ПОСТ - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Глуховский cтр.№ 27

Мишель знает, кто сейчас войдет: она следила за дедом из окна. Непонятно только, зачем конвой.

Вся затея с венчанием кажется ей глупостью, бабкиной прихотью; а Мишель всегда была на дедовой стороне. Но это ее раздражение бабкиным упрямством, желанием пристегнуть покрепче к себе деда, прежде чем идти на дно, на изможденного монаха почему-то не распространяется, хотя именно ему сейчас надо будет исполнять бабкину волю.

Отперев, Мишель даже улыбается ему – и даже улыбается искренне. Так она ему говорит «спасибо» за то, что застраховал своей божьей страховкой ее Сашу от всей этой бесовщины, которую пыталась навести на казаков Полканова ведьма. Мишель готова называть его так, как Кригов его называл:

– Здравствуйте, отец Даниил.

Отец Даниил кивает ей серьезно, улыбаться не спешит. Может, ему нельзя девушкам улыбаться? Кто знает, что ему там можно и чего нельзя?

И все равно, для Мишель он – как будто сообщник. Они заодно: за то, чтобы с Сашей и с его ребятами ничего не случилось.

Охрана остается при входе, а монах скидывает башмаки – ему выдали какие-то взамен изорванных кроссовок, в которых он явился. Дальше следует за дедом в комнату, кажется, и не замечая, что конвоиры его отпустили одного. Квартиру оглядывает без интереса.

Бабка румяная от волнения, пальцы на живой руке комкают простыню. Часто вздыхает. Вытягивает губы трубочкой, просит приложиться ими к запястью гостя. Получается плохо – половина рта ее не слушается. И половиной рта она тогда неразборчиво говорит:

– Господи Иисусе, дождалась. Дождалась. Молилась и дождалась. Послал Господь пастыря.

Отец Даниил руку давать ей не торопится. Смотрит на нее внимательно. Глаза у него проваленные, вместо человеческих щек торчат одни скулы, волосы ему отмыли, но без скреплявшей их грязи они сделались еще жиже.

– Здравствуйте.

Он говорит это своим ровным, без перепадов, голосом – голосом человека, который сам себя не может услышать и поправить.

– Святой отец. Батюшка. Прошу. Повенчайте меня с мужем. Вот с ним, с Никитой.

Баба Маруся указывает на деда глазами, косит.

Тот обреченно вздыхает, но улыбается Марусе беззлобно: ладно, давай уж.

Отец Даниил смотрит вокруг себя опять, словно забыл, куда попал и как тут очутился. Бабка растеряна: она, наверное, думала, что попов хлебом не корми – дай кого-нибудь повенчать. На лбу у нее выступает испарина. Мишель подходит, чтобы промокнуть ее, но бабка отмахивается от нее ресницами.

Теперь просит уже дед.

– Повенчайте нас, батюшка.

Бабка, запыхавшись, лепечет:

– Не хотим жить во грехе. И по смерти желаемо соединитися на небеси.

Мишель морщится брезгливо: эти дурацкие формы слов, которые бабка из своих молитвенников понадергала, кажутся ей сейчас ужасно фальшивыми.

Гость качает головой, как будто до него ничего из сказанного не доходит. Потом садится в ноги бабкиной кровати. И говорит своим бесстрастным голосом:

– Не будет вам царствия божьего. Кого Господь счел нужным на небесах, всех призвал. Врата небесные замкнулись. Отлетел небесный град от греховной земли, как душа от тела отлетает. Осталась земля теперь в ведении Сатаны. Последние корчи ее зрим. Не могу тебя исповедовать и не могу причастить. Права не имею. Прости. Могу только одно сделать: перекрестить тебя, чтоб бесы тебя пожалели.

Он крестит ее бессильно, целует в лоб и поднимается на ноги.

У бабки от его слов кровь отливает от лица, и она становится восковая, будто уже преставилась. Отец Даниил только жмет плечами, крестит и остальных – и идет к выходу, где его ждет конвой. Дед спешит за ним, на ходу бормочет:

– Ну что же вам, трудно? Есть там или нет, какая разница? Вы просто сделайте, сделайте, как она просит, как мы просим, а? А мы отблагодарим вас, чем может отблагодарим… Она так ждала, чтобы ее повенчали… Чтобы нас с ней повенчали…

Мишель слышит его из бабкиной комнаты, где осталась подержать старуху за руку; она слышит, а святой отец – нет.

Перед тем, как хлопнуть дверью, отец Даниил еще одно произносит – своей охране, бабке, всем:

– Сказано ведь было: спасутся только праведники. Остальных бесы одолеют. Когда шел сюда, думал тут праведников найти. А сейчас вижу: по ту сторону реки все пало, и по эту падет. Гниль. Труха. Изнутри сгнили, не выдержим бури. Ветер только поднимается, а уже сосны переломаны, как спички. Что тогда впереди? Все. Ведите в темницу.

8.

Домой Полкан идти боится.

Оттягивает этот момент, сколько может, потому что знает, что будет. Знает, что Тамара будет ждать его у дверей, и знает, что разговора не избежать. Поэтому он начинает пить еще у себя в кабинете – оставшуюся от разговора с казачьим сотником сливовую китайскую наливку.

Он с порога слышит, как она молится.

Проходит в комнату – она на коленях стоит перед иконой Богоматери в богатом золотом окладе и бьет ей поклоны.

– Матерь Божья, Пресвятая Дева Мария, прости великое прегрешение. Прости за то, что духом слаба. Прости за то, что нарушила обеты, данные тебе. Прости за то, что ворожила, что будущее хотела знать, что обряды творила. Истинно клянусь, делала это только во спасение и во избавление, и потому надеюсь на прощение твое.

Полкан откашливается.

Тамара отрывается от иконы. Смотрит на него.

– Уйди.

– Послушай… Ты не права, ясно тебе?

– Уйди!

– Это не разговор, Тамара!

– Как ты смеешь?! Как! Ты! Смеешь! Ты предал меня там, понимаешь ты это или нет?! Ты меня предал! Они выставили меня сумасшедшей, истеричкой – меня, твою жену!

– Тамара! Я же предупреждал тебя!

– Ты знал, на ком женишься! Знал?! И когда звал меня жениться, клялся, что никогда не будешь меня стесняться! Клялся защищать всегда! Неважно, права я или неправа – я твоя жена, законная жена, ты сказал мне, что хочешь оставаться со мной всю жизнь! А сегодня ты меня предал!

– Я пытался тебя образумить, но ты…

– Он меня унизил! Не тем, что цыганкой меня при людях называл, как будто это что-то дурное, как будто это ругательство! Не тем, что меня в сглазе обвинил! А тем, что тебя заставил все это проглотить! И ты не просто проглотил! Ты еще и меня при людях… При людях… Если тебе стыдно, что ты со мной, зачем ты вообще на мне женился?! Если ты хочешь бросить меня, зачем столько ждал?! Зачем это было делать так?!

Она заходится в рыданиях.

Полкан пытается подойти и обнять ее, но она замахивается и ногтями раздирает ему щеку в кровь.

9.

На заход солнца Егор смотрит с крыши. Солнце падает на западе, падает на Москву.

Конечно, он сюда не за закатом пришел. Пришел за тем, чтобы с верхней точки еще раз попытаться заглянуть за зеленую пелену, увидеть, что там на востоке, за мостом.