Неприятности – мое ремесло - читать онлайн книгу. Автор: Рэймонд Чандлер cтр.№ 136

– Вы можете найти убийцу Ларри Батцеля. Даже если тут нет никакой связи.

– Сделаем. С радостью, – хохотнул он и щелчком сбил сигарный пепел на стол. – Ты только пристрели парней, которые что-то знают, а об остальном мы позаботимся. Мне нравится такое распределение ролей.

– Это была самооборона, – проворчал я. – Мне некуда было деваться.

– Разумеется. Проваливай, братишка. У меня дел по горло.

Но когда я выходил, капитан уставился на меня своими большими бесцветными глазами и подмигнул.

Утро сияло золотом и синевой, и после дождя птицы в ветвях аккуратно подстриженных деревьев парка Уинслоу заливались на все голоса.

Привратник впустил меня в калитку, и я двинулся по дорожке по краю верхней террасы к парадной итальянской двери, украшенной резьбой. Перед тем как позвонить, я окинул взглядом склон холма и увидел мальчишку Тревильяна, который сидел на каменной скамье, обхватив голову руками и уставившись в пространство.

Я пошел к нему по кирпичной дорожке:

– Сегодня без дротиков, сынок?

Он поднял на меня темно-серые, глубоко посаженные глаза:

– Да. Вы его нашли?

– Твоего отца? Нет, сынок, еще нет.

Он дернул головой, и его ноздри раздулись от гнева.

– Я же говорил вам, что он не мой отец. И не нужно разговаривать со мной как с четырехлетним. Мой отец… во Флориде или где-то еще.

– Хорошо; я его еще не нашел, хоть он тебе и не отец.

– Кто вам разбил лицо?

– Один парень со стопкой десятицентовиков в кулаке.

– Десятицентовиков?

– Да. Штука не хуже кастета. Попробуй как-нибудь, только не на мне, – улыбнулся я.

– Вы его не найдете, – с горечью сказал мальчик. – В смысле, мужа моей матери.

– Готов поспорить.

– На сколько?

– В твоих карманах столько еще не водилось.

Он сердито пнул красный кирпич на дорожке. Голос, все еще мрачный, звучал чуть спокойнее. Глаза испытующе смотрели на меня.

– Хотите другое пари? Пойдемте в тир. Ставлю доллар, что десятью выстрелами собью восемь из десяти трубок.

Я оглянулся на дом. Похоже, там никто не торопился увидеться со мной.

– Ладно. Только быстро. Пойдем.

Мы прошли вдоль боковой стены дома под окнами. Вдали над верхушками кустов виднелась стеклянная оранжерея. Мужчина в аккуратном габардиновом костюме полировал хромированные детали большого автомобиля, стоявшего перед гаражом. Мы направились к низкому белому строению на склоне холма.

Мальчик достал ключ, отпер дверь, и мы нырнули в душное помещение, пропахшее пороховым дымом. Мальчик защелкнул пружинный замок.

– Я первый! – крикнул он.

Помещение напоминало маленький тир на пляже. На барьере лежала магазинная винтовка двадцать второго калибра и длинноствольный спортивный пистолет. Оружие было смазано, но покрыто слоем пыли. Примерно в тридцати ярдах от барьера находилась невысокая – около метра, – но прочная на вид перегородка, а за ней – курительные трубки и утки из глины, а также две белые круглые мишени с черными окружностями и следами от пуль.

Глиняные трубки были уложены по центру ровной линией; в крыше имелся большой световой люк, а под потолком висели светильники.

Мальчик потянул за шнур на стене, и световой люк закрыла штора из толстого брезента. Затем он включил свет, и помещение стало еще больше напоминать тир на пляже.

Схватив винтовку, паренек проворно снарядил магазин патронами из картонной коробки – короткие, двадцать второго калибра.

– Спорим на доллар, что я собью восемь из десяти трубок?

– Стреляй. – Я положил деньги на барьер.

Целился он небрежно, стрелял слишком быстро, явно желая покрасоваться. Три промаха. Отличная стрельба. Мальчик бросил винтовку на барьер.

– Послушайте, поставьте еще трубки. Этот раз не считается. Я был не готов.

– Не хочется расставаться с деньгами, сынок? Сам поставь. Ты же стреляешь.

Его узкое лицо исказилось от гнева, в голосе появились визгливые нотки:

– Нет, вы поставьте! Я должен приготовиться, понимаете? Расслабиться.

Пожав плечами, я поднял откидную доску барьера, прошел вдоль беленой стены к низкой перегородке, протиснулся между нею и стеной. Позади меня мальчик перезарядил ружье и щелкнул затвором.

– Не трогай! – зарычал я. – Не прикасайся к оружию, когда перед тобой кто-то есть.

Он положил винтовку, но вид у него был обиженный.

Я наклонился и подобрал несколько трубок, упавших в большой ящик с опилками, установленный на полу. Потом стряхнул с них желтые деревянные крошки и выпрямился.

Но вдруг замер – над барьером успела появиться лишь тулья моей шляпы. Сам не знаю почему. Инстинктивно.

Винтовка двадцать второго калибра сухо щелкнула, и свинцовая пуля ударила в мишень прямо перед моим лицом. Шляпа дернулась у меня на голове, словно на нее спикировал черный дрозд в пору гнездования.

Милый ребенок. Прямо неистощим на выдумки – совсем как красноглазый гангстер. Я бросил глиняные трубки, осторожно взял шляпу за поля и приподнял над головой на несколько дюймов. Еще выстрел. И снова металлический лязг – пуля попала в мишень.

Я рухнул на деревянный пол среди разбросанных трубок.

Дверь открылась и снова закрылась. И все. Больше ни звука. Яркий свет потолочных светильников резал глаза. Солнечные лучи пробивались сквозь щели по краям шторы светового люка. На ближайшей мишени появились две свежие отметины, а в моей шляпе – четыре круглые дырочки, по две с каждой стороны.

Я подполз к краю барьера и выглянул. Мальчик исчез. На меня смотрели два дула лежащего на барьере оружия.

Поднявшись, я вернулся вдоль стены к барьеру, выключил свет, повернул рукоятку пружинного замка и вышел из тира. Шофер Уинслоу насвистывал, полируя хромированные детали автомобиля перед гаражом.

Смяв шляпу в руке, я пошел вдоль дома, поглядывая по сторонам в поисках мальчишки. Он исчез. Я нажал кнопку звонка у парадного входа.

Дворецкому я сказал, что мне нужно увидеться с миссис О’Марой, но шляпу не отдал.

На ней было нечто жемчужно-белое с белым мехом на манжетах, воротнике и подоле. Рядом с креслом стоял сервировочный столик на колесах, и миссис О’Мара стряхивала пепел прямо на тарелки.

Скромного вида горничная с красивыми ногами выкатила столик из комнаты и закрыла за собой дверь.

Миссис О’Мара откинула голову на спинку кресла; у нее был усталый вид. Линия шеи выглядела холодной и враждебной. Женщина смерила меня тяжелым, неприязненным взглядом: