Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 213

Психологи Анджела Скарпа и Эдриан Рейн составили похожий список, но в конце добавили симптом, который имеет отношение к нашей дискуссии: «склонность к спорам, равнодушие к последствиям поведения, потеря социальных навыков, импульсивность, рассеянность, ограниченность, неуравновешенность, насилие» ^[1405]. Последнее существительное — итог собственных исследований Рейна, который, вместо того чтобы отбирать пациентов с повреждениями орбитальной коры и затем изучать их личность, отбирал людей, склонных к насилию, и затем изучал их мозг. Он сосредоточился на испытуемых с антисоциальным расстройством личности. Американская психиатрическая ассоциация определяет его суть как «доминирующий паттерн неуважения или нарушения прав других», включая нарушение закона, обман, агрессивность, опрометчивость и отсутствие угрызений совести. Большая часть уголовников — люди с антисоциальным расстройством личности, а тех из них, кому, сверх того, свойственны бойкость, нарциссизм, напыщенность и поверхностное обаяние, называют психопатами (иногда социопатами). Просканировав мозг склонных к насилию людей с антисоциальным расстройством личности, Рейн обнаружил, что орбитальная область у них меньше и менее метаболически активна; то же можно сказать о других частях их эмоционального мозга, включая миндалину ^[1406]. В одном эксперименте Рейн сравнивал мозг заключенных, совершивших импульсивное убийство, с мозгом преднамеренных убийц. Функции орбитальной коры были нарушены только у импульсивных убийц, почему можно предположить, что самоконтроль, осуществляемый этой зоной мозга, — важный ограничивающий фактор насилия.

Но орбитальная кора может выполнять и другие функции. Обезьяны с поражениями орбитальной коры с трудом вписываются в иерархию стаи и чаще вступают в драки ^[1407]. Неслучайно люди с повреждениями орбитальной коры нечувствительны к социальным промахам. Когда им рассказывают историю про женщину, по рассеянности выбросившую подарок подруги или проболтавшуюся, что ту не пригласили на вечеринку, пациенты не понимают, почему все говорят о какой-то неловкости и не осознают, что подруге может быть обидно ^[1408]. Рейн обнаружил, что люди с антисоциальным расстройством личности, которым поручали составить и произнести речь о своих ошибках (что для обычных людей тяжелое испытание, вызывающее смущение, стыд и вину), не проявляли при этом никаких эмоциональных реакций ^[1409].

~

Итак, орбитальная кора (вместе со своей вентромедиальной соседкой) отвечает за несколько умиротворяющих способностей мозга человека, включая самоконтроль, сопереживание, следование нормам и договоренностям. При этом орбитальная кора является довольно примитивной частью мозга. Она имеется даже у крыс и получает входные сигналы в прямом и переносном смысле от внутренностей. Более сложные и интеллектуальные регуляторы насилия опираются на другие области мозга.

Задумайтесь, как мы решаем, наказывать или простить человека, причинившего нам вред? Чувство справедливости подсказывает, что виновность человека зависит не только от самого вреда, но и от психологического статуса виновника — от наличия преступного умысла или воли, согласно большинству юридических систем необходимой, чтобы счесть действие преступлением. Предположим, женщина убила своего мужа, подсыпав ему в чай крысиный яд. Решение, посылать ли ее на электрический стул, очень сильно зависит от того, что было написано на контейнере, в который она опустила ложку, — «сахар» или «крысиный яд», то есть от того, знала ли она, что отравит мужа и желала его смерти, или же это была трагическая случайность. Инстинктивный эмоциональный ответ на противоправное действие или плохой поступок («Она убила мужа! Позор!») может побуждать нас к мести независимо от намерений женщины. Морализаторский разрыв возникает из-за того, что психологический статус правонарушителя критически важен для решения о его виновности. Жертвы утверждают, что преступник намеренно и осознанно хотел навредить им, а он настаивает, что вред был причинен случайно.

Психологи Лиана Янг и Ребекка Сакс помещали людей в аппарат МРТ и предлагали им читать истории, повествующие о случайном или намеренном причинении вреда ^[1410]. Они обнаружили, что за способность оправдывать обидчика в зависимости от его психического состояния отвечает область мозга на стыке между височными и теменными долями, подсвеченная на рис. 8–3 (хотя в реальном исследовании активизировалась аналогичная зона правого полушария). В височно-теменной узел поступают самые разные данные, включая информацию о положении собственного тела, а также тел и действий других людей. Еще раньше Сакс выяснила, что эта зона отвечает за умственную способность, которую называют ментализацией, интуитивной психологией или теорией разума, проще говоря, за умение понимать убеждения и желания другого человека ^[1411].

Существует еще один вид морального оценивания, который руководствуется не только телесными ощущениями, — это оценка последствий при выборе действия. Поразмышляйте об избитом примере из области морали: семья прячется от нацистов в подвале. Должны ли они придушить младенца, чтобы он не выдал их своим плачем, — ведь тогда погибнет вся семья, включая ребенка? А как вы относитесь к идее столкнуть толстяка на рельсы, чтобы его массивное тело остановило укатившуюся вагонетку до того, как она врежется в группу из пяти путевых рабочих? Прагматичный расчет скажет, что оба убийства позволительны, потому что, пожертвовав одной жизнью, мы спасем пять. Но многие воспротивятся удушению ребенка или убийству толстяка — вероятно потому, что почувствуют внутреннее инстинктивное отторжение от убийства невинного человека своими руками. В похожей дилемме случайному свидетелю происходящего нужно решить, должен ли он потянуть за рычаг и направить мчащуюся вагонетку на боковой путь, где она убьет не пять рабочих, а только одного. В этом варианте все соглашаются, что следует перекинуть рычаг и спасти пять жизней, пожертвовав одной, — скорее всего, респондент не испытывает чувства, что совершил убийство: он всего лишь не смог остановить вагонетку ^[1412].

Философ Джошуа Грин, работая с Коэном и его коллегами, показал, что висцеральная инстинктивная реакция против удушения младенца и принесения в жертву толстяка рождается в миндалине и орбитальной коре, а прагматичный расчет, высчитывающий количество спасенных жизней, обрабатывается в лобных долях, в области, называемой дорсолатеральной префронтальной корой — она также подсвечена на рис. 8–3 ^[1413]. Дорсолатеральная кора — это часть мозга, которая чаще всего участвует в интеллектуальном, абстрактном решении задач, — она активизируется, например, при прохождении теста IQ ^[1414]. Когда люди размышляют о проблеме плачущего в подвале ребенка, возбуждаются обе области — и орбитальная кора (реагирующая на ужас удушения младенца), и дорсолатеральная (подсчитывающая количество спасенных и потерянных жизней), а чтобы примирить их, в игру вступает еще одна область мозга, которая имеет дело с конфликтующими импульсами, — передняя поясная кора у срединной линии, показанная на рис. 8–4. У людей, решивших, что в данной ситуации младенца можно убить, отмечалась бо́льшая активность в дорсолатеральной коре.