз ей казалось, что она видит одинокого путника, торопливо шагающего к Гриффин-холлу. Однако проходило время, глаза её принимались слезиться и фигура растворялась без следа, оказываясь фантомом, порождением искусной игры света и тени.

Изнурив себя, Грейс снова уселась на скамью, сломленная напрасной надеждой. Нет, он не придёт. Майкл давно не любит её, всего лишь терпит – с добродушным, а порой и насмешливым, снисхождением. Он сейчас любуется прекрасной Вивиан – гибкой, грациозной, – и думать не думает о ней и её боли.

Время шло, солнце теперь светило с мягкой предвечерней усталостью. Устав сидеть на гранитной львиной лапе, Грейс опустилась на траву, а после легла навзничь, погрузив одну руку в прохладную воду ручья. Перед глазами у неё теперь были только трепещущие листья платанов и небесный купол. Земля была тёплой, надёжной, ей даже показалось, что она различает мерное дыхание, будто лежит на груди дружественного ей исполина.

Наступило время чая. В Гриффин-холле его всегда подавали в гостиную, но воздать должное отличному тминному кексу миссис Гилмор спустилась только тётушка Розмари. Матиас Крэббс распорядился принести ему в комнату (по отдельности): кипяток, чайные листья, молоко и хлеб с маслом, Себастьян неважно себя чувствовал, а Филипп Адамсон ушёл в деревню и, по-видимому, собирался выпить чаю в местной закусочной. Дожидаться его не стали. Вивиан, Оливия и Майкл до сих пор не приехали, и по всему выходило, что вернутся они не раньше ужина.

Дом был тих, и мягкое вечернее сияние затопило гостиную целиком. Солнечные отсветы плескались на стенах, на высоком потолке, омывая дубовые панели словно борта фрегата, как если бы вся комната оказалась погружена в прозрачную золотистую воду, и сквозь открытое окно доносился солоноватый и терпкий запах морских водорослей.

Розмари Сатклифф, умиротворённая тремя чашками чая и внушительным куском рассыпчатого тминного кекса, откинулась на подушки и погрузилась в привычные мечты. Наслаждаясь покоем, какого она не знала в своём душном маленьком коттедже, где вечно слышался лай соседского пса, а в подвале безнаказанно сновали мыши, тётушка Розмари размышляла: «Как это было бы прекрасно, в самом деле, вновь вернуться в Гриффин-холл. Вернуться окончательно, насовсем. Просыпаться рано утром и в ясную погоду сразу выходить в сад, – о, она бы навела в нём порядок! – чувствовать себя дома, а не в гостях. Наконец-то дома…»

Изжога, вечная спутница горьких мыслей, заставила пожилую леди поморщиться и выпрямить спину. Теперь, когда у неё есть алмаз, она, конечно, может себе позволить переехать в более подобающий её происхождению дом. Но это же всё равно не заменит Гриффин-холл! Как же всё-таки несправедливо, что он достался Матиасу, а не ей.