Непосредственный человек - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Руссо cтр.№ 82

– Я подожду тут немного, – ответила Мег, – вдруг он вернется.

Когда ее отец вышел и не мог уже ничего слышать, Мег схватила трубку, набрала какой-то номер и заговорила:

– Привет, это я. Он все еще в универе, если он тебе нужен… не знаю… как хочешь.

Она повесила трубку, и я подался вперед, глянул вниз на Мег, которая принялась расхаживать взад-вперед. Худшее, чего я опасался (после того, что меня обнаружат в моем тайнике, разумеется), – что Мег вздумается проверить, каково сидеть в кресле заведующего кафедрой. Но, возможно, она подозревала, каково это, именно потому и не садилась. Осталась стоять по ту сторону стола, и только я решил, что она все же хорошая, почтительная католическая девушка, как Мег вывернула голову под странным углом, вчитываясь в лежащие на моем столе бумаги – ксерокопии кафедрального устава, которые Рейчел сделала по моей просьбе нынче утром. Мег прочла часть текста вверх тормашками, потом благоразумно повернула листок к себе, подкрутила настольную лампу и наклонилась, всматриваясь в мелкий шрифт. Блуза у нее с глубоким вырезом, лифчика нет.

Непристойно, спохватился я вдруг, вот так подглядывать, и подался обратно в избранную мной тьму, задумался о положении, в котором очутился, хотя вид сверху на грудь Мег, которого я только что был удостоен, был из тех, что изгоняют любую абстрактную мысль. Тут, наверху, между балками, было не так уж и темно. После того как глаза приспособились, при свете, проникавшем снизу, из кабинета, я смог разглядеть тесное, низкое пространство, в котором я неестественно скрючился. Прямо надо мной, в дюймах над головой и коленями, косо нависал потолок. Повернуться было нелегко, но когда удалось, я увидел на некотором расстоянии другие вертикальные лучи, пронзавшие сумрак, словно лазер, и услышал, напрягая слух, как Билли Квигли приветствует коллег, присоединяясь к собранию. Сосредоточившись, я различил и другие отдаленные голоса.

Настойчивость этого бормотания напомнила мне приглушенные споры, которые я подслушивал в детстве. В старых профессорских домах, где мы жили, звук разносился по спрятанным в стенах и полах трубам отопления, и в иную ночь, когда мне не спалось, я соскальзывал на пол, прикладывал ухо к батарее и, пока не включали отопление, успевал выяснить, что у моих родителей на уме. Однажды я узнал, что они собираются подарить мне на Рождество, и это было кстати, потому что эта вещь была мне совершенно ни к чему, а выяснив родительский план заранее, я получил немало возможностей как бы невзначай его расстроить. В другой вечер я услышал громкий мужской голос, который произнес «полная хуйня», и пришел к выводу, что к нам кто-то заглянул в гости. Подобное выражение я слышал прежде только раз, когда мама взяла меня с собой в ресторан. Мы вышли, и на парковке, прислонившись к счетчику, стоял мужчина в темной, поношенной одежде и как будто нас поджидал. Он уставился прямо на меня из-под набрякших век и произнес «полная хуйня». Мама шепнула: не обращай внимания, он пьян, но я никак не мог поверить, что эти слова не были обращены к ней и ко мне. С какой стати этот мужчина явился теперь к нам в дом? – недоумевал я, прижимаясь ухом к холодной батарее. Но прежде, чем я сумел найти ответ на этот вопрос, включилось отопление.

Наутро этот вопрос все еще вертелся в моей голове, когда я спускался в столовую завтракать, и я собирался его задать, но какое-то необычное выражение на отцовском лице побудило меня прикусить язык. Отец и мать не обменялись при мне ни словом, и вдруг я сообразил, что ту странную фразу произнес мой отец, он произнес ее, обращаясь в гневе к моей матери, и тогда, наверное, впервые я заподозрил, что у взрослых есть своя тайная жизнь, есть и такое, чего я не знаю о своих родителях, и что они вовсе не хотят, чтобы я узнал, – может, вообще никогда. Более того, обнаружился некий общий эмоциональный знаменатель у моего элегантного отца и у обтерханного лыбящегося пьяницы подле ресторана. Весь день я думал о том, как это странно. И поначалу, помню, мне было страшновато, но под конец дня я ощутил восторг нового знания, и когда мама спросила, как прошел мой день в школе, у меня чуть было не вырвалась та самая фраза, которую я мысленно отрабатывал на уроках и переменах: «Полная хуйня».

И теперь эти слова завертелись в моей голове, когда внизу погас свет и я остался почти в кромешной тьме. Очевидно, Мег наскучило ждать меня и она выключила настольную лампу. Я услышал, как открылась и захлопнулась дверь моего кабинета. Теперь лишь свет, пробивавшийся с другой стороны, из-за матового стекла, спасал меня от полной тьмы. Я едва различал очертания дыры в потолке, через которую сюда залез, и сообразил, что если попробую спрыгнуть вслепую, скорее всего, попаду в больницу, как и напророчила мне жена. Да и ладно. Я все равно не собирался в ближайшее время возвращаться к себе в кабинет. В темноте проклевывались многие вдохновенные планы. Стоит пожертвовать чувством собственного достоинства – и столько открывается возможностей.

– Давайте уж проголосуем и разойдемся по домам, бога ради! – прямо подо мной взмолился Билли Квигли.

– Ты даже в дискуссии не участвовал, – попрекнул его Финни, ведущий в отсутствие заведующего собрание.

– Я вас тридцать лет тут выслушиваю! – рявкнул на коллег Билли. – Не смей талдычить, будто я не участвовал в дискуссии.

– Это не дает тебе права являться с опозданием на час, воняя виски, и с ходу призывать к голосованию, – небезосновательно возразил Финни.

– Лучше виски, чем двуличие, – парировал Билли, уронил голову на стол и уснул.

– Я так понимаю, все уже высказались.

Я узнал этот голос: Джейкоб Роуз. Сначала удивился, но потом вспомнил, что либо сам декан, либо его представитель обязан присутствовать, когда решается вопрос о смещении заведующего кафедрой. К тому же формально Джейкоб оставался членом кафедры английской литературы.

Насест мой был далек от идеала. Я завис прямо над длинным столом для совещаний – сориентировался по узенькой полоске света. Дальше продвигаться я не решился, чтобы не произвести шум и не быть обнаруженным. Видно отсюда было не так уж много. Прямо подо мной – лысеющий череп Билли Квигли. Напротив него сидел, выводя геометрические узоры в блокноте, Пол Рурк. Где-то поблизости Грэйси – ноздри щекотали испарения ее парфюма. Я попытался кончиком шариковой ручки отжать на полдюйма потолочную плитку, чтобы улучшить обзор, но сдался, когда мелкие опилки посыпались, словно пыльца, на скальп Билли Квигли.

– По-видимому, поступило предложение вынести вопрос на голосование, – вздохнул Финни. – Кто-нибудь поддерживает?

– Я поддерживаю, – произнес Джейкоб Роуз.

– Вы должностное лицо, – возразил Финни, знаток парламентского устава. – По правилам вы не можете ни вносить предложения, ни поддерживать их.

За отсутствием поддерживающего предложение перейти к голосованию не прошло.

– Продолжим дискуссию?

Молчание. Да, вот она, моя кафедра, во всей своей красе. Предложение завершить дискуссию не принимается из-за отсутствия поддерживающего, но и дискуссия замирает. Все же ирония происходящего не ускользнула от моих коллег. Я слышал, как внизу нервно прищелкивают языками.