Матери - читать онлайн книгу. Автор: Жереми Фель cтр.№ 122

С помощью улыбок и добрых слов мальчику удалось рассмешить Синди, и она полностью доверилась ему, разве только не расцеловала в обе щеки. После того как она шепнула ему что-то на ухо, он взял ее за руку, усадил на качели и, став сзади, тихонько подтолкнул.

Видя, как Синди вновь стала обычной девочкой, самой что ни на есть нормальной, Норма ощутила волнение, которое не смогла сдержать и которое выплеснулось из нее в виде слез. Она наконец словно вырвалась на свободу, проведя долгие дни за решеткой.

Когда они вернулись домой, Элизабет сказала Норме, что собирается созвониться с приходящей няней, чтобы та посидела с Синди, пока они вдвоем будут обедать в ресторане. Норма тут же отвергла ее предложение, сказавшись усталой. Но сестра настаивала на своем, и Норма в итоге уступила и пошла в свою комнату переодеваться.

Перед выходом Норма заглянула в гостиную обнять Синди, которая смотрела мультики вместе с соседской девочкой Лилой. Все еще переживая, что вынуждена оставить дочку, она разрешила ей немножко поиграть, перед тем как лечь в кровать, и поцеловала в лоб, пообещав, что непременно зайдет ее проведать, когда вернется.

Они сели в машину Элизабет, старенький бордовый «Ягуар», и отправились во французский ресторан в центре Чикаго. После того как они, удобно разместившись за столиком в двух шагах от дивного зимнего сада, выпили по бокалу бургундского, Норма заказала себе пулярку со сморчками, а Элизабет – соте из телятины, при этом сестры радовались, что сумели выговорить названия блюд на французский манер, стараясь блеснуть своими познаниями перед официанткой, которая, собственно, ничего подобного от них и не требовала. Обстановка здесь в общем была довольно приятная: приглушенный свет, классическое убранство, – раньше Норме никогда не случалось бывать в подобного рода заведениях, а ее сестра, похоже, чувствовала себя здесь как рыба в воде. Смакуя блюда, они болтали как старые подруги, и Норма даже ненадолго забыла про выпавшие на ее долю испытания. Элизабет заказала еще два бокала вина, когда им принесли внушительных размеров тарелку с разными сортами сыра. Один из официантов, симпатичный малый лет двадцати, посмотрел на Элизабет как на давнюю знакомую, когда проходил мимо них с шампанским в ведерке, и та зарделась, догадавшись, что Норма это заметила.

Однако Норма, не привыкшая лезть людям в душу, и не подумала расспрашивать ее об этом.

Они выпили за ближайшие дни, которые собирались провести вместе, и за все хорошее, что жизнь еще могла им подарить. Поднеся бокал к губам, Норма живо представила, как они вдвоем с сестрой бредут куда глаза глядят и ни о чем не думают, а беззаботно наслаждаются неожиданной свободой, благо Синди осталась под присмотром Лилы. Разве у Нормы нет на это права?

После десерта Элизабет оплатила счет, взглянула на часы и предупредила, что им пора уходить, чтобы не опоздать в одно место, куда она собиралась отвести Норму. Они спешно покинули ресторан и двинулись пешком по красивому проспекту, все еще кишевшему людьми, в то самое место, которое Элизабет, впрочем, не хотела пока раскрывать и которое находилось всего в нескольких кварталах. Половина девятого вечера. Мостовые сверкали после недавно пролившегося дождя. Норма залюбовалась зданиями, прямыми и как будто надменными, различив вдали мрачную громаду Уиллис-тауэр. Продвигаясь сквозь пеструю толпу, она представила, что, должно быть, почувствовал Грэм, когда прилетел в Нью-Йорк: неожиданное головокружение, неистовую силу, увлекающую тебя в нескончаемый шальной танец, учащенное сердцебиение, пьянящее чувство движения.

По сути – все то, чего недостает в таких городах, как Уичито или Канзас-Сити. Здесь же, среди бескрайнего пространства, заполненного махинами из стекла и бетона, напротив, казалось, что жизнь меняется так же быстро, как картинки калейдоскопа, как карты в перетасовываемой колоде.

Сестры остановились возле очаровательного театра с фасадом из серого камня. Норма обратила внимание на афишу с указанием пьесы, которую там играли: «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса.

– Несмотря на прошедшие годы, я помню, что это твоя любимая пьеса, – сказала Элизабет, протягивая Норме два билета.

Норма не знала, что ответить: она была слишком взволнована тем, что Элизабет ничего не забыла. Она взяла один билет, поблагодарив ее от всего сердца, и они, поспешив по лестнице к входу, заскочили в зал и устроились на местах во втором ряду, почти рядом со сценой.

Норма, испытывая подъем и радость, разглядывала людей вокруг: некоторые казались совершенно равнодушными, будто выход в театр был для них самым обычным делом. Для нее же все тут было наполнено волшебством: то, что она видела, слышала и чувствовала, включая запах деревянных кресел и потертого плюша, по которому ей захотелось пройтись босыми ногами, тем более что она не была в театре с университетских времен и ни разу не видела эту пьесу, хотя знала ее наизусть.

Погас свет. Над домиком на углу улицы в рабочем квартале поднялся занавес.

На сцену вышли двое. Норма сразу их узнала.

– Эгей! Стелла! – воскликнул молодой чернявый парень в образе Стэнли Ковальски, эдакий дерзкий красавчик под стать Брандо.

На балконе второго этажа появилась Стелла в простеньком синем платьице и с распущенными волосами. Норма положила под язык квадратик шоколада, предвкушая волнение, которое должна была испытывать актриса, игравшая роль Бланш Дюбуа и ожидавшая своего выхода.

Она легко представила на ее месте себя – вот она стоит в тени одна, готовая блистать перед сотнями незнакомых лиц.

Ее минута славы. Минута, о которой она так мечтала, минута, которая наполнила бы смыслом всю ее прежнюю жизнь.

Когда некоторое время спустя Бланш наконец вышла на сцену с чемоданом в руке и бременем невротических расстройств за плечами, она мельком взглянула на Норму, будто угадав, что она здесь. Будто почувствовав, что между ними есть связь, протянувшаяся через годы.

Прохаживаясь туда-сюда вдоль автобусной остановки, женщина что-то гневно кричала в телефонную трубку, топая ногой, потрясая полукруглыми сережками и просыпая раскаленный пепел от недокуренной сигареты. Хейли украдкой открыла переднее боковое стекло машины и сразу поняла, что та ругается с бывшим мужем по поводу содержания и воспитания их сына.

Удовлетворив свое любопытство, она включила погромче радио, допила банку пепси и бросила ее на пассажирское сиденье.

Хейли уже целых три часа торчала на стоянке возле Далласского национального гольф-клуба, не смея выйти из машины и словно пребывая в ступоре, не способная ни на что решиться. Как маленькая девочка, ожидающая, когда ее возьмут за руку и переведут через дорогу.

Уже было поздно проходить через рамочный металлодетектор и слишком рано, чтобы возвращаться домой.

Беспомощность.

Тем не менее она встала чуть свет и проехала больше шести часов, чтобы принять участие в турнире, который должен был стать важнейшим событием в начале ее спортивной карьеры, поскольку, несмотря на то, что последние дни она чувствовала себя хуже некуда, ей казалось, у нее хватит сил не только выдержать предстоявшее испытание, но и выйти из него победительницей.