Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи - читать онлайн книгу. Автор: Макс Маллован cтр.№ 72

Когда мы только приступили к раскопкам Дворца правителя и Сгоревшего дворца, мы наткнулись на слои золы, ясно свидетельствовавшие о масштабных разрушениях. Клинописные таблички, найденные в этих слоях, мы датировали последними годами правления Саргона (722–705 до н. э.), и я ошибочно сделал заключение, что Нимруд был разрушен в результате революции, последовавшей за смертью царя. В результате дальнейших раскопок, занявших несколько лет, выяснилось, что эта страшная бойня относилась ко времени окончательного уничтожения Ассирии мидийцами и вавилонянами, к 614–612 годам до н. э. Удивительная сохранность документов, относившихся ко времени правления Саргона, объясняется не разрушением города и не революцией, а тем, что Калах был сознательно заброшен его преемником Синаххерибом. Синаххериб так хотел возродить Ниневию и столь мало заботился о Нимруде, что многие здания совершенно обветшали и разрушились. Положение города изменилось при сыне Синаххериба Асархаддоне, который вернул всё на свои места и решил восстановить в правах Нимруд, то есть Калах. Последние годы своего правления он отметил постройкой величественных каменных стен в форте Салманасара во внешнем городе.

История и археология идут рука об руку. Изучая жизни сменяющих друг друга царей, мы видим, что каждый новый монарх или старался значительно улучшить дом своего предшественника, или, наоборот, совершенно его забросить и поселиться на новом месте. История ассирийских построек — это история маниакального тщеславия, в которой каждый последующий монарх непременно должен был выглядеть более могущественным, чем предыдущий. Причиной этого психопатического состояния был страх не удержать власть над чрезмерно разросшейся империей, где даже родные земли кишели потенциально неверными чужеземцами. Эффектная демонстрация власти считалась лучшим инструментом пропаганды и средством устрашения, направленным против тех, кто мечтал о восстании и искал признаки слабости.

Несмотря на эти тенденции, Сгоревший дворец хоть и был зданием немаленьким, но отличался сравнительной скромностью, необычной для королевской резиденции. Здесь жил либо правитель Нимруда, либо сам Саргон в ожидании, пока будет готов его новый дворец в Хорсабаде. Одной из самых интересных находок, связанных с Саргоном, стал клинописный текст, в котором описывались проблемы, уже тогда возникавшие у правителей Саргона в связи с северным народом гимирру. Это было первое упоминание о могучих киммерийцах, которые несколько десятилетий спустя, вероятно, в 694 году до н. э., как утверждает Евсевий Кесарийский, подчинили себе часть Анатолии и разрушили фригийскую столицу Гордион. С этой датой согласился Родни Янг, проводивший раскопки Гордиона, расположенного в самом сердце Каппадокии.

Также в Сгоревшем дворце мы нашли коллекцию прекрасных некрупных голов из слоновой кости, в основном женских. Судя по всему, они изображали женщин из разномастного царского гарема. Важность этой находки в том, что теперь её можно с уверенностью отнести к последним десятилетиям IX века до н. э., потому что она очень похожа на другую, уже датированную подобную коллекцию, обнаруженную Робертом Дайсоном в поселении Хасанлу на северо-западе Ирана. Изделия являются значительной вехой в истории нимрудской резьбы по слоновой кости.

Среди множества важных находок, совершённых в этом секторе холма, следует особенно выделить ещё одну, а именно — совершенно удивительный комплект «рабских договоров», которые Асархаддоном в расцвете своего правления, в 672 году до н. э., навязал девяти мидийским правителям. Каждого правителя заставили поклясться в верности царю Ассирии, а в случае если клятва будет нарушена, предателю грозил целый набор проклятий, довольно омерзительных по сути и детально прописанных для специальной церемонии. В ходе её некоторые из них подвергались проклятию — в частности, проездом забрызганной кровью колесницы и возложением на огонь воскового изображения. На тех же табличках была изложена последняя воля ассирийского царя. В числе прочего он желал, чтобы его сыновья вместе правили империей: один в Ниневии, другой в Вавилоне. Таблички были обнаружены вместе с большим количеством изделий из слоновой кости, относящихся к IX веку до н. э., в тронном зале храма Набу. Все они были раздавлены и изуродованы. Эти заброшенные документы служат вечным напоминанием о том, как ненадёжны договора перед лицом меняющихся обстоятельств и как непрочны соглашения между людьми: от согласия под принуждением нет никакого толка.

Самый главный текст, договор с мидийским правителем Ураказабаной, имел шестьсот семьдесят четыре строки в длину. Д. Дж. Уайзман — теперь профессор — потратил три года на восстановление этого текста из сотен фрагментов. Его выносливость и самодисциплина достойны уважения: он справился с этой задачей в результате кропотливого перебора осколков, любезно предоставленных на время Британскому музею. Каждый день он приходил на работу на час раньше времени, а уходил на час позже, и его упорный труд увенчался успехом. Текст восстановлен весь, за исключением всего нескольких строк.

Я думаю, что после прочтения этого краткого обзора читатель сможет получить первое представление о многочисленных важных находках, сделанных в восточной части акрополя. Желающим почитать о найденных нами частных домах рекомендую обратиться к книге «Нимруд и его руины». Один из обитателей этих домов, старик по имени Шамаш-Реш-Усур, вёл торговлю добрые пятьдесят лет. Он был весьма зажиточным купцом и занимался самыми разными делами, в частности, давал деньги в долг в счёт урожая и поставлял птиц для храма в Эрбиле. Думаю, этот старик достоин войти в анналы геронтологии. Его история доказывает: чтобы прожить столь длинную жизнь в Ассирии, человек должен быть практически несокрушимым, и тогда его предполагаемая продолжительность жизни будет увеличиваться с каждым прожитым годом.

Теперь я хотел бы рассказать о наших находках, сделанных в западном секторе холма. Начиная с первого сезона, основной задачей наших раскопок на этом участке было определение, насколько это возможно, размеров и вида северного и южного крыла северо-западного дворца Ашшурнасирпала, так как из отчётов Лейарда было ясно, что он главным образом занимался парадными покоями, где ему удалось найти удивительные каменные барельефы, которые давно занимают почётное место в Британском музее.

Сначала мы приступили к раскопкам жилого крыла с южной стороны дворца и в покоях, служивших принцессам, нашли потрясающие вещи. Помимо богатого собрания изделий из слоновой кости, среди которых нам встретилась необычно крупная фигура быка, вырезанная в период правления Саргона, мы обнаружили множество женских безделушек, в том числе набор ракушек, где хранилась косметика — малахитовая краска для глаз. Одну из ракушек украшала гравировка в виде скорпиона. Скорпион считался символом богини Иштар и нравился жене Синаххериба. В одном из покоев лежало несколько копий, которые, вероятно, убегая, бросили стражники. Рядом находилось захоронение, а на нём — каменная плита Ашшурнасирпала, содержащая сведения о закладке городской стены. Не было никаких сомнений, что плиту убрал Асархаддон, занимавшийся обновлением стены двумя столетиями позже. В могиле лежали останки принцессы, а вместе с ними были захоронены знаменитые нимрудские сокровища, которые теперь хранятся в Багдаде. Самым примечательным элементом коллекции была подвеска в виде печати из аметистового кварца. Композиция на печати изображала двух людей, стоящих по обе стороны от дерева и играющих на духовых инструментах. Подвеска держалась на золотой цепочке из мастерски выкованных звеньев, крепившихся к замку. Туника принцессы была скреплена изогнутой застёжкой — безопасной булавкой седьмого столетия до нашей эры. Длинный коридор, вымощенный камнем, отделял эти покои от остального замка. Вход в него защищали массивные двери. Царь ежедневно преодолевал этот путь под защитой огромного крылатого ангела — внушительного барельефа, установленного в начале коридора.