Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 15

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше | Автор книги - Стивен Пинкер

Cтраница 15
читать онлайн книги бесплатно

История дуэли демонстрирует загадочный феномен, с которым мы еще столкнемся: какой-то вид насилия на протяжении веков может быть частью культуры, а потом просто растворяется в воздухе. Когда дворяне соглашались на дуэль, они сражались не за деньги, не за землю и даже не за женщин, а за честь — странный предмет, который существует только потому, что все верят, что другие тоже верят, что он существует. Честь — это мыльный пузырь, надуть который могут некоторые свойства человеческой натуры, такие как тяга к авторитету и укреплению норм, а продырявить — другие, например чувство юмора [51]. В англоговорящем мире дуэли прекратились к середине XIX в., а в остальной Европе — в последующие десятилетия. Историки заметили, что этот обычай похоронили не столько юридические запреты или моральное осуждение, сколько насмешки. Когда «напыщенные джентльмены выходят на поле чести только для того, чтобы над ними посмеялось молодое поколение, — такого не выдержит ни один обычай, даже самый древний и освященный традицией» [52]. Сегодня слова: «Разойдитесь на десять шагов, повернитесь и стреляйте!» — заставят скорее вспомнить о кролике Багзе Банни и Йоземите Сэме, чем о «людях чести».

Двадцатый век

Наше путешествие по забытой истории насилия приближается к настоящему, и ландшафт выглядит более знакомым. Но даже в той области культурной памяти, что относится к прошлому столетию, есть реликты, которые, кажется, принадлежат другой стране.

Взять, к примеру, упадок воинской культуры [53]. Старые города Европы и Америки усеяны сооружениями, демонстрирующими военную мощь государства. Пешеходы любуются конными статуями военачальников, скульптурами, воплощающими мужскую мощь, изображениями богато одаренных природой греческих воинов, видят триумфальные арки, увенчанные колесницами, железные ограды в форме мечей и копий. Станции метро названы в честь победоносных сражений. В метро Парижа есть станция «Аустерлиц», в Лондонском — «Ватерлоо». Фотоснимки столетней давности изображают мужчин в красочной парадной форме: они маршируют на государственных праздниках или дружески беседуют с аристократами на званых обедах. Визуальная символика старых государств наполнена агрессивными образами: метательными снарядами, холодным оружием, хищными пернатыми и представителями семейства кошачьих. Даже на печати штата Массачусетс, известного своим миролюбием, изображены отрезанная рука, потрясающая мечом, и американский индеец с луком и стрелами, а также девиз штата: «С мечом в руках мы жаждем мира, мира под сенью свободы». Не желая уступать, соседний Нью-Гэмпшир украсил номерные знаки своих автомобилей девизом: «Живи свободным или умри».

Но сегодня на Западе мы больше не называем общественные места в честь военных побед. Наши военные мемориалы изображают не гордых военачальников верхом на лошадях, но рыдающих матерей, измученных солдат или исчерпывающие списки жертв конфликта. Военнослужащие незаметны в общественной жизни, мундиры их невзрачны и престиж среди публики невысок. На Трафальгарской площади Лондона постамент напротив больших львов и колонны Нельсона недавно был увенчан скульптурой, настолько далекой от военной иконографии, насколько это вообще возможно: она изображает обнаженную беременную женщину-художницу, рожденную без рук и без ног. На поле под Ипром, во Франции, на месте битвы, вдохновившей Джона Маккрея на создание поэмы «На полях Фландрии», битвы, в память которой 11 ноября в странах Содружества люди вдевают в петлицы цветы мака, недавно появился мемориал 10 000 солдат, расстрелянных за дезертирство, — тем, кого в свое время презирали как ничтожных трусов. И два свежих девиза штатов США: «Север, устремленный в будущее» у Аляски и «Земля живет праведностью» у Гавайев. (Хотя, когда штат Висконсин обсуждал замену своего слогана «Американская страна молока», одним из предложений было: «Ешь сыр или умри».)

Последовательный пацифизм особенно впечатляет в Германии — эта страна когда-то так прочно ассоциировалась с военными ценностями, что слова «тевтонский» и «прусский» стали синонимами жесткого милитаризма. Еще в 1964 г. сатирик Том Лерер выражал распространенные опасения от перспективы участия Западной Германии в многосторонней ядерной коалиции. В саркастической колыбельной певец заверяет ребенка:

Раньше немцы были воинственны и жестоки,
Но это никогда больше не повторится.
Мы преподали им такой урок в 1918-м,
Что с тех пор они нас почти не беспокоили.

Боязнь реваншизма со стороны Германии ожила в 1989 г., когда Берлинская стена рухнула и разделенная страна решила объединиться. Однако сегодня немецкая культура все еще поглощена самокритичным переосмыслением своей роли в мировых войнах и пропитана отвращением ко всему, что попахивает военщиной. Насилие табуировано даже в видеоиграх, и, когда компания Parker Brothers хотела вывести на немецкий рынок настольную игру «Риск», для победы в которой игроки должны завоевать мир, немецкое правительство пыталось подвергнуть ее цензуре. В итоге правила переписали так, что игроки «освобождали», а не завоевывали территорию соперников [54]. Немецкий пацифизм не сводится к символам: в 2003 г. полмиллиона немцев вышли на марш протеста против американского вторжения в Ирак. В ответ министр обороны США Дональд Рамсфелд прилюдно списал Германию со счетов как часть «старой Европы». Вспоминая историю бесконечных войн на континенте, это замечание можно назвать самым выразительным примером исторической амнезии — если не считать того студента, который пожаловался на обилие клише у Шекспира.

Многие из нас стали свидетелями другого изменения в западной восприимчивости к военной символике. Когда в 1940–1950-х гг. мир узнал о новом чудовищном оружии, люди не особенно испугались, даром что ядерная бомба недавно аннигилировала четверть миллиона жизней за раз и грозила погубить еще сотни миллионов. Нет, мир счел бомбу очаровательной! Сексуальный купальник, бикини, был назван в честь микронезийского атолла, испепеленного атомными испытаниями: дизайнер предположил, что реакция зевак на пляжный наряд будет сродни ядерному взрыву. Смехотворные меры «гражданской обороны» (бомбоубежища на заднем дворе или обучение школьников прятаться под парты в случае угрозы) поощряли иллюзию, что атомная атака не представляет собой ничего особенного. И сегодня тройной треугольник знака «Бомбоубежище» ржавеет над входами в подвалы американских школ и многоэтажных домов. Многие коммерческие логотипы 1950-х гг. изображают атомный гриб: леденцы «Ядерный взрыв», «Атомный рынок» (семейный продуктовый магазинчик неподалеку от кампуса Массачусетского технологического института) и «Атомное кафе», которое дало имя документальному фильму 1982 г. о невероятном легкомыслии, с которым мир относился к ядерному оружию вплоть до середины 1960-х, когда ужас ситуации начал, наконец, проникать в сознание.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию