Путь искупления - читать онлайн книгу. Автор: Джон Харт cтр.№ 61

– Ну не сама же она туда прилетела.

– Знаешь что? С меня хватит!

– Я не убивал ее, Фрэнсис.

– Еще раз скажешь хоть слово про Джулию, и я в натуре тебя пристрелю. Я серьезно.

Эдриен даже не моргнул. Не отпрянул. Спокойно выдержал взгляд своего бывшего напарника, чувствуя все скрывающиеся за ним эмоции.

– Ты и впрямь меня настолько ненавидишь?

– И ты знаешь, за что, – бросил Дайер. И, заглянув в его черные и полные горечи глаза, Эдриен понял, что действительно знает.

Потому что Фрэнсис Дайер всегда был ревнивцем.

Потому что он тоже был влюблен в Джулию.

* * *

Убежденность только росла, пока Эдриен выбирался из района, в котором обитал его бывший напарник. На суде эта пивная банка упоминалась лишь вскользь – ведь у обвинителя имелись расцарапанная шея Эдриена, частички его кожи под ногтями у Джулии и пальцевые отпечатки в ее доме, а собственный напарник Эдриена дал против него показания. Все это скрепило дело таким прочным цементом, что какая-то пустая банка возле церкви выглядела совершеннейшей чепухой. Но то был суд, а расследование по горячим следам – совсем другая история. Лиз обнаружила тело Джулии в старой церкви, и оно лежало на алтаре, словно мраморное, – белое, безжизненное и чистое. Эдриен мог до сих ощутить ярость и тоску, которые охватили его, когда он принял вызов диспетчера. Он помнил каждую секунду – переживал их заново миллион раз: то, как ехал к церкви, какое зрелище его там ждало – любовь всей его жизни, ушедшая навсегда, твердое дерево у себя под коленями, когда он зарыдал, как дитя, ни на кого не обращая внимания…

Но люди-то всё видели – Фрэнсис, остальные копы… Видели и строили догадки. А потом кто-то из криминалистов взял у Эдриена отпечатки пальцев, и все переменилось. Не просто сомнения и косые взгляды, а взятый по распоряжению суда образец крови и медицинский осмотр, в результате которого обнаружились царапины на шее. После долгих лет с полицейским жетоном на груди Эдриен оказался изгоем, подозреваемым. Потерял положение, доверие и под конец абсолютно все, что когда-либо любил.

Первым делом Джулию.

А потом и жизнь – такую, какой он ее знал.

То, что его напарник может ревновать до такой степени, чтобы подбросить улику, не приходило Эдриену в голову вплоть до окончания его первого года за решеткой. Все это было настолько из ряда вон выходяще и дико – сама эта мысль, которую породила совершенно незначительная сценка, неожиданно всплывшая откуда-то из самых глубин памяти. Джулия лежала, подперев голову рукой, простыня собралась у нее на груди. Они были тогда в одном отеле в Шарлотте, на десятом этаже. В окна проникал свет города, но в остальном было темно. Это было за неделю до ее смерти, и она была прекрасна.

«Мы плохие люди, Эдриен?»

Он погладил ее по щеке.

«Наверное».

«А это того стоит?»

Это был старый вопрос между ними. Тогда он поцеловал ее и произнес:

«Да, наверняка».

Но сомнение висело в гостиничном номере, заколдованном тьмой.

«По-моему, твой напарник знает».

«С чего ты взяла?»

«По его виду, – сказала она. – Просто чувствую».

«Как это?»

«Такое впечатление, будто он постоянно за мной наблюдает. И надо, и не надо».

Вот и всё. Вроде бы полнейшая чепуха. Но эта «чепуха» выросла до вселенских масштабов, когда мир размерами восемь на шесть футов и проведенные в нем часы растянулись в целую вечность. Эдриен сто раз проигрывал эту сцену в голове, а потом и тысячу. Через два дня он добавил к общей картине пустую банку, чтобы посмотреть, как лягут детальки головоломки. Да, вроде такое вполне вероятно, подумал он тогда, – что отнюдь не то же самое, что «наверняка». Но с той банкой – это тоже не наверняка.

С его отпечатками пальцев.

Прямо возле церкви.

Фрэнсис всегда был не уверен в себе и временами почти полностью скрывался в тени своего напарника. Такое часто бывает между копами, работающими в паре. Один первым входит в дверь, другой – вторым. Только один из них получает все внимание прессы. Только один – герой. Но одна лишь ревность все-таки не объясняла такую подлость, как подброшенная улика. Это требовало куда более сильных эмоций, обеих сторон одной и той же единственной монетки: на одной – яркая светлая любовь, на другой – черная зависть. Раскрути ее побыстрей на столе, и что ты увидишь?

Напарник все чаще хранит молчание, ведет себя словно чужой?

Постоянно наблюдает, и надо, и не надо?

Все это по-прежнему казалось возможным, но не было полной ясности ни на дороге, ни под высокими тусклыми звездами. Не пришла убежденность и среди обугленных стен его бывшего дома. Эдриен разжег огонь в уцелевшем камине, как и в прошлый раз, и попытался привести вопросы в упорядоченную форму. Кто убил Джулию и по какой причине? Почему в церкви? Зачем холстина? Откуда неистовость, сокрушившая ее шею столь целеустремленно и неотвратимо?

«Мог ли кто-нибудь еще подбросить ту банку?»

Под конец эти вопросы стали голосами, затерявшимися в гомоне толпы. Эдриен не был прежним, и знал это. Временами мысли становились все более путаными. Иногда голова вообще отключалась. Это был подарок от начальника тюрьмы и тех охранников. И все же ясность мысли не оставила его навсегда. Открытые пространства, дружелюбные лица, благие намерения – это не потеряло для него смысл, дарило определенную надежду. Лиз – это друг, он верил в это. Равно как и адвокат, и эта земля, и воспоминания о том, что значит быть решительным и уверенным в себе человеком. «Не ушел ли тот человек навсегда? – терялся в догадках Эдриен. – Не растерял ли былую целостность?»

Он еще где-то с час расхаживал взад и вперед, а потом забрел в угол и сел. Ночь была темной и тихой, и вскоре все вокруг исчезло, словно тоже было лишь воспоминанием.

Он лежит на металлическом столе.

Он истошно кричит.

* * *

– Не давай ему встать! Руку держи, говорю!

Они опять примотали ремнем руку, которую ему удалось высвободить, притянули так, что он замычал сквозь кляп, и остро заточенный металл мелькнул красным. Эдриен почувствовал вкус крови – понял, что прокусил язык, внутреннюю поверхность щеки. В помещении воняло хлоркой, кислым по́том и медью. Кровь струйками стекала по лицу начальника тюрьмы. Потолок был из ржавого металла.

– А теперь спрашиваю еще раз. – Начальник склонился ближе – глаза словно черное стекло, металл мелькнул еще раз, и новая огненная траншея распахнулась на груди Эдриена. – Слышишь меня?

Еще один разрез. Кровь лужами скапливалась на столе.

– Просто кивни, когда будешь готов говорить. Смотреть на меня, когда я говорю! Смотреть на меня!