Любовь навылет - читать онлайн книгу. Автор: Таня Володина cтр.№ 33

 — В этом случае у меня минус десять жизней, — хохотнул Илья Михайлович. — Дело было так: заходим на Воркуту. Я тогда на «Аннушке» летал, это в середине девяностых было. Осень, сплошная облачность, болтанка страшная. Вася, мой второй пилот, высунулся в форточку, высматривает ориентиры в «молоке», а я работаю ногами и руками, как танцор диско. — Илья Михайлович потряс кулаками, изображая, как орудует штурвалом. — Скорость пляшет, ветер в бочину, а я держу самолёт и даже в окно выглянуть не могу.

— Как всегда в Воркуте, — сказал кто-то.

— Ага! Тут Вася затаскивается в кабину и орёт: «Михалыч! Там олень пролетел по встречному курсу!». Я говорю: «Какой к чёрту олень?», а он отвечает: «Обыкновенный, с рогами и копытами!» — «Не разрушай мне мозг, Вася, где ВПП?». И тут — хрясь! Нам на нос падает олень! Аккуратно так, по центру, и копытом в лобовое стекло — дзынь! И трещина по стеклу. Мы с Васей открыли рты, а олень медленно так сползает вниз, а я думаю: «Господи, хоть бы под винт не затянуло». Повезло нам! Сдуло нашего оленя ровненько вниз. Тут мы выныриваем из облачности, и полоса как на ладони. Только спокойно вздохнули, как слева ещё один олень пролетел. Потом справа. Только рога и копыта мелькнули.

За столом раздался смех. Оленев широко улыбался, и Даша тоже улыбнулась.

— Ну, я молча снижаюсь и сажусь. Вася тоже молчит — лицо такое бледное. Потом, когда за трещину объяснялись, умолчали об оленях. Кому такое расскажешь? Подумают, что пьяные были, накажут, отстранят. А через полгода я разговорился с одним молодым вертолётчиком, и он рассказал, что они по осени дохлых оленей возили в могильник. Стадо заболело сибирской язвой и за неделю передохло, так по распоряжению СЭС они их паковали в сетки и переправляли в «Долину мёртвых» около Хальмер-Ю. Ну, у этого вертолётчика одна сетка и порвалась, а он, щенок сопливый, скрыл потерю. Побоялся, что заставят собирать заразные ошмётки по всей тундре. Кому охота?

— Ха-ха, а вы ему сказали, что олени упали на ваш самолёт?

— Ну, разумеется! Ему пришлось меня коньяком отпаивать, чтобы я успокоился! Я ж думал, мы техническим спиртом отравились, словили групповую галлюцинацию, в беспамятстве лобовуху разбили. У меня же чуть аэрофобия не началась! Нет, я понимаю, что у многих лётчиков аэрофобия, но у меня-то никогда не было!

Послышался смех, люди наперебой заговорили.

— Отличная история! — сказал Оленев. — Ты просто кладезь старых баек, Илья Михайлович.

Он склонился над столом, наполняя вином опустевшие пластиковые стаканчики. Даша спросила:

— А вы расскажете свою историю, Матвей Иванович?

— Какую историю?

— О том, как чуть не угробили борт с пассажирами. — Даша замерла, ощущая, как разговоры за столом стихают и повисает угнетающая тишина. Добавила отчётливо: — Вы и Федя Стародубцев.

* * *

Тишина висела над столом четверть минуты, пока Илья Михайлович не кашлянул и не заявил:

— Даша, там не было угрозы жизни или здоровью пассажиров. Прерванный взлёт — стандартная процедура остановки самолёта на разбеге до достижения им скорости принятия решения. Ничего в этом страшного нет. Хочешь, я расскажу анекдот про стюардессу? — он заулыбался, и все вокруг тоже расслабились.

Снова заиграла музыка. Или Даша снова начала её слышать. Пальцы у неё мелко дрожали, и она стискивала их под столом.

