Филипп II Македонский - читать онлайн книгу. Автор: Йен Уортингтон cтр.№ 74

Об истинном отношении афинян к Македонии лучше всего можно судить по деятельности Демосфена. Вернувшись в Афины, он, по его же словам, «ежедневно привлекался к суду» и поэтому нуждался в помощи сторонников, вместо него проводивших его предложения на заседаниях Народного Собрания. ^[628] Тем не менее ему удалось войти в Совет десяти, надзиравший за городскими укреплениями, и был избран казначеем зрелищной казны на следующий год. ^[629] Кроме того, именно ему доверили произнести поминальную речь (epitaphios) в честь афинян, павших при Херонее. ^[630] Афины были единственным греческим полисом, почтившим погибших в этом сражении публичной речью, ^{[ 631]} и эта торжественная церемония, на которой присутствовали и граждане, и чужестранцы, проводилась по строго определенным правилам. Они были описаны Фукидидом, и у нас нет причин полагать, что они могли измениться к концу IV века. Фукидид пишет, что произнести речь от имени государства полагалось «человеку, занимающему в городе, по всеобщему признанию, первенствующее положение за свой высокий ум и выдающиеся заслуги». ^[632] Афиняне поручили эту миссию главному врагу Филиппа, и это многое говорит об отношении афинского народа к македонскому царю, особенно учитывая тот факт, что одним из кандидатов на эту почетную роль был также Эсхин. ^[633]

В конце сентября или в ноябре Филипп вступил на Пелопоннес. ^[634] Должно быть, он хорошо запомнил отказ, который получил в ответ на просьбу о помощи от пелопоннесских государств перед сражением при Херонее, и теперь собирался разрешить все вопросы как с союзниками, так и с врагами. Кроме того, оставалась еще Спарта, которая заняла нейтральную позицию. Несмотря на то что после поражения от фиванцев в 371 году Спарта фактически оказалась на обочине греческой политики, фениксы воскресают из пепла. Поэтому Филипп стремился создать такой порядок, при котором как Спарта, так и любые антимакедонские партии на Пелопоннесе не смогли бы причинить ему лишних хлопот. И уж точно он не хотел никаких неприятностей, которые заставили бы его вновь заняться пелопоннесскими делами на самом южном краю греческого мира.

Коринфяне, подобно афинянам, ожидали, что Филипп осадит их город, но вместе с мегарцами заранее сдались на милость победителя. В Коринфе и, вероятно, в Мегарах были поставлены промакедонское правительство и македонский гарнизон. ^[635] Также Филипп передал город Эгируссу от Коринфа Мегарам, тем самым еще больше ослабив Коринф. Затем он отправился в Аргос (откуда, по легенде, происходил род Аргеадов, к которому он принадлежал), бывший союзником Македонии и соблюдавший нейтралитет во время последней войны. После этого Филипп приступил к осуществлению плана, который должен был лишить Спарту любой возможности восстановить свое влияние на полуострове.

Спартанцы оказались втянуты в территориальные споры со многими пелопоннесскими государствами: именно это обстоятельство было главной причиной, по которой ряд полисов охотно вступил в союз с Филиппом. Царь не мог дальше терпеть подобного положения, поэтому он потребовал от Спарты отказаться от всех спорных земель. ^[636] По легенде, он спросил спартанцев, прийти ли ему в Лаконию (где находилась Спарта) их другом или врагом, и они ответили: «никак». ^[637] Такой ответ едва ли мог его остановить, и Филипп вторгся в их земли, предав их мечу и пожарам. Он не пошел на саму Спарту, вероятно, потому, что не желал раз и навсегда ее разрушить. Возможно, он полагал, что если он так поступит, то прочие города, избавившись от злейшего врага, попытаются выйти из подчинения. Поход принес ожидаемый результат. Аркадия, Аргос, Магалополь, Тегея и Мессения получили спорные владения, и Спарта оказалась в окружении македонских союзников. Вследствие этого Пелопоннес, ранее причинявший Филиппу немало беспокойств, на время перестал требовать его внимания.

Наступила зима 338/37 года. Так как Филипп сделал своей базой для пелопоннесских походов Коринф, то именно в этот город он созвал представителей всех греческих государств. ^[638] Отказаться от этого приглашения было нельзя. Впрочем, упрямые спартанцы остались в стороне, «считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем». ^[639] Филипп не стал ничего против них предпринимать; окруженные кольцом македонских союзников, они уже не представляли никакой угрозы ни для него, ни для греков. Фокион советовал афинянам выждать, пока они не получат точных известий о том, что именно собирается предложить Филипп. ^[640] В кои-то веки Народное Собрание приняло правильное решение, и совет Фокиона был отвергнут.

Филипп прилагал все усилия, чтобы его не воспринимали как деспота, несмотря на все могущество, которого он достиг. Когда поры собрались в Коринфе, он оказал им самый теплый прием, как частным образом, так и на людях. ^[641] Затем он объявил о своих намерениях установить среди греков Всеобщий мир. Это была не новая мысль, и подобные примирения случались и раньше, а однажды в роли гаранта такого мира (как ни странно для нас) выступал персидский царь. ^[642] Все предыдущие попытки оказались эфемерными. Однако на сей раз Филипп был твердо намерен установить долговечный порядок, в котором не было места персидскому владыке, и поэтому он придумал другой способ его упрочить. Уже планируя поход в Азию, Филипп должен был создать такой механизм, который обеспечил бы пассивность и повиновение греков в его отсутствие. Так возникло образование, которое сами греки называли Греческим Сообществом (to koinon tōn Неllзnōn), ^{[ 643]} но которое, следуя наименованию, данному современными учеными, обычно называют Коринфским Союзом. ^[644]