Библия ядоносного дерева - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Кингсолвер cтр.№ 43

— Я не хотел вас обидеть. Ваша работа здесь, конечно, получила благословение Союза миссий, Орлеанна. — Может, он и не хотел никого обидеть, но мамино имя произнес как ругательство. — И я должен также заметить, что она вызывает восхищение многих людей, которые не обладают… храбростью вашей семьи. — Он уставился в пуговицу у себя на рукаве, наверное, пришитую небрежно вороватым слугой. Потом принялся вертеть свой покрывшийся испариной пустой стакан на мокром кружке, образовавшемся на столе.

Все ждали, что еще скажет Фрэнк Андердаун, не желая никого обидеть. И он добавил:

— Но вы знаете, что ваша миссия не была официально санкционирована. — Он мельком взглянул на маму и снова опустил голову.

— Ну, и что это значит?

— Уверен, вы сами понимаете. У вас нет «рабочего» языка, и вы не прошли никакой подготовки. Боюсь, Союз миссий считает ваше пособие актом любезности со своей стороны. Не удивлюсь, если теперь они перестанут выплачивать его.

Вот это да! Мама грохнула ладонью по столу:

— Если вы думаете, что наша семья живет в этом заплесневелом углу ада из-за пятидесяти долларов в месяц… — Она практически кричала на него. Ну и ну! Казалось, что веранда сейчас разверзнется и поглотит нас всех.

— Орлеанна! — воскликнул папа (тоном, предназначенным напи́савшей на ковер собаке).

— Ах, Натан, ради Бога! Неужели ты не понимаешь, что тебя оскорбляют?

Обычно отцу не нужно повторять дважды, чтобы он сообразил, что его оскорбили. Он распознает даже намек на оскорбление, скрытый под скалой, находящейся в другом округе. Мы скрестили пальцы.

— Ну-ну, давайте все спустим пар, — предложил мистер Картофельная Голова, пытаясь изобразить дружелюбный смех. — Никто никого не оскорбляет. Вы прекрасно понимаете, что мы никак не влияем на решения, принимаемые Союзом миссий. Мы лишь скромные администраторы этой и многих иных организаций, и все они сейчас советуют одно и то же. Мы приехали лично поговорить с вами, потому что при вашей верности слову Божьему глубоко озабочены судьбой ваших дорогих детей.

Мама, только что произнесшая слово «ад», словно находилась в тот момент за миллион миль от слова Божьего. Я бы сказала, что она была готова дать кому-нибудь по башке бейсбольной битой. Мама повернулась спиной к Андердаунам.

— Господи, зачем они вообще позволили нам приехать сюда, если это так опасно? — спросила она, обращаясь к птичке за окном.

Папа пока не высказался. По-моему, он еще не решил, на кого наброситься в первую очередь: на оскорбивших его Андердаунов или на распустившую язык собственную жену. Отец молча стоял, закипая, как кофейник. Вот только в случае с кофейником вы точно знаете, что́ из него польется.

— Прошу вас, Орлеанна, — промурлыкал мистер Картофельная Голова. — Это не вина Союза миссий. Никто не предвидел, что освободительное движение пойдет так стремительно.

Мама развернулась и посмотрела на него в упор:

— А разве это не входило в чьи-то чертовы обязанности — предвидеть?

— А как это возможно? — Он широко развел руки. — В прошлом году, когда де Голль предоставил независимость всем французским колониям, бельгийцы уверяли, будто к нам это не имеет никакого отношения! Никто даже не переправился на пароме в Браззавиль, чтобы присутствовать на церемонии. Бельгийцы продолжали твердить о правлении отеческой рукой.

— Отеческой рукой? Вот как вы это называете! — Она покачала головой. — Использование этих людей в качестве рабов на своих каучуковых плантациях, в рудниках и бог знает где еще! Слышали, что тут происходит, Фрэнк, считаете, мы такие уж простаки? Да даже тут, в деревне, есть люди, рассказывающие такое, от чего волосы дыбом встают. Одному старику отрубили руку в Кокилхатвиле, и он убежал оттуда, истекая кровью!

Папа метнул в нее взгляд.

— Да брось, Натан. Я говорила с их женами. — Мама посмотрела на миссис Картофельная Голова, которая хранила молчание.

— Мы ведь тогда понятия не имели. — Теперь она говорила тихо, будто только сейчас осмыслила все в целом. — Ваш король Бодуэн живет за счет богатств этой земли, вот что он делает, и предоставляет нищим врачам-миссионерам и таким бескорыстным самоотверженным людям, как мой муж, заботиться о простейших нуждах ее народа. И это называется отеческим правлением? Черт подери! И при этом он не ожидал беды?

Она переводила взгляд с мистера Андердауна на папу, как нервничающий ребенок, не знающий точно, от кого из двоих мужчин ждать взбучки.

Мистер Андердаун воззрился на маму так, будто не понимал, откуда вдруг она тут появилась, — вроде того мальчика-слуги, не знавшего, откуда взялся сахар у него за пазухой. Ну и ну! Меня это нервировало. Всех взрослых в комнате, включая мою маму, Гневную леди, и миссис Андердаун, которая постоянно терла затылок и поводила подбородком из стороны в сторону, можно было принять за пациентов психатрической клиники. Но только не папу, хотя он-то действительно спятил.

Преподобный Андердаун выкинул вперед кулак, и мама отпрянула. Однако он вовсе не целился в нее. Просто хотел, чтобы они полюбовались его рукой.

— Вот — отношение Бельгии к своему Конго, — заявил он. — Смотрите! Сильная рука, крепко сжатая. Никто не предвидел такого бунта.

Мама решительно вышла из комнаты через заднюю дверь и направилась в кухню. Никто не проронил ни слова. Через минуту она вернулась, видимо, вспомнив, что здесь не ходит автобус «Грейхаунд» до Атланты.

— Что он хочет сказать? — обратилась она к миссис Андердаун. — Что не будет никакого перехода? Промежуточного периода… не знаю… временного правления для подготовки правительственных чиновников? Просто — бух! — бельгийцы уйдут, и конголезцам придется самим всем управлять?

Никто ей не ответил, и я испугалась, что мама снова начнет ругать бельгийского короля или расплачется. Неловко. Однако она не сделала ни того, ни другого. Мама подергала себя за волосы, а потом попробовала новую, усовершенствованную версию голоса «давайте выясним все начистоту».

— Фрэнк, Джанна, ни один из этих людей не ходил в колледж и не ездил за границу, чтобы изучать искусство управления. Это нам сообщил Анатоль. И вы говорите, что однажды их оставят самих руководить школами, службами и государственными учреждениями? Армией? Как насчет армии, Фрэнк?

Преподобный Андердаун покачал головой:

— Я не могу вам сказать — как, Орлеанна. Говорю лишь то, что знаю.

Домой, домой, домой, домой, — мысленно твердила я. Если проблема настолько серьезна, то нам надо просто возвращаться домой. Мы можем сесть на этот самолет завтра и улететь отсюда прочь, если только папа так решит.

Отец подошел к двери и остановился, глядя на веранду. Я вздрогнула, одновременно и надеясь и страшась, что он прочитает мои мысли. Но он не смотрел на нас. Отец смотрел мимо, демонстративно повернувшись спиной к Андердаунам и маме. Я съежилась в гамаке и сделала вид, будто изучаю лунки у себя на ногтях, папа между тем обращался к обширному пространству, расстилавшемуся перед ним.