Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Новохатская cтр.№ 11

– Я больше не плачу, слёзы полились только от возмущения, – заверила я друга Валю. – Неужели ты думаешь, что я пойду к Паше в подружки, если он меня насквозь видит! Это ж вивисекция без наркоза, забудь навсегда. Давай лучше угодим ударным трудом, раскопаем тайны усопшего Рыбалова. Заодно, глядишь, подзаработаем, тоже съездим на море.

– Вот об этом чуть после, хотя и очень скоро, – предложил Валька. – Пока держи полные досье на двух женщин, поизучай. Свидания с ними назначу сам, действовать будешь просто и наивно, от лица нашего "Аргуса". Чтобы в течение трех дней была готова к разговору с каждой из указанных дамочек. Уговорились?

– Хорошо, дяденька Валя, Мухтар постарается, ему больше всё равно делать нечего, – ответила я излюбленным присловием Вальки о кинособаке указанного имени.

– Дитя, можно один нестандартный вопрос, и я сваливаю?

– Хоть два, только скорей. Адская смесь ударила в голову, спирт с молоком сошлись весьма круто.

– Скажи мне, на каких условиях ты сможешь взять юного идиота взад, что он должен сделать?

– Хороший вопрос. Я пока не начала думать, но полагаю, что после сценопредставления всё глухо, как в танке.

– Понял, – сообщил Валька, откланялся и тут же отбыл.

1

Последующие три дня, выданные для раскачки, прошли быстро, хотя в полубредовом состоянии, промелькнули, оставив в памяти всплески бессознательной тревоги и следы такой же деятельности. Свои личные переживания я закрыла на крепкий замок, а ключ бросила в колодец, точнее, дала подержать подруге Верочке. Веруню я оповестила по телефону краткой фразой, начисто лишенной элегантности.

– Гарик накрылся медным тазом. На эту тему – больше ни звука, пока сама не разрешу, – сообщила я.

– Как скажешь, – грустно согласилась подруга Вера, хотя информация её сразила.

– Потом она чуток подумала и предложила привезти баночку малосольных огурцов в ближайшее время. Я согласилась принять её с огурцами через три дня. Далее в первую удобную минуту я отзвонила Людмиле Мизинцевой и дала отчет о проделанной работе. С нею мы договорились, что я скоро заеду, дополучу гонорар, оформлю бумагу и сообщу подробности с рекомендациями. Дополнительно я попросила Людмилу устроить встречу таким образом, чтобы дочка Света оказалась дома. Ну и конечно, напомнила Людмиле, чтобы она смотрела в оба. Клиентка не только пообещала, но заверила, что уже смотрит.

– Досье по рыбаловским девушкам я изучала вперемежку, поскольку сведения оказались в двух формах: бумаги и компьютерные дискеты, Валечка постарался на совесть. Естественно, я поочерёдно читала бумаги или смотрела тексты на мониторе, вследствие чего женщины Рыбалова слегка смешались в голове. Приходилось делать над собой усилия, чтобы их разделить, помогало фото хорошенькой Ирочки Корсаковой, в трудные моменты я держала её перед глазами, чтобы не спутаться.

– Изображения второй дамы, страшной, как смертный грех, мне не досталось, может, оно было к лучшему, и так образ составлялся тяжкий для общения и разработки. Скажу кратко: в этой самой Нине Уланской не проглядывалось ничего ординарного, ни единая банальная черточка не утепляла пронзительного впечатления.

– Два штриха в её биографии меня сразили и, прямо скажем, утомили. Первое, что означенная Нина, тогда Торопова, в отрочестве и ранней юности посещала подростковый семинар у одного тогдашнего литератора, слыла подругой и соперницей ныне известной поэтессы Елены Славиной. Был отмечен и зафиксирован момент, когда юная, заносчивая Леночка Славина единожды вымолвила: «Мать, да ты пишешь лучше меня!» Практически сразу после указанного заявления Нина Торопова писать бросила и вышла из семинара при неясных обстоятельствах. Это раз.

– Во-вторых, бывший муж, Володя Уланский, оставивший Нину ради немолодой французской ювелирши, неоднократно просился назад из Парижа, вернее, обещал развестись с француженкой и звал к себе Нину с дочкой, несколько раз посылал официальные вызовы, и бессрочный, и гостевой. Нина просто не соблаговолила ответить, а валюту, высылаемую для дочери, неизменно отправляла обратно. Ужас… На таком мрачном фоне весёлая, красивая, обаятельная Ирочка Корсакова действительно смотрелась, как отдохновение для души, Рыбалова можно было понять. И не один, а много раз.

– Будь я на его месте, то заодно приискала бы третью, желательно дамочку корыстную и стервозную, чтобы зреть в натуре всю гамму женских прелестей и наслаждаться контрастами. Такую, например, как мизинцевская Наталья С., она бы отлично дополнила собирательный женский портрет. В особенности, если присовокупить маму и дочку в качестве фона, получилась бы тройка граций.

– Если признать честно, то дамская троица, проживающая в 71-ой квартире, не желала уходить из головы, они прицепились и дергали локальную болевую точку, как открывшийся нерв в зубе – привет Людмиле Мизинцевой и ее рабочему креслу! Несколько раз я проигрывала в памяти неудачный визит, тщилась понять, что меня там держит, грешила на нечаянную встречу с чёрной псиной Психеей, пытаясь извлечь из нее символический смысл, но никак… Дамы из 71-ой квартиры не оставляли и продолжали нудно беспокоить, как если бы я нечто важное упустила и просмотрела, недотумкала, по Валькиному выражению.

– Благо, что опыт имелся, на второй день к вечеру я напросилась в гости к соседке в четвертый подъезд. Люба Разумовская работала штатным психологом в больнице и, бывало, помогала вскрывать моменты, вызывавшие тревогу и смущение. Пару раз в утешительской практике приходилось работать с женщинами, чьи проблемы не давались в руки. Тогда я советовалась с Любой, она смотрела клиентку и, как правило, вздыхала: «Это уже не твоё, это клиника».

– На сей раз смутное ощущение клиники касалось меня непосредственно. Никак не удавалось вывести на сознательный уровень причину бескокойства, понять, отчего тройка женщин, пускай, не первой степени приятности, так тревожит. Ведь не из сочувствия к Людмиле Мизинцевой, и, надеюсь, не как реакция на свои личные потери.

– Однако, чтобы не тратить сил понапрасну, я купила баночку чая «Earl Grey» с ароматом бергамота и прочно уселась у Любы на кухне, вытеснив двух мальчишек и бойкого пса из сферы мамашиного внимания. От их шума и гама мог сдвинуться даже штатный психолог, оба мужа у Любы оказались слабы духом и поочерёдно испарились.

– За неоднократной чашкой чая я пересказала в подробностях свой визит к трем грациям разных возрастов, описала странное беспокойство, гнетущее не сильно, но постоянно. Также по просьбе Любы точно припомнила: кто, что и как сказал, буквально по словам и интонациям. Более того, кто к кому подошел и когда именно, детально описала мизансцену.

– Углубляясь в детали и воспроизводя реплики, я подумала, что Люба проводит со мной обычный сеанс терапии, заставляет повторять, чтобы я отделалась от назойливого впечатления. Сама иногда пользуюсь таким приемом, но вскоре выяснилось, что нет. Прослушав третью, дополненную версию визита в квартиру № 71, Люба закурила сигарету и уверенно произнесла вердикт.