Любимые - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Хислоп cтр.№ 78

– Его заставили ходить в форме, когда он был совсем малышом.

– И поэтому он до сих пор ненавидит делать то, что ему говорят?

– Он терпеть не может режим.

Танасис был в спальне, играя с мальчиками в солдатиков. Услышав разговор, он возник в дверях и, хромая, подошел к сестре и бабушке.

– Нужно настоять на своем, – прошептал Танасис. – Иначе он закончит как Панос или его отец, кем бы он ни был.

– Танасис! Не говори так! – сказала Темис, страшась, что мальчики все услышат. – Ради всего святого! Замолчи!

– Танасис, теперь Йоргос отец этих мальчиков, – спокойно сказала внуку кирия Коралис, – поэтому не говори больше об этом.

«Об этом». Кирия Коралис имела в виду прошлое: годы, когда угасала ее невестка, отъезд сына, оккупацию, гражданскую войну, смерть Паноса, заключение Темис. Бабушка не хотела, чтобы все «это» всплывало в разговоре.

– Не волнуйся, йайа. – Танасис похлопал бабушку по руке. – Это наш секрет, и никому не нужно знать большего. Просто я высказал свои мысли, что в нем есть дурная черта. От отца.

– Танасис!

Темис редко подымала голос, но Танасис до сих пор мог ее разозлить.

– Агапе му, – сказала кирия Коралис. – Ты разбудишь малышей.

В соседней комнате спали трехлетняя Анна и новорожденный Андреас.

Темис понимала, что ее брат, слабый физически, стремился оставаться сильным хотя бы на словах. Ему только и оставалось, что злорадствовать. Она знала, что Танасис говорит правду – в их интересах было сохранить тайну о прошлом Темис. Позор ляжет и на него.

Темис спрашивала себя, прав ли Танасис насчет Никоса. На самом ли деле бунтарство у него в крови? Но скорее, это передалось от матери, подумала Темис. Его отец относился к конформистам. Именно Алики обладала дерзостью, которая привела ее к казни, и упрямством, не давшим подписать дилоси.

– Возможно, все дело во времени, проведенном в paidopoli, – твердо сказала кирия Коралис. – Сковать такого малыша казарменной дисциплиной, поместить в спальню с пятьюдесятью другими, без материнской любви…

– Нельзя сказать наверняка, что именно руководит им, – сказала Темис.

– Мы этого никогда не узнаем. Может, он просто ревнует к брату.

Темис и Йоргос вкладывали в воспитание Никоса много сил. Дома он хорошо себя вел, весело играл с Ангелосом, а чтобы развлечь сестренку, ложился на пол и притворялся спящим львом, который внезапно зарычит, заставляя ее с визгом бежать в угол. Никос все еще восхищался карточными фокусами Йоргоса и стал им учиться. Между отцом и сыном возникла особая связь. Никос часами напролет оттачивал неуловимые движения.

Однажды Йоргос, с трудом поднявшись по лестнице, принес новый граммофон. Темис сомневалась, нужен ли им этот громоздкий «предмет интерьера», но, когда муж на следующий день принес с десяток пластинок, ее отношение изменилось. Наряду с легкой музыкой и песнями, там оказалась «Эпитафия» Микиса Теодоракиса. Пела Нана Мускури, и Темис с нетерпением ждала возможности их услышать.

– Разве его не отправили в ссылку? – спросил Никос, который больше ничего не знал о композиторе.

Темис не ответила. Она знала, что Никос не понимал истинного значения песен. Ему просто нравились слова.

Темис часто думала о Макронисосе. Она не видела Теодоракиса, когда была там, но размышляла, не пересекался ли с ним Тасос Макрис. Возможно, он и был его мучителем. Каждый раз, когда Темис вспоминала отца мальчиков, ее настроение ухудшалось. Давно исчезло то нежное чувство, с которым она засыпала под звездами. В памяти остались равнодушные глаза, обращенные к ней в последнюю встречу.

Никос с увлечением повторял фокусы, чтобы хорошенько их запомнить, отдавая этому искусству все свободное время и все свои бурлящие силы. Научившись одному трюку, он отправился наверх показать Танасису. Дядя всегда искренне ценил ловкость мальчика.

Привязанность между ними была для всех загадкой. Темис знала, что некоторые вещи противоречили законам логики и здравому смыслу, но дружба между сыном коммуниста и мужчиной, который посвятил жизнь гонениям левых, это лишний раз доказывала. Именно Никос всегда нарезал для Танасиса еду, поднимал его трость, когда та падала, или ходил за газетой, если дядя забывал.

Должно быть, их объединяло одно качество – злость. Возможно, они чувствовали это друг в друге.

В подростковом возрасте Никос стал еще более неуживчивым. Когда ему исполнилось пятнадцать, они вежливо распрощались с директором. Радость была взаимной. В качестве прощального подарка он оставил на стенах туалета карикатуры на нелюбимых учителей.

На его шестнадцатый день рождения, несколькими днями позже, устроили семейный ужин. Кирия Коралис и Танасис спустились и тоже сели за старый потертый стол.

Темис сидела вместе со всеми, обводя взглядом родных. Они казались единым целым. Никто не знал о подводных камнях, сходство братьев не допускало мысли, что у них разные отцы или матери. Никос, ставший в подростковом возрасте еще более красивым юношей, сидел во главе стола, и дядя Танасис, как всегда, устроился рядом. Ангелос все еще внешне походил на брата, но имел более крепкое телосложение. Он сидел между Анной, миловидной светловолосой девушкой с пухлыми губами, и Андреасом, обладателем самых крупных в семье карих глаз. Кирия Коралис, которой исполнилось девяносто три, держала на коленях младшего члена семьи. Спирос родился на несколько недель раньше срока. Бабушка испекла любимый яблочный пирог Никоса, а Темис приготовила остальное.

Несмотря на разные интересы и успехи в школе, Никос и Ангелос тепло беседовали и подшучивали друг над другом все время ужина. Темис удивлялась, что такой шумный вечер тем не менее может быть исполнен семейной гармонии, – в свои шестнадцать лет она и подумать о таком не могла.

Никос не имел четких целей в жизни, и Темис с Йоргосом заволновались, что он станет делать после школы. Юноша проводил бо́льшую часть времени в комнате – там он рисовал, говоря родителям, что собирается стать художником.

– Это не солидная работа, – заметил Йоргос, обращаясь к жене.

– Давай дадим ему время.

Вскоре младший сын заявил, что собирается поступить в университет, еще больше подчеркнув разницу между собой и братом. Усердие Ангелоса в учебе напомнило Темис о том, как они каждый день после школы делали уроки с Фотини. Все говорили, что Ангелосу достался ум отца, что одновременно веселило Темис и раздражало.

Йоргоса повысили, теперь он возглавлял отдел в центральном офисе налоговой службы. Его тонкий ум и любовь к цифрам перевесили робкий характер. Дети были сыты, одеты, и семья ни в чем не нуждалась.

Через пятнадцать лет после освобождения Темис старалась не интересоваться тем, что происходило в парламенте. Она избегала центра города, когда там шли демонстрации, изредка читала газеты и не слушала новостей по радио. Напротив, она посмотрела все фильмы с Алики Вуюклаки, как только те вышли в прокат, – оставляла детей с бабушкой и отправляясь в ближайший кинотеатр. Темис очаровывал энергичный независимый характер актрисы, и, конечно, ее имя напоминало о давней подруге.