Неприятности – мое ремесло - читать онлайн книгу. Автор: Рэймонд Чандлер cтр.№ 263

– Да вы не серчайте, сэр, – пискнул аукционист. – Для загородного дома, будь он у вас, эта дверь – просто находка.

Господин Саттон-Корниш медленно повернул голову, следуя за указующим перстом аукциониста, и наконец посмотрел на предмет обсуждения – бронзовую дверь.

Дверь стояла особняком у левой стены почти пустой лавки. Собственно, от стены дверь отделяло фута два – она стояла сама по себе. Двустворчатая дверь, судя по всему, из литой бронзы, хотя при ее размерах такое было трудно представить. Она была основательно испещрена арабскими письменами – эдакая рельефная буря, некая бесконечная история, непостижимая для здешних мест, череда загогулин и точек, которая могла означать что угодно: от антологии Корана до внутреннего распорядка хорошо организованного гарема.

Но две створки двери – это было еще не все. Имелось вдобавок и широкое, массивное основание, и надстройка в виде мавританской арки. Там, где створки сходились, из гигантской замочной скважины торчал гигантский ключ – такие на огромных побрякивающих связках носили средневековые тюремщики, зацепив их за кожаный ремень. Ключ из комической оперы Гилберта и Салливана.

– A-а, это… – пробурчал господин Саттон-Корниш в абсолютной тишине. – Как вам сказать. Боюсь, это мне ни к чему.

Аукционист вздохнул. Как откажешься от лучика надежды, пусть самого крошечного? Вот и вздыхай. Аукционист взял в руки нечто, похожее на резную слоновую кость, но таковой не являвшееся, взглянул на это «произведение искусства» безо всякого оптимизма и снова запричитал:

– Господа, в моей руке – один из прекрасных образчиков…

Господин Саттон-Корниш тускло улыбнулся и стал бочком пробираться поближе к бронзовой двери.

Подойдя к ней вплотную, он остановился, опершись на свою трость, которая представляла собой стальной стержень, обтянутый выдраенной до блеска шкурой носорога, цвета темно-красного дерева, – на такую трость может без боязни опереться даже тяжеловес. Постояв в задумчивости, он как бы между делом подался вперед и повернул громадный ключ. Проявив легкое упрямство, тот все-таки прокрутился. Круглое кольцо рядом с ним оказалось дверной ручкой. Он взялся за нее и потянул одну створку на себя.

Выпрямившись, господин Саттон-Корниш из праздного любопытства сунул трость в возникший просвет. И тут, второй раз за вечер, с ним произошло нечто необъяснимое.

Он резко крутнулся. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Аукцион приказал долго жить. Неразговорчивые мужчины покидали лавчонку и растворялись в ночи. Тишину нарушало какое-то постукивание из недр лавки. Пухленький аукционист все больше походил на человека, которому скормили тухлое яйцо.

Господин Саттон-Корниш взглянул на свою руку в перчатке. Трости в ней не было. В ней не было ничего. Он обошел дверь и глянул за нее. Трости не было и там – только запыленный пол.

А ведь он ничего не почувствовал. Никакого рывка, ничего. Трость просто наполовину пересекла дверной проем – и прекратила свое материальное существование.

Он наклонился к полу, поднял обрывок бумаги, быстро скатал его в комок, воровато обернулся – и швырнул комок в приоткрытую дверь.

Медленно выдохнул – в этом выдохе восторг неандертальца соперничал с цивилизованным изумлением. Комочек бумаги не упал на пол за дверью. Он растаял в воздухе, полностью скрылся из виду.

Господин Саттон-Корниш вытянул вперед лишившуюся трости правую руку и осторожно захлопнул дверь. Постоял перед ней, облизывая губы.

Потом сказал себе под нос:

– Дверь в гарем. Вернее, из гарема. Вот в чем фокус.

А что – фокус просто прелесть. Роскошную даму после ночи удовольствий в обществе султана вежливо подводят к этой двери, она делает шаг в проем… И все! И никаких тебе рыданий по ночам, никаких разбитых сердец, никакого мавра с налитыми жестокостью глазами и большим турецким ятаганом, никакого завязанного узлом шелкового шнура, никакой крови, никакого глухого всплеска в водах полночного Босфора. Вообще ничего. Просто спокойное, четкое, выверенное до доли секунды и неизбежное прощание с нашим бренным миром. Кто-то закрывает дверь, запирает ее, вынимает из скважины ключ – и на этом ставится точка.

Господин Саттон-Корниш и не заметил, как лавка опустела. Словно сквозь сон он услышал, как дверь на улицу закрыли, но не придал этому никакого значения. Постукивание в недрах лавочки прекратилось, зазвучали какие-то голоса. Послышались шаги – тяжелые шаги истомленного человека, который бесконечно устал от этого дня, от вереницы таких дней. Где-то у локтя господина Саттон-Корниша зазвучал голос человека, сытого прошедшим днем по горло.

– Отличная вещь, сэр. По правде сказать, не совсем по моей части.

Господин Саттон-Корниш даже не повернулся на звук. Пока.

– Это вообще ни по чьей части, – мрачно произнес он.

– Вижу, вы все-таки заинтересовались, сэр.

Господин Саттон-Корниш наконец повернул голову. На полу, без возвышающего короба, аукционист выглядел просто крошкой. Убогий человечек в мятом костюме, с покрасневшими глазами, который знает, что ждать от жизни нечего.

– Да, но как ее использовать? – спросил господин Саттон-Корниш, вдруг охрипнув.

– Ну, как любую другую дверь, сэр. Разве что эта потяжелее будет. Да почуднее. А так – дверь и дверь.

– Любопытно, – пробормотал господин Саттон-Корниш, все еще с хрипотцой.

Аукционист окинул его быстрым оценивающим взглядом, пожал плечами и понял – игра проиграна. Он сел на пустой короб, зажег сигарету и погрузился в какие-то сентиментальные воспоминания.

– А сколько вы за нее хотите? – сам себе удивляясь, спросил господин Саттон-Корниш. – Сколько вы за нее хотите, господин…

– Скимп, сэр. Джосайя Скимп. Ну, скажем, двадцать фунтов, сэр? Сама бронза стоит не меньше, а тут еще – произведение искусства.

В глазах коротышки снова замерцал огонек.

Господин Саттон-Корниш рассеянно кивнул.

– Я в этом мало чего понимаю, – признался он.

– И ведь какая здоровенная, сэр! – Господин Скимп соскочил с короба, нежно похлопал створку двери и, слегка хрюкнув, пихнул ее вперед. – Как ее сюда занесло – ума не приложу. Дверь для королевских гвардейцев, не для таких сморчков, как я. Посмотрите, сэр.

Разумеется, господин Саттон-Корниш был полон самых мерзких предчувствий – но ничего не мог с этим поделать. Не мог, и все тут. Язык прилип к гортани, ноги превратились в ледышки. А господин Скимп словно получал удовольствие от контраста между массивностью двери и собственными крошечными размерами. Во всяком случае, мелкая тарелка его лица лучилась подобием ухмылки. Потом он приподнял ногу и скакнул в проем.

Господин Саттон-Корниш наблюдал за ним – пока было за чем наблюдать. Впрочем, наблюдал он дольше. В застывшей тишине стук из недр магазина звучал громом небесным.