Любовь навылет - читать онлайн книгу. Автор: Таня Володина cтр.№ 54

Брюки и юбка упали к их ногам одновременно. Они остались стоять лицом к лицу в измятых распахнутых рубашках, без нижнего белья, крепко прижимаясь бёдрами. Его полуразвязанный галстук сбился на сторону, её лифчик потерял бретельку и висел на одном плече. Её возбуждённые соски тёрлись о тёмные кудрявые волосы на его груди. В тесноте туалета они не смогли бы разойтись, даже если бы хотели. Они больше ничего не говорили, лишь тяжело и прерывисто дышали.

Оленев взял её за талию и медленно развернул к зеркалу.

Даша увидела свои глаза с расширенными дикими зрачками. Увидела глаза Оленева, такие же сумасшедшие. Увидела их тела — напряжённые, горячие, живые. Их не размазало по полосе, не сожгло керосином, не засыпало пылающими обломками. Они остались живы и собирались дать жизнь кому-то ещё, потому что презервативов у них не было, а дни у Даши были самыми опасными. Впрочем, не опаснее, чем срыв потока и сваливание. Если судьба уберегла их от смерти, значит, для чего-то это нужно. Даша оперлась на раковину и прогнулась в пояснице, максимально открываясь для своего мужчины. Прижалась пунцовой щекой к прохладному зеркалу.

Она стонала сквозь сжатые зубы, когда Оленев в неё входил. Скользила щекой по запотевшему стеклу, когда Оленев глубоко и размашисто её трахал. Вскрикивала, когда член Оленева проезжался по влажным, набухшим, чувствительным губам. Но когда Оленев положил ей пальцы на клитор и прошептал что-то нежное и требовательное, Даша содрогнулась и начала кончать — так сокрушительно, истово и ненасытно, словно это была молитва, а не оргазм.

Когда Оленев оделся и умылся, Даша завязала ему виндзорский узел и пропустила к двери. Ей было стыдно перед экипажем, что они уединились в туалете на долгие десять минут, но Оленев выглядел абсолютно невозмутимым, и Даше передалась толика его самоуверенности. Пилот на воздушном судне — царь и бог. Он мог зафиксировать смерть, зарегистрировать брак и, если понадобится, выслушать чью-нибудь последнюю волю. Почему же он не мог признаться девушке в любви и закрепить его быстрым сексом в туалете?

Ободряя себя и возвращая душевное равновесие, Даша методично привела в порядок одежду, лицо и волосы. Вышла в вестибюль умытая, свежая и безмятежная, как после сеанса медитации. И тут же столкнулась с Аллочкой:

— Ну что, накапать тебе валерьянки или ты уже успокоилась?

— Спасибо, не надо, я успокоилась, — вежливо ответила Даша.

— Эх, жаль, что я не истеричка. Всегда мечтала, чтобы меня успокаивал в туалете какой-нибудь симпатичный пилот, — она улыбнулась. — Ну ты и кричала!

В её тоне не было осуждения. Даша смутилась:

— А коньяка можно? Ты вроде говорила, что открыла две бутылки для пассажиров.

— Прости, но Матвей ещё в прошлый раз запретил тебе алкоголь.

— Ладно, — не стала спорить Даша. — А еды? Я не успела сегодня пообедать.

— Вообще-то не положено, рейс короткий, но кое-что я тебе найду.

Специфический запах щекотал ноздри: раньше ей казалось, что в самолётах пахнет пластиком и отработанным керосином, а сейчас она поняла, что так пахнет ультрафиолет. Запах неба. Она шла по проходу, держа в руках подогретую касалетку с рисом и курицей. В хвосте зияли свободные ряды, и она медленно продвигалась, не в силах отвести взгляд от пассажиров. Среди них было много детей — и совсем маленьких, и подростков. Рядом с детьми сидели красивые женщины в летних платьях и мужчины с суровыми лицами. Человек сто двадцать, наверное. Живые и здоровые, хотя некоторые уже нетрезвые. В салоне остро пахло коньяком и корвалолом. Последним сидел колоритный дед в клетчатом пиджаке. Даша вспомнила, где его видела: в самолёте на Ямал. И сегодня днём — в липовом сквере. Очевидно, пожилой человек вёл насыщенную перелётами жизнь. Дед выглянул в проход и, пьяненько улыбаясь, спросил:

— Ого, нас будут кормить? Какой замечательный сервис в «Север-авиа»! Спасибо большое, — и протянул обе руки.

— Приятного аппетита, — сказала Даша и отдала дедушке касалетку. — Рада, что вы выбираете нашу компанию.

* * *

Ей казалось, что она не спит, а просто сидит в кресле, держась за пряжку ремня безопасности. Она ощущала, как от тепла её рук нагревается металл, как гул двигателей проникает в неё через подлокотники кресла, и как внутри её тела что-то происходит — что-то очень похожее на полёт самолёта к заданной цели. От этого ощущения захватывало дух: она уже ничего не контролировала, всё происходило само собой — у новой жизни был маленький собственный автопилот.

Проснулась Даша от громких и долгих аплодисментов. Рванулась с кресла, не понимая где находится и что происходит. Обычно на местных рейсах пассажиры не баловали экипаж рукоплесканиями, но в этот раз пережитое волнение и коньяк побудили их выразить благодарность пилотам. Вряд ли они догадывались, насколько рискованной была ситуация на взлёте, но интуитивно люди чувствовали, что избежали страшной опасности.

Оленев и Усольцев вышли из кабины, чтобы попрощаться с пассажирами. Некоторые из них протягивали руки для пожатия, некоторые делали селфи с рыжим усатым командиром. Илья Михайлович по обыкновению шутил и отпускал комплименты самым красивым девушкам. Те благосклонно их принимали и, судя по всему, пытались вручить командиру номера своих телефонов. Все друг другу улыбались, словно лучшие друзья.

После того, как салон опустел, Оленев с пледом под мышкой подошёл к Даше, всё ещё пристёгнутой к креслу. Присел рядом и укутал её ноги:

— Сейчас сюда придёт начальник воркутинского аэропорта, а с ним ещё несколько человек. Не волнуйся, тебя никто не тронет. Мы просто поболтаем минут двадцать, а потом полетим обратно домой. Отдыхай.

— Мне приснилось, что я залетела, — сказала Даша.

Он приподнял брови, как будто не понял, что это значит. А, может, и правда не понял. Для лётчика слова «залетела», «пролетела» или «вылетела» могли иметь буквальное, а не переносное значение. Даша улыбнулась:

— Мне кажется, я беременна. То есть не кажется, а я уверена в этом. Не могу объяснить, это всё очень странно, но я чувствую, что залетела, — она коснулась своего абсолютно плоского живота. — Глупо, да?

Карие глаза заблестели. Оленев порывисто обнял Дашу и прошептал ей на ухо:

— Не ты, а мы. Мы залетели.

* * *

В родном аэропорту, несмотря на позднее время, их ждали. К их возвращению МАК успел выпустить приказ о расследовании инцидента. Даше разрешили отправиться домой, но попросили никуда не отлучаться и ждать звонка. В любое время её могли вызвать для дачи показаний. Оленев проводил её до общежития. Она спросила, что ей говорить, когда её начнут допрашивать.

— Правду, Даша, — ответил он. — Всегда говори правду — но только официальным членам комиссии. Посторонним лучше ничего не говорить. Даже Оксане. Даже Нине Петровне. Даже маме.

Он мягко поцеловал её на прощание прямо в скверике, который просматривался и из окон офиса, и из общежития, и ушёл по своим делам. Он до сих пор исполнял обязанности начальника службы безопасности.