Метка рода - читать онлайн книгу. Автор: Властелина Богатова cтр.№ 56

Вейя, насмелившись, всё же взгляд опустила ниже, скользнув по шее сильной, разлёту ключиц, на вздымавшуюся в дыхании размеренном широкую грудь, на твёрдый мускулистый живот с чёрным ручейком, стекавшим от пупка к самому паху, такой бесстыдной, заставлявшей направить взгляд ещё ниже. Но взгляд за отметину зацепился на боку, так похожий на зарубцевавшийся ожёг. Тамир наблюдал спокойно и не мешал ничему.

— Что это означает? — провела по кайме самой, в которой угадывалось крыло птицы, запутанной в какой-то неведомой ей шаманской вязи. Вспомнила, что говорил он о том, что мать его языку руси учила, и вовсе стало любопытно, хоть то Вейе знать ни к чему.

— Расскажу тебе потом, когда время на то будет, любопытная пустельга, — ответил глухо, испытывая взглядом внимательным по-прежнему.

Вейя закусила губы, верно, от досады, что без ответа её оставил. Огладив метку чудную, тут же задохнулась от нового прилива жара, когда вздрогнула под ней призывно его ставшая совсем каменной плоть. Тамир, зашипев нетерпеливо, подхватил под бёдра, приподняв, резко толкнулся своими бёдрами, проникая вглубь — и опомниться не дал. От неожиданности глотнула воздух, потеряв опору, опрокинулась на его грудь, позволяя входить в себя, размеренно скользя, дрожа от того, как готова была к тому, терлась затверделыми сосками о его грудь до ярких всполохов перед глазами, позволяя томлению разливаться рекой по телу, наполнить до краёв сызнова, позволяя Тамиру почти убить себя, хвататься за него спасительно, сжимать бёдрами, вздрагивая от тугих твёрдых толчков. Волосы разметались по его груди, оглаживая, гладкая кожа плеч Тамира под ладонями горела, лицо кагана было так близко, что Вейя тонула в черноте кипящей его глаз, в которой купал её хазарич нещадно, губительно, слишком, чтобы вынести, смотря неотрывно, проникая всё быстрее. До тех пор, пока в охапку её не сгрёб, одним рывком — только и охнуть успела — опрокинул на живот, навис сверху, входя сзади, прижимая весом своим к постели, продолжая вбиваться. Вейя задохнулась, привыкая, раскачивая бёдрами, а он на кулак волосы намотал, потянув так, что только навес могла видеть и прореху дымника, в котором чуть подёрнулся заревом небоскат. Мощные удары бёдер о ягодицы стали влажные, Тамир брал всё рьяней, резче, почти рывками, вышибая дыхание и тихие стоны. Вейя чувствовал внутри себя бившуюся плоть, до сладкой звенящей боли, что заплескалась в животе, растекаясь по бёдрам, только и оставалось вцепиться пальцами в шкуры, изнемогая так, что осколками ранящими по телу дрожью сладкая судорога удовольствия прошлась, толкая Вейю куда-то на край пропасти. Тамир, издав грудное рычание, дёрнул бёдрами, рывком подбрасывая Вейю вперёд, излил в разгорячённое сжимавшее его туго лоно мужское семя, бурно, протяжно. А следом навис сверху, едва касаясь, губами горячими скользнул по оголённой взмокшей шее, разгоняя по телу наслаждение, да тут же зубами кожу прикусил, оставляя горящий болью след, расползшийся по плечу тлеющими углями удовольствия. Вейя задышала часто, судорожно, в немом стоне ловя губами воздух, в себя никак не могла прийти, испытывая волну за волной душащее удовольствия — да разве можно так? Тамир выпустил волосы, и Вейя обмякла, безвольно на постель упав в шкуры, без сил совершенно стала, что не могла пошевелиться даже, хоть плачь.

— Оставайся здесь сколько нужно, — опустился тяжестью на слух грудной чуть хриплый голос Тамира, — Минай халуун омогтой Намар, Минай[1]... — Тамир смолк, но тут же добавил твёрдо, — ...мне идти нужно…

Вейя зажмурилась, сердце, и без того колотившееся жарко, в бег пустилось от волнения, от желания задержать, хоть ещё на немного, да только зачем? Бессильно смяла в пальцах мех, когда он, вынув плоть из неё, поднялся, оставляя лежать, распластавшись одну. Молча наблюдала, как он вокруг остывшего очага по жилищу ходил бесшумно — хотя глыба огромная, собираясь, облачаясь в одёжу свою многослойную грубую, как будто всегда было так: то, что она в его шатре, а он одевается после ночи с ней, после соития, не порываясь смыть даже следов этой ночи, волнением обдало, как всё представилось правильным, слишком сближающим. Слишком. Вейя забылась, рассматривая его всего, крадя из темноты уходящей ночи. Волосы тёмные Тамира, подсвеченные багрянцем углей, чуть растрёпанные, падали на глаза и скулы, скрывая его строгий, немного хмурый, верно, от дум предстоящего похода взгляд. Полоснуло вдруг лезвием холодным — сама того не ожидала — ревность: сколько так рабынь своих он истязал, а они, как Вейя сейчас — наблюдали за ним и давили ком в горле? И сделать ничего не могла, аж слёзы на глазах проступили от бессилия. Разозлилась страшно. С чего так думать должна? Он же силой её взял и говорить запретил, на ложе своё швырнул, как вещь какую. И нужно помнить то, что нужно ей от него. Ей! Чтобы отца вызволил или весть о нём привёз.

Глаза затуманились, слёзы всё же тяжело скатились с ресниц, висок обожгло влагой, а в груди остыл пожар, рвалась наружу обида, только каган был здесь не причём…

Тамир, справляясь с кушаком, вдруг повернул голову, будто мысли сейчас её услышал, будто слёзы беспричинные мог видеть в полутьме. Вейя вздрогнула и отвернулась тут же, сжав в горечи губы, досадуя на себя, задыхаясь и злясь на слабость свою, что допустила внутрь, а теперь дробило, вместо того чтобы принять всё и ждать. За что ей недоля такая выпала, за что?! Сплела дорожку с хазаричем этим, что душу всю вывернул за одну ночь только. И, как назло, шкуры ещё источали его запах будоражащий, крепкий, оседавший тяжестью в голове, все мысли перебивая. Вейя теперь понимала, почему Огнедара взглядом неотрывным его провожала каждый раз. Понимала…

За пологом плотным и в самом деле голоса послышались, а после оклик раздался — кажется, голос Сыгнака.

 — Да иду я! — выругался Тамир на языке полянов, и губы Вейи невольно дрогнули в улыбке.

Веки прикрыла дрожащие, чтобы унять глупое ненужное чувство. По ту сторону послышалось досадливое беззлобное, почти отцовское бормотание Сыгнака, а после затихло всё вновь. А Вейя дыхание задержала, и всё тело занемело от напряжения. Зажмуриваясь сильнее до звона, не зная, чего хочет: чтобы каган вновь приблизился или вышел уж скорее, оставив её в покое, наконец.

Открыла глаза, слышала, как звякнули бляшки ремня дегеля, как прошуршала кошма, а после всё снова стихло. Не задержался ни на миг и не сказал больше ничего…

Вейя неизвестно сколько лежала неподвижно, всё ещё надеясь услышать шаги, ярясь всё больше на себя, пока утренняя стынь не добралась колючими ветками до её плеч и колен.

--------------------------------------

[1] Минай халуун омогтой Намар, Минай[1]... — Моя горячая страстная Намар, моя…

Забралась под шкуры, признаваясь в том, что вставать не хотелось так скоро, а продлить странное, тянущее чувство, что тёплым комком сворачивалось где-то в животе. Да всё же шум не дал разлёживаться долго. Вейя повернулась, уставившись в потолок, наблюдая, как жилище всё больше наполняется блеклым утром. Собрала себя в охапку и поднялась, отыскивая взглядом свою рубаху. Вейя надела её неторопливо, пройдя к очагу, бросила в почти погасшую топку сухих ветвей. Сейчас, наверное, снаружи настоящая толкотня творится. И не хотелось выходить, видеть, как каган аил покидает, а ей предстоит ещё с племенем чужим ближе знакомиться, и жить ещё с ними, если не месяц, то несколько седмиц к ряду.