Исповедь старого молодожена - читать онлайн книгу. Автор: Олег Батлук cтр.№ 6

До этого я пил «Амаретто» лишь раз в жизни, когда на семейном торжестве папа перепутал и плеснул мне его по ошибке, разливая женщинам. Вкус миндаля с тех пор преследовал меня даже во сне.

– Во! – обрадовался Сема, не слушая меня. – Это в самый раз.

Сема заплатил, и ему просунули через окошко бутылку.

– Смотри, смотри, ликер «Киви»! – переговаривались девушки. – Кремовый!

Сема торжествующе держал в руках красивую бутылку с ярко-зеленой субстанцией внутри. От одного взгляда на этот оптимистичный колор поднималось настроение. Момент был по-своему торжественный, но Леша Невидимка ухитрился испортить и его.

– И «Доширак», – сказал он Семе непростительно громко.

В ту пору мы все немного недоедали, но Леша недоедал больше, потому что был обжорой.

Сначала мы хотели угостить девушек прямо тут же, у палатки, на единственном столике, но он так заледенел, что бутылка соскальзывала. Пришлось идти в подъезд.

Подъезд – не самое романтичное место в начале девяностых. Если бы еще это были хотя бы питерские «парадные», то их отчасти спасало бы название. А так, на фоне настенных росписей про «Волосатое стекло навсегда» и «Коля чмо верни нунчаки» любое «я встретил вас», которым ты планировал сразить свою избранницу, немедленно прокисало, как молоко.

Девушки недоверчиво косились на обрывок обгоревшей газеты, торчавшей из чьего-то ящика, газету «Спид-инфо» на подоконнике и остов герани в горшке, заполненном окурками. Очевидно, жители этого подъезда когда-то хотели быть милыми (я про герань). И только кремовый ликер «Киви», горделиво воздвигшийся поверх «Спид-инфо», не сдавался и манил заграничностью.

– Ну, разливайте, мальчики, – не выдержали посиневшие девочки.

Речь шла уже не столько об ухаживании, сколько об элементарном выживании.

Сема не без тени торжества улыбнулся и взялся за крышку. Крышка не открылась – она просто осталась у Семы в руках, словно только и ждала того, чтобы до нее дотронулись. Мой друг озадаченно почесал затылок. Затем он взял пластиковый стаканчик и опрокинул над ним бутылку.

Несколько секунд ничего не происходило. Вообще. Было слышно, как кто-то глотает слюну. Наконец в недрах кремового ликера «Киви» что-то зловеще булькнуло, и в пластиковый стаканчик с нехорошим звуком упал слипшийся зеленый шарик. По виду он напоминал мороженое. Кремовый ликер «Киви» не лился – он вываливался. Я вспомнил руку продавца в мохнатой варежке, когда он протягивал сквозь заиндевелое окошко бутылку. В той палатке было немногим теплее, чем на улице. Кремовому ликеру «Киви» просто не повезло: он замерз. Из вывалившегося мякиша торчали кусочки льда.

Сема обязательно что-нибудь придумал бы. Он и не из таких передряг выкручивался. Я уже видел, как его губы складываются в остроумное объяснение, но тут в нашу судьбу снова вероломно вмешался Леша Невидимка.

Осторожно, не дыша, он взял у Семы тарелку с ликером. Одноразовой пластиковой ложкой, извлеченной из недр «Доширака», Леша ел зеленый шарик с таким аппетитом, будто это и правда был шарик фисташкового мороженого, поданный в ресторане на десерт. В глазах нашего друга читалась знакомая нам с Семой по десяти годам совместных обедов в школьной столовой Лешина заповедь: не пропадать же.

– Ладно, мальчики, мы, наверное, пойдем, – сказали девушки, не сговариваясь, хором, и через секунду мы увидели их внизу, убегающими в морозную ночь.

Сема взял с подоконника газету «Спид-инфо» и принялся ее читать, словно за этим и пришел.

– Говорил же, надо было брать «Амаретто», – сказал я другу в газету, – он бы точно не замерз – там хотя бы алкоголь есть.

Есть у Гумилева такие прекрасные строчки. Они неизменно вгоняют меня в депрессию, когда я их читаю.

Дело в том, что в своем советском детстве я неоднократно предпринимал попытки следить порой за девичьим купаньем: на прудах, речках, затонах и запрудах. Только, вот незадача, мне ни разу не удалось застать девичьего купанья.

Зато однажды мне удалось застать купанье пьяного голого мужика на нашем дачном пруду, и это зрелище оказалось настолько страшнее купания красного коня Петрова-Водкина (из общего было только ржание и мотив водки), что в итоге оно стало для меня системно определяющим: с того дня мои отношения с женщинами были обречены.

Я тащился к своим сорока на холостом ходу вовсе не потому, что у меня что-то не в порядке с рычагом переключения скоростей. Все это время я искренне хотел доказать Маргарите Павловне из «Покровских ворот», что умалишенных все-таки регистрируют, но была одна проблема.

Дело в том, что знакомиться с незнакомками – это не мое. И никогда не было. Я мог пригласить на свидание только в одном случае: если мы знакомы с моей избранницей сто лет, я видел ее медицинскую карту со всеми анализами и знаю всех ее родственников до пятого колена.

Конечно, я не раз срывался с резьбы. Возможно, это слишком сильное определение для легкого флирта. Скорее всего, в аналогичных ситуациях большинство мужчин вообще не заметят поворота винта и даже за отверткой в карман не полезут. Но все мои попытки вопреки поговорке оказывались пыткой, и каждая новая избранная мной избранница неизменно превращалась в минус еще одну жену.

Как тем летом в начале девяностых, когда я ехал в трамвае и слушал в плеере кассету Doors. Я стоял, а подо мной сидела девушка. Несколько раз она пронзительно смотрела на меня снизу-вверх. От этого ее взгляд становился немного щенячьим, нежным. И вдруг я понял, что она со мной говорит. Я вытащил из ушей наушники.

– Вы не могли бы переспать? – спросила меня девушка.

Это было странно. Сколько же вокруг странных людей, успел подумать я. Но вслух ответил совсем другое:

– Могу.

А в тот день, несмотря на всю свою стеснительность, я действительно мог. Причем, не только с ней, я мог бы переспать даже с тогдашним секс-символом Натальей Негодой, появись она в ту секунду в трамвае. Накануне я впервые прочитал «Тропик рака».

– Ну, так перестаньте, – сказала девушка.

Так вот что на самом деле она произнесла минуту назад, а я из-за Doors неверно расслышал: «Вы не могли бы перестать?»

Только после слов девушки (в их второй, более поздней редакции) я наконец осознал, что последние три остановки без остановки настукиваю по спинке ее сиденья мотив «People are strange».

Все мои свидания напоминали хронику пикирующего бомбардировщика. Мне достался амур, страдающий вредными привычками: в самый ответственный момент он выходил покурить.