— Нет, я не хочу анекдот. Я хочу услышать про стандартную процедуру. Или что, это тайна какая-то? Об этом нельзя спрашивать в приличном обществе?

— Если тебя интересуют технические подробности, ты могла бы подойти ко мне и спросить без обиняков, — сказал Оленев. — Никакой тайны тут нет.

Технические подробности Дашу тоже интересовали, но не так остро, как подробности личных взаимоотношений тех, кто находился в самолёте.

— Я ей то же самое предлагала — спросить у Матвея Ивановича, — отозвалась Нина Петровна. — Два или три раза.

— Я сейчас спрашиваю Матвея Ивановича: что случилось? Почему вы перестали летать? Почему…

… развелись и забухали на несколько лет? Почему эта история отложилась в памяти людей как «грязная»? Она этого не сказала, но Оленев, кажется, понял. Даша снова спрашивала о личном. Уже не в первый раз. Он медленно допивал томатный сок и явно тянул время, обдумывая приемлемый вариант ответа. Наконец отставил пустой стаканчик и сказал:

 — Самолёт в тот день пилотировал второй пилот. Я был контролирующим. Когда мы достигли скорости «V1», я приказал прервать взлёт. Фёдор выполнил приказ, самолёт произвёл безопасную остановку за пределами ВПП. Это всё.

— А почему вы решили остановиться?

 — Ну, разные причины бывают: отказ двигателя, пожар на борту, какая-нибудь техническая неисправность. Или помеха на полосе — не такая уж редкая ситуация, к сожалению. Иногда КВС вынужден прервать разбег, на этот случай и существует процедура.

— А что случилось-то? Кто-то был на полосе?

— Нет.

— Пожар на борту?!

— Нет. Упреждая твои вопросы, скажу, что двигатели тоже не отказывали, технических неисправностей не было и даже птица на лобовое стекло не нагадила.

— Тогда почему вы прервали взлёт?

Оленев откинулся на спинку стула и отвёл взгляд в сторону. То ли погрузился в воспоминания, то ли не хотел отвечать. Даша растерянно посмотрела на Илью Михайловича — тот жевал холодный шашлык с жадностью изголодавшегося волка. Нина Петровна цедила вино. Эд низко опустил голову, над столом сияла лишь рыжая макушка. Даша посмотрела на остальных и напоролась на взгляд Феди Стародубцева. Острый, неприязненный и проницательный. Казалось, Федя знал, что мучает Дашу.

— Почему, Матвей Иванович? — повторила Даша.

Её голос дрогнул, она почувствовала, что вот-вот расплачется, но прекратить унизительный допрос уже не могла. Она жаждала узнать правду.

— Это была ошибка, — просто сказал Оленев. — Человеческий фактор. Ну что, Комарова, я удовлетворил твоё любопытство?

Пока Даша пыталась понять, что ей не нравится в рассказе Оленева, — очень внятном и логичном, да и не стал бы он врать в присутствии коллег, — Оксана пьяно хихикнула и спросила:

— А меня удовлетворите, Матвей Иванович? Почему, когда вы из самолёта вышли, у вас всё лицо в крови было?

Скулы Оленева напряглись, но он улыбнулся, только глаза оставались серьёзными:

— О ручку катапультирования ударился.

— Ручку чего? Катапультирования? — изумилась Оксана. — На пассажирском «боинге»?

— Ага. Не видела никогда? Она между стоп-краном и кнопкой сброса салона в пропасть. — Оленев взглянул на часы и поднялся: — Коллеги, рад был с вами пообщаться, но мне пора. Желаю приятного вечера!

Он вышел из-за стола и направился по дорожке-серпантину к пансионату. Даша прилипла глазами к его спине, словно на ней были написаны ответы на все вопросы. Не успел Оленев раствориться в темноте, как кто-то добавил громкость музыки и радостно провозгласил: