Кино для взрослых - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Новицкий cтр.№ 7

Как я понял, обе сии картины – совсем недавние, позапрошлогодней, может, давности. Но как наши деятели могли прошляпить такую актрису?! Да она давно уже должна была сыграть как минимум пару главных ролей у приличных режиссеров – и стать всесоветской звездой. Уж в Голливуде столь драгоценный материал не затерялся бы. На Западе Варвара Армагерова очень даже запросто составила бы конкуренцию Одри Хепбёрн: Волнистый и тут был прав.

Да-да, я уже и в этом был с ним всецело солидарен: наша Варя еще очаровательнее их Одри!

Третье кино с Армагеровой мне понравилось чуть больше двух предыдущих. То была «ленфильмовская» городская молодежная комедия с примитивной неразберихой в качестве основного двигателя сюжета. Под каким-то крайне надуманным и неестественным предлогом вышло так, что главную героиню – приехавшую поступать в ЛГИТМиК провинциалку – повсюду принимают за другую барышню, с которой у нее отдаленное сходство: знаменитую московскую певицу. Чтобы эта путаница продолжалась как можно дольше, авторам буквально в каждой сцене приходится жульничать и выставлять персонажей идиотами. Сколько-нибудь разумный герой в первую же минуту разрешил бы нелепое недоразумение – но в советских комедиях разумных людей не бывает (впрочем, не поручусь, что таковые есть в комедиях западных).

У Варвары опять была не главная роль – сюжет вертелся вокруг провинциалки. Кстати, сходство двух героинь, сделанное пружиной всего действия, являлось чуть ли не самым слабым местом в картине, ибо исполнительница центральной роли нимало не походила на прелестную Варю. Только и сходства что тоненькая фигурка да темные волосы.

При этом Варвару показывали всего ничего – как она приезжает из столицы, как ей всюду удивляются и говорят: «А кто же у нас сейчас выступал?» – и так далее. Соответственно и почти все песни здесь исполняла провинциалка. Впрочем, и на долю Армагеровой выпал один музыкальный номер – и спела она куда чудеснее протагонистки. Интересно, это действительно ее голос?..

Наконец пришло время и фильма Волнистого, о котором он мне рассказывал. Название, как всегда у него, позерское – «Закат в Закавказье». Лучше бы просто – «Закат». Но для Волнистого такое, понятно, слишком просто…

Сценарий (Волнистый написал его в соавторстве – не помню с кем) был не лишен остроумия: действие происходило во время Гражданской войны, однако сюжет явно строился по лекалам лермонтовской «Княжны Мери». Современным «Печориным» оказался белый офицер – но, конечно, переодетый: на самом деле это красный комиссар, приехавший во Владикавказ устанавливать советскую власть.

Варвара Армагерова играла главную женскую роль – так сказать, «княжну Мери». Конечно, из дворян. Конечно, она смертельно влюбляется в замаскированного коммуниста. Но для него, понятно, долг превыше всего и тому подобное. В общем, чухраевский «Сорок первый» с переменой ролей. Разве что здесь оба возлюбленных остаются живы – просто навеки расстаются. Он едет еще куда-то добивать беляков и устанавливать советскую власть – она, судя по всему, вскорости эмигрирует. Не столько приключенческий фильм, сколько слезливая мелодрама.

Эта картина – а вернее, работа в ней Армагеровой – увлекла меня настолько, что я даже поминутно забывал о сигаретах. Зато по окончании гигантского киносеанса курил уже не переставая.

Я курил по дороге домой, курил до и после своего позднего холостяцкого ужина, курил в постели…

Курил и без конца ворошил в голове кадры с удивительной Варварой Армагеровой. Мне не давал покоя один вопрос: если бы Волнистый не «подготовил» меня к именно такой на нее реакции, я бы воспринял ее так же – или все-таки не со столь сильным восторгом?

Разумеется, я смотрел на нее не просто как зритель, а больше как режиссер. И даже как режиссер, который смотрит на актрису, которую ему предлагают снять. Кажется, здесь неминуемо искаженное, излишне пристрастное восприятие – разве нет?

И все-таки нет! Убежден, что Варвара поразила бы меня на экране и вне всех этих обстоятельств. Не имей я даже никакого отношения к кино, я все равно воспринял бы ее именно так – как что-то неизъяснимо чудесное и необыкновенное.

До этого я примерно так воспринимал пресловутую Одри Хепбёрн, поработать с которой у меня нет ни единого шанса. И даже вряд ли я ее когда-либо увижу вживую.

Но зачем мне теперь заморская звезда, превознесенная другими?

Я создам свою звезду – и она превзойдет всех звезд Земли.

Я искренне так думал. Не из-за своих способностей – я знал, что они заурядны. И здесь не было желания сделать себе имя за чужой счет, заполучив в свой фильм потрясающую девушку. Я действительно хотел прославить именно ее. Даже если бы тут не было для меня ни малейшей выгоды, я бы все равно страстно желал это сделать.

На следующий день Сурин вызвал меня к себе и, прежде чем начать говорить, долго хмурился и перебирал бумаги. Зная директора, я уже примерно понял, в чем дело…

– Прочел твой сценарий, – внезапно сказал Сурин, по-прежнему глядя не на меня, а в какую-то папку. Можно было подумать, что это я заявился к нему по своей воле и отвлекаю от неких наиважнейших дел. – Откровенно говоря, мне он не нравится! – добавил Сурин, наконец вскинув на меня глаза. Одновременно с этим он нарочито громко бухнул папку, которую держал в руках, на стол.

Я скосил на нее глаза: нет, это не мой сценарий.

– Будь моя воля, – продолжал тем временем Сурин, – я бы, конечно, ни за что не допустил, чтобы подобную картину ставили на «Мосфильме». – Он внимательно посмотрел на меня при этих словах и, видимо, понял, что я не удивлен. – Ну ясно, ты, разумеется, в курсе, могло ли быть иначе… – протянул директор. – Небось, заранее заручился поддержкой дружка? А то бы, поди, и не рискнул такую писанину мне совать…

– Что за дружка? – оскорбился я. – Никого я ни о