Безлюдное место. Как ловят маньяков в России - читать онлайн книгу. Автор: Саша Сулим cтр.№ 11

Кое-где наводить порядок был особенно не в чем. По словам Дубынина, некоторые уголовные дела об убийствах состояли только из протокола осмотра места происшествия — даже в делах о краже обычно гораздо больше материалов. «Если уголовное дело насчитывает 10–20 листов, это говорит о том, что и работа не велась, и контроля никакого не было», — рассказывает Артем, объясняя это равнодушием и разгильдяйством коллег. «Если бы сразу все сделали нормально: нормально регистрировали все дела, а не гонялись за статистикой, то, наверное, и группы никакой не понадобилось бы — маньяка просто сразу поймали бы, — добавляет Маслаков. — Кому нужна эта хорошая статистика, если люди боятся ходить по городу в вечернее время?» Под «хорошей статистикой» имеется в виду так называемая палочная система оценки работы российских правоохранительных органов: под «палкой» подразумевается процент раскрытых преступлений к числу зарегистрированных и другие количественные показатели, которые должны расти год от года, если следователь или отдел не хочет получить взыскание от начальства. Одно из следствий такого подхода — то, что потенциальные «висяки» (преступления, которые сложно раскрыть) в 1990-х просто не регистрировали, не проводя даже базовую расследовательскую работу.

Команде Костарева и Державина фактически пришлось начинать дело заново. Следователи и опера ходили по квартирам родственников и соседей убитых, рылись в вещественных доказательствах, чтобы по крупицам собрать базу, на основе которой в итоге смогли установить генотип маньяка. Параллельно начальники занимались обучением подчиненных, которые раньше никогда не сталкивались с подобными делами и не знали их специфики: например, одна из ключевых сложностей с поимкой серийных убийц в том, что преступник и жертва зачастую не связаны ничем, кроме собственно преступления, из-за чего выйти на след маньяка особенно трудно. Необходимо было научить сотрудников группы и работе с новыми на тот момент типами информации: одному из оперативников Державин организовал поездку в Москву в департамент уголовного розыска, чтобы коллеги из отдела по раскрытию серийных преступлений показали ему, как отслеживать местонахождение человека, используя сигналы его мобильного устройства, накладывать друг на друга и анализировать разрозненные данные и выделять из них те, что могут помочь сформировать портрет преступника и выйти на его след.

Дубынин учился у Державина и Костарева устанавливать психологический контакт с подозреваемыми и свидетелями и проводить допросы. Как и его наставники, Артем всегда тщательно готовился к этим разговорам, составлял опросники и старался как можно больше разузнать о собеседнике заранее, чтобы по ходу беседы оценивать подлинность его слов. Поначалу, впрочем, приходилось просто налаживать контакт с людьми, которые уже не верили, что убийца когда-нибудь будет найден. «Поначалу даже родственники жертв не хотели с нами общаться, — вспоминает Дубынин. — Считали, что группу создали всего на пару месяцев, а потом об их деле снова забудут. Одни думали, что мы только снова все растревожим и растрясем, другие боялись связываться, чтобы потом по судам не затаскали. А мы терпеливо объясняли, что группа создана специально для раскрытия убийств женщин, и постепенно люди стали нам верить». «Когда мы завоевали их доверие, работа у нас пошла, оказалось, что родственники ничего не забывали, и дали нам очень хорошие показания», — говорит Державин. Нередко потерпевшие говорили, что раньше никто не интересовался тем, о чем спрашивали участники «маньячной группы».

Информацию, полученную от родственников жертв и свидетелей, вносили в базу данных. Следователи и оперативники не могли больше позволить себе терять ни одной детали — теперь каждая версия тщательно обрабатывалась, каждая зацепка заносилась в специальную таблицу, график или список, которые постоянно обновлялись и анализировались участниками группы.

Державин учил Артема записывать даже мелочи: «Опросил человека — запиши его адрес, контактный телефон, место работы — положи в дело. Это все потом может пригодиться».

Каждая новая версия, которая оказывалась в разработке у участников группы, требовала времени, а его всегда было в обрез. Чтобы сроки предварительного следствия продлили, а группу не распустили, начальству нужно было регулярно показывать результат.

В 2007 году у группы появился подозреваемый — Вадим Дьяченко. Было известно, что летом 1998 года он преследовал Наталью Зыскину, наркозависимую, которая занималась проституцией и в какой-то момент была убита, судя по почерку, именно ангарским маньяком. О том, что Дьяченко за ней следит, девушка незадолго до смерти рассказывала своей матери — в газетах потом писали, что она заразила мужчину венерическим заболеванием.

Дьяченко задержали, когда он вместе с семьей отдыхал в Крыму. На родину его этапировали через Симферополь, Белгород и Москву — сам подозреваемый потом предполагал, что следователи рассчитывали на то, что он не выдержит этапа, а после его смерти на него можно будет списать все преступления. В ангарском СИЗО Дьяченко провел следующие два года. Журналистам он потом рассказывал, что по ночам к нему приходили в камеру и избивали, а иногда — били током. Тем не менее убийство он на себя не взял, в итоге обвинение основывалось только на словах свидетеля, который утверждал, что якобы видел, как мужчина расправился с Зыскиной.

Один из участников «маньячной группы» утверждает, что дело на Дьяченко завели после допроса его бывшего подельника — они вместе якобы «крышевали проституток и наркоманок». «[Подельника] выдернули утром с глубокого похмелья, несколько часов не давали ни пить, ни курить, и тот, лишь бы от него отстали, подписал протокол, в котором утверждал, что Дьяченко преследовал Зыскину и та его боялась», — вспоминает мой источник. После этого Дьяченко и поместили в СИЗО и начали допрашивать. Спустя несколько дней подозреваемый сознался, но, когда оперативники поехали с ним на место преступления для проверки показаний, так и не смог указать на место, где было совершено убийство.

Усольский городской суд оправдал Дьяченко, не найдя в его действиях состава преступления. После освобождения врачи нашли у мужчины 46 переломов по всему телу. В итоге он получил компенсацию 200 тысяч рублей — в качестве возмещения морального вреда. Дубынин обсуждать со мной историю Дьяченко отказался, сказав только, что делом занимались его коллеги, а про побои и пытки ему ничего не известно.

Постепенно, по мере того как работа группы начинала очевидно затягиваться, Костарев и Державин, высокопоставленные силовики федерального уровня, стали появляться в Ангарске наездами, доверив координацию процессов собранной ими команде — и пригласив еще одного начальника: в 2005 году к оперативникам присоединился старший оперуполномоченный, замначальника уголовного розыска одного из районов Иркутска Юрий Морозов. Приехав в Ангарск, он обнаружил, что без руководителей многие сотрудники уже успели расслабиться, что сказывалось на повседневной работе группы. «Что такое работа опера? — объясняет Морозов. — У тебя 12 сотрудников, и каждый из них с самого утра куда-то едет, но ты же не будешь ходить за ними тенью и проверять, что конкретно они делают. Многие этим пользовались и начинали рассказывать сказки, а вместо того, чтобы работать, сидели дома или бесились где-нибудь». По словам Морозова, были и сотрудники, которые специально саботировали деятельность группы, — и когда их исключали из группы за нарушения, они возвращались в свои отделы в Иркутской области героями: там им давно советовали «перестать заниматься ерундой». «Почти каждый считал, что, переходя в группу, он предает свое подразделение, — объясняет Морозов. — Поэтому он любыми путями старался сделать так, чтобы из группы его убрали: или просто не работал, или выполнял указания Державина таким образом, что лучше бы не выполнял вообще».