Я, Лунин… - читать онлайн книгу. Автор: Александр Горский cтр.№ 39

— А Головков — это у нас кто? — Илья поставил уже поднесенную ко рту кружку обратно на стол.

— Мразота он конченая, вот он кто, — выпалила тетка, — сосед наш, через дорогу живет. Тогда он еще майором был, как там это у вас называется, в уголовном розыске.

— Оперативником?

— Может, и оперативником, я ваших должностей не понимаю. А нынче-то он знаешь как выслужился? Звезду ему на погон еще одну дали, и теперь у нас в районе всем розыском он и командует. Прям большой начальник стал, чтоб у него глаза полопались.

— И за что же этот начальник так сильно Анатолия невзлюбил? Уж это-то, думаю, вы знаете?

— Господи, чего там знать-то? Вся округа знает. Они за полгода до того случая с Толиком на машинах помялись сильно. Точнее, Головков помялся, а Толик, он на грузовике был, ему-то, считай, ничего и не было. Небось, сам знаешь, как у мужиков бывает, на нервах из машин повыскакивали, начали друг друга крыть почем зря. Ну тут Головков и начал Тольку чинами своими пугать, мол, он по-любому в споре прав окажется.

— Ну и как, оказался?

— Да как же, — усмехнулась тетка, — ГАИ приехала, оказалось, что Толик во всем правый был. Он и ехал с правой стороны, а значит, по правилам, его и пропустить надо было.

— Помеха справа, — кивнул Лунин.

— Ну а этот думал, что раз он майор, так ему никто здесь не помеха. А пришлось после этого машину чинить, он об грузовик, считай, весь бок раскромсал. А машина-то ведь новая у него была, недешевая, так что он Толику с того дня первым врагом во всей округе стал.

— Да уж, не очень хорошо, когда такие соседи.

Лунин почему-то вспомнил Тамару Алексеевну, свою собственную соседку по лестничной площадке, которая две недели назад, встретив Лунина, возвращающегося с прогулки вместе со Светочкой, ласково улыбнулась и прощебетала: «А что-то я так давно Юленьку не видела, уж и соскучиться по ней успела. Пусть забегает ко мне, посидим по-соседски, чайку попьем. Такая она у тебя девочка хорошая». Лунин, не помнивший, чтобы Юленька хоть раз заходила к Тамаре Алексеевне в гости, торопливо зазвенел ключами, никак не попадая в замочную скважину, и еле слышно пробормотал себе под нос: «Непременно передам, как увижу». А ведь знала, стерва, точно знала, что они уже больше месяца как развелись. Соседи, а имевший больший опыт допросов Лунин знал это точно, они ведь всегда знают то, что им знать не следует, и никогда, ну почти никогда не знают того, что могло бы хоть как-то помочь следствию. Бесполезные по большей части люди, лучше бы, если их вообще не было.

Илья подумал, что, если он сейчас выскажет вслух все мысли, которые пронеслись только что у него в голове, тетка наверняка согласится с ним.

— Сейчас-то он уже успокоился, Головков этот?

— Что ты, — тетка устало махнула рукой, — теперь еще хуже все стало. Ты представляешь, когда Толю забирали, он же, гнида пучеглазая, сам к нам в дом прибежал, вместе с автоматчиками. Сам, своими руками Толю до машины тащил. А с какой силой он за ним дверь в машине захлопнул, это видеть надо было. На всю улицу грохнул. И лицо такое дурное у него сделалось. Нижняя половина лица улыбается, прям счастье из нее прет, а верхняя, она аж черная от ненависти.

— Очень образно вы описываете, Татьяна Васильевна, — покачал головой Лунин.

— Как есть, так и говорю, — рассердилась тетка. — Он дверью в машине, когда шарахнул, потом похлопал по ней ладонью и говорит мне так с ухмылкой: все, мол, навсегда дверка за твоим сынком закрылась. Тут меня ноги сами к вилам и понесли.

— У вас еще и вилы имеются? — удивился Илья. — Это чтоб с соседями воевать?

— Давно лежат, еще с тех пор, когда я коров держала. Сейчас-то уж забросила это дело, с торговлей бы управиться, а вилы так в сарайчике и остались. Вот, думала, наконец сгодятся.

— Судя по тому, что вы еще здесь, не пригодились, — заключил Лунин.

— Да какой там, с ним же столько народу понаехало. С автоматами, в бронежилетах. Я и шагу сделать не успела, у меня вилы отняли да в дом завели. Так что я и не видела, как машина уезжала, в которой Толеньку увезли.

Тетка схватила со стола салфетку и прижала ее к лицу; увидев, что плечи ее вновь начали знакомым образом подрагивать, Илья тяжело вздохнул.

— Это что же, он семь лет все никак из-за машины успокоиться не может?

— Да при чем тут эта машина? — всхлипнула, не отрывая от лица салфетки, тетка. — Это ж все из-за Ромки пошло.

— Из-за Ромки, — кивнул переставший хоть что-нибудь понимать Лунин. — А кто у нас Ромка?

— Сынок его. — Промокнув глаза салфеткой, Татьяна Васильевна протянула руку к стоящей перед Ильей кружке с недопитым чаем. — Глоточек у тебя сделаю, а то во рту все пересохло.

— Конечно, — поспешно согласился Илья. — Сын-то он чей, Головкова?

— Его, конечно. — Тетка допила весь остававшийся в кружке чай. — Такой же дурной, как папашка. Все нахрапом взять пытается, а как не по-его выходит, так сразу дурнеет.

— Ну а с ним вы что не поделили? Ему тоже машину помяли?

— То и не поделили. Что мужики промеж собой делят? — усмехнувшись, тетка печально посмотрела на Илью. — Ромка же, он раньше с Дашкой встречался, до того, как она с Толиком познакомилась. А потом, как у них с Толькой отношения пошли, так она Ромку и отодвинула.

— Очень интересно, — пробормотал Лунин. — А можно еще чайку?

Три года назад, точнее, чуть меньше

Параллельные прямые не пересекаются, во всяком случае, как Трошин хоть и смутно, но помнил, на этом настаивал их школьный учитель математики. Может быть, он и был прав, но разве от этой правоты есть хоть какой-нибудь толк? В жизни ведь ничего по прямой не идет. Все либо вкривь, либо вкось, а то и вовсе сикось-накось. А при таком раскладе две кривые, какими бы замысловатыми они ни были, непременно пересекутся. Пересекутся, ненадолго задержатся друг на друге и вновь разойдутся в разные стороны. Человеческие отношения ведь тоже на кривые похожи. Одна со временем рвется все выше и выше, другая, наоборот, постепенно начинает клониться книзу. Чем больше между двумя этими кривыми разрыв, тем меньше в отношениях между людьми взаимности. Причем порой так бывает, что вначале одна кривая намного выше своей напарницы. Это значит, что человек любит, любит страстно, не обращая внимания на то, что к нему в ответ подобного чувства вовсе не испытывают, а всего лишь позволяют любить себя, наслаждаясь всеми радостями, которые может подарить чужая любовь. Потом проходит какое-то время, и первая, с самого начала взметнувшаяся почти до небес, кривая начинает потихонечку сползать все ниже и ниже. Ну а как иначе, любое сильное чувство, если оно лишено взаимности, со временем теряет всякий смысл. А ведь частенько оказывается, что и чувства-то как такового и не было. Обманка была, не любовь, влюбленность. Бабахнула разлетевшимися по небу вспышками фейерверков, громыхнула, хлестнула по ушам разрывами петард и вновь стало тихо, словно и не искрило, и не гремело ничего вовсе. Только дымок, едва заметно подымающийся над пустыми, покореженными коробками от выпущенного в небо салюта, говорит — а ведь что-то сейчас было. Что-то красивое.