Я, Лунин… - читать онлайн книгу. Автор: Александр Горский cтр.№ 50

— Я не могу, — с трудом выговорил Николай, — я здесь слишком завяз.

— Завяз? — Ее рука мягко скользнула по его спине. — В чем ты завяз, Коленька? В этом котловане? Так он пустой, здесь нет ничего. Ты ничего не потеряешь, когда мы уедем.

Когда! Надо же, она говорит «когда». Не «если», а «когда». Она ничего не понимает. Стиснув зубы, Трошин резко обернулся и ухватил ее за руку.

— Пустой? Ты говоришь, он пустой? Иди сюда. — Николай рывком подтащил упирающуюся Маринку к краю котлована. — Смотри, смотри внимательно! Пустой, ты говоришь? А кредит тридцать миллионов посреди него лежит, ты разве не замечаешь? А под ним весь мой бизнес заложенный, ты тоже не видишь. А рядом с бизнесом дом, его я тоже заложил ради этого котлована. Ты ничего этого не видишь? А семью мою, которая в этом котловане жить будет, если я уеду, ты тоже не видишь?

— Но ты же сам, — губы ее дрожали от волнения, а ресницы не переставая метались вверх и вниз, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы, — ты же сам уговоривал меня. Я даже не стала подавать документы в Питер. Ты сказал, что в Новосибе у тебя есть возможность начать новое дело, что у тебя там друзья, что мы будем там жить. Жить вместе! — Последние слова она выкрикнула ему в лицо, вырывая руку, которую он все еще держал.

— Ладно, чего уж теперь орать? — После того как правда была произнесена, ему стало гораздо легче, и теперь хотелось одного: обойтись без скандала, ну или хотя бы без большого скандала. — Так вот оно все вышло.

— Так у тебя все вышло, — пробормотала Марина. — Сначала вошло, потом вышло, а ты и вовсе ни при чем вроде как. Колик, неужели ты сам не понимаешь, так же нельзя! И я, дура, о чем я раньше думала? Это же подло, Колик. Все, что ты делаешь, все подло. Тебе ведь на всех наплевать. Только раньше, когда ты передо мной перья распускал, ты плевал на свою семью, а теперь, когда она тебе на дне этой ямы мерещиться стала, ты на меня плюнуть решил.

Трошин вздохнул, но не проронил ни слова в ответ. Влезать в спор с разъяренной женщиной представлялось ему верхом глупости, тем более что эта женщина в чем-то, возможно, была права. Да, именно так. В чем-то и только возможно. Зачем делать из него негодяя, разве это справедливо? Почти год им было хорошо вместе, даже очень хорошо. Оба были довольны. И что из этого следует? Да только одно: надо сказать друг другу спасибо и идти дальше. Только теперь каждый пойдет своей дорогой. Но разве женщина способна такое понять? Да была бы это настоящая, взрослая женщина! А когда ей только исполнилось восемнадцать, что у нее в голове вообще может быть? Там, по-любому, мозг еще не сформировался.

— Вы посмотрите, он еще улыбается, — окончательно вышла из себя Маринка. Она с силой ударила Николая кулаком в грудь и отскочила в сторону. — Ты не думаешь, Коля, что будет, если все остальные будут вести себя так же, как и ты?

— Так же, как я, это как? — уточнил Трошин. — Стоять и молчать? Не так уж плохо все будет.

— Нет, — ей удалось взять себя в руки, и теперь она говорила почти спокойно, не повышая голоса, — просто все будет взаимно. Ты веришь во взаимность? Вот я верю, я думаю, что любое чувство должно быть взаимно. Вот любовь, если она не взаимна, какая от нее радость, так ведь? Одни слезки. Но и во всем остальном так же. Если ты ненавидишь кого-то, значит, и этот человек может тебя точно так же ненавидеть. Если ты сделал кому-то подлость, то и тебе в ответ может прилететь такое, чего ты и не ожидал вовсе. Ты как думаешь, Колик?

— Все возможно. — Трошин коротко взглянул на Маринку и отвел глаза в сторону. — Я не вижу повода, чтобы нам ненавидеть друг друга.

— Правильно, — к удивлению Николая, кивнула Маринка, — конечно, не видишь. Но это потому, Коленька, что ты себя и подлецом не считаешь. Но я-то тебя именно так воспринимаю. И если ты думаешь, что я тебя в ответ удивить не сумею, то сильно ошибаешься. Я бы сказала, катастрофически сильно.

— Ты сейчас вообще о чем? — насторожился Николай.

Он увидел, как Маринка отступила на шаг назад и машинально коснулась рукой кармана джинсов, из которого торчал уголок подаренного им смартфона. В одно мгновение ему все стало ясно.

— Ты этого не сделаешь, — не двигаясь с места, он осуждающе покачал головой, — я этого не заслужил, ты же знаешь.

— Ой, надо же, он не заслуживает. Как я, дура такая, не поняла этого? — Она всплеснула руками и зло улыбнулась, глядя прямо ему в глаза. — А я заслуживаю? Скажи мне, Коля, я заслуживаю всего этого?

Маринка вдруг раскинула руки в стороны и закружилась на месте.

— Вот всего этого я заслуживаю? Стоять здесь с тобой и слушать про то, как я тебе не нужна больше? Я заслуживаю? Знать, что я не поступлю в Питер, а поеду в этот никому не нужный Новосиб. Из Сибири в Сибирь! Я этого заслуживаю?

Она замерла и теперь стояла неподвижно, немного наклонив голову набок. Губы ее подрагивали, то ли пытаясь изобразить подобие улыбки, то ли силясь сдержать рыдания.

— Я ведь не заслуживаю этого, — еле слышно прошептала Маринка, — но так бывает, человек чего-то не заслуживает, но получает. Так и ты, Коленька, ты тоже получишь. И жена твоя ненаглядная тоже кое-что скоро от меня получит. Где она, Коля? — Маринка обернулась и взглянула на дно котлована. — Здесь? Нет, нет ее здесь, это только тебе мерещится. Она дома, с детишками. Так я ей домой тогда все и завезу. У меня много чего для нее интересного найдется. Одной переписки — читать не начитаться. А фотографии так вообще всю ночь можно разглядывать. Ляжете с ней рядом друг с дружкой и будете вместе любоваться. Глядишь, ты даже возбудиться сумеешь. Я ведь, когда голенькая, ты сразу возбуждаешься.

— Телефон сюда дай!

Трошин удивился, как хрипло прозвучал его собственный голос.

— Что тебе, Коленька? Телефон? А вот этого вместо телефона тебе не хватит?

Она выбросила вперед руку со сжатым кукишем. Николай стремительно метнулся вперед и, ухватив ее за запястье, дернул к себе. В глазах Маринки промелькнул запоздалый страх, а затем в них отразился летящий в ее лицо кулак.

— Дай! — Кулак врезался ей в левую скулу.

— Мне! — Второй удар угодил точно в носовую перегородку.

— Сюда! — Маринка попыталась крикнуть, но в это мгновение костяшки пальцев угодили ей прямо в зубы, и Николай почувствовал боль от рассеченной на кулаке кожи.

— Телефон!

Потерявшая сознание Маринка начала оседать еще после третьего удара, поэтому четвертый, скользнувший по лбу, никакого вреда ей не причинил. Трошин разжал левую руку. Девушка покачнулась, ее окровавленная голова наклонилась вперед, за ней подались плечи. Почувствовав отвращение к падающему на него телу, Николай с силой выбросил обе руки вперед. Его ладони, как и сотни раз до этого, коснулись Маринкиной груди, а затем продолжили движение вперед, отталкивая девушку к краю обрыва.

* * *

Выпить захотелось еще в такси. Кирилл Алексеевич даже подумывал о том, чтобы попросить водителя остановиться возле какого-нибудь супермаркета, но одна мысль о том, что ему надо будет стоять в очереди среди множества понятия не имевших, что с ним сегодня произошло, людей, вызывала в нем такое отвращение, что он решил дотерпеть до дома. Так оно, пожалуй, спокойней будет. А то ведь, если у кассирши, как это частенько бывает, именно на нем закончится кассовая лента или зависнет программа, тогда он точно сорвется. А скандалы и лишнее внимание к своей персоне ему сейчас совсем ни к чему. Он ведь теперь кто? Правильно, свидетель. А свидетель — это существо тихое, которое открывает рот, только когда скажут. Следователь. Или судья. Господи, еще ведь и суд будет. Со следствием как-то все проще. Сидишь, даешь себе показания, за тобой записывают. Порой, конечно, что-то говорить стыдно или не очень хочется, но ведь, кроме тебя и пишущего человека, в кабинете никого и нет, вроде как небольшой откровенный междусобойчик. На суде все совсем не так будет. Мало того что придется судье все по новой пересказывать, так ведь еще и болельщики придут. Или как их назвать правильно? Соболезнующие? Зрители? Наверняка народу припрется немеряно, губернаторов ведь не каждый день судят. Хотя, кто знает, если Сергиевича завтра в Москву увезут, может, и судить его тоже там будут. А что, неплохой вариант. Москва далеко, туда всякие любопытные не попрутся.