Кости: скрытая жизнь. Все о строительном материале нашего скелета, который расскажет, кто мы и как живем - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Свитек cтр.№ 42

Своими книгами, дискуссиями и лекциями Галль сделал громкое имя себе и верхушке западноевропейского общества. Было не важно, что другие ученые указывали на его неправоту и что теологи зачастую противились самой идее применения науки там, где, как они считали, есть место лишь непостижимой божьей воле. После смерти Галля его коллеги, например Иоганн Спурцхайм, продолжили его дело, создав вокруг френологии еще больший ажиотаж. Галль всегда утверждал, что эта наука не предназначена для широкой общественности, однако ее популяризация в девятнадцатом веке превратила френологию во второсортный аттракцион. Френологи встали в один ряд с медиумами, гипнотизерами и другими распространителями моды на сверхъестественное, словно аналоги современных ясновидящих и хиромантов, гадающие по форме человеческой головы.

Приверженцы френологии утверждали, что с ее помощью можно читать человеческие мысли и это положит конец всем социальным проблемам. Френологи с прогрессивным уклоном пророчили отмену смертной казни. Они не считали убийства и другие гнусные преступления грехом или результатом воздействия какой-то непостижимой силы ^[108]. Просто у преступников и убийц мозг по какой-то причине развился неправильно, и особое строение их серого вещества способствовало ужасному поведению, которое и привело их в мир преступности. Их судьба была определена их физиологией, а разве за такое можно наказывать? Что касается более практичных применений, то френологи настаивали, что постижение своего собственного разума — а также разума окружающих — приведет к более наполненной и целенаправленной жизни. В своей брошюре френолог Г. Лунди писал:

«Когда мы захотим вступить в брак, френология укажет нам на характер, планы и нрав того, с кем мы собираемся связать свою жизнь. Разве не возжелали бы мы своим дочерям и сыновьям узнать, какие профессии, призвания и карьеры лучше всего подходят их складу ума? Френология поможет нам узнать об их способностях и не допустит ужасного разочарования, с которым мы сталкиваемся повседневно…» ^[109]

Как подметил Уайх, в большинстве подобных заявлений не было и капли искренности. Прогрессивные сторонники френологии могли указывать шишки на голове в качестве аргументов в пользу социальных реформ, однако сама по себе френология не давала каких-либо оценок, и использовать ее можно было для разных целей. Галль и Спурцхайм в первую очередь стремились применить свои специальные знания для дальнейшего развития карьеры. На мысль о том, что данное учение было по большей части социальным явлением, наталкивают книги, статьи и письма тех, у кого имелся личный интерес в поддержании его популярности. В конечном счете френология сводилась к власти. Эта доступная «наука» давала ее приверженцам возможность быстро считывать других людей и определять их предназначение; различные потенциальные жизненные пути могли открываться и закрываться в зависимости от данного природой строения мозга. Эта идея привлекала как социальных консерваторов, так и прогрессивно мыслящих. Кальвинисты уцепились за френологию, так как она объясняла предначертанность судьбы с точки зрения физиологии. Если Бог создал в мозге области жадности и желания и у некоторых людей они увеличены, то эти несчастные души обречены с рождения и никогда не смогут изменить свою судьбу. Целомудренные же попросту такими рождались на свет.

Но это далеко не все. Обретя популярность в Англии XIX века, френология быстро распространилась по британским колониям. Здесь она не была инструментом социальных реформ. Она превратилась в практический инструмент поддержания господства. В Австралии, как отмечает историк Рассел Макгрегор, «френология сыграла значительную роль в распространении идеи об ограниченных умственных способностях аборигенов и малой вероятности их улучшения в будущем» ^[110]. Джордж Комб, один из самых видных френологов Великобритании, изучил коллекцию черепов аборигенов и заключил, что эти люди «отличаются крайне слабым развитием областей, отвечающих за нравственность и интеллект». Это был биологический детерминизм в своем самом неприглядном виде — целые культуры списывались со счетов и подвергались угнетению, потому что наука заявила, что они никогда не смогут стать полноценной частью европейского общества.

Для тех же целей френология применялась и в колониях Южной Африки, где социальные консерваторы увидели в ней научное оправдание дальнейшей дискриминации, насилия и угнетения ^[111]. В период между 1779-м и 1879-м годами — в ходе так называемых Кафских пограничных войн, также известных как африканская столетняя война, — европейские колонисты постоянно вступали в столкновения с местными племенами коса. Солдаты взяли в привычку забирать головы своих жертв — эту традицию коса в итоге переняли у европейцев, — и жуткие трофеи впоследствии использовались в качестве доказательства превосходства белых людей над коса ^[112].

Гонения, от которых страдали эти народы, не были спровоцированы френологией, однако ставшая популярной система классификации Галля и Спурцхайма добавила новые, кажущиеся эмпирическими доказательства для тех, кто желал сохранить свою власть. Политикам и массам не было нужды апеллировать к религии, истории или философии. Они могли просто показать на шишки и вмятины в украденных черепах и заключить, что эти лишенные каких-либо прав люди попросту не могли играть в обществе другую роль. Вместо того чтобы раскрывать секреты разума, френология применялась для поддержания контроля. В этом историческом контексте Мортон и начал собирать свою впечатляющую коллекцию черепов, и его якобы объективная классификация людей в конечном счете использовалась все в тех же ужасных целях.

Хотя сам Мортон и не причислял себя к сторонникам френологии, его антропологический интерес тоже был сосредоточен на человеческом черепе и различных его параметрах. Мортон задался целью разработать стандартизированный способ разделения людей на группы на основании определенных измеряемых параметров, что было показателем одной распространенной проблемы ученых того времени: зависти к физике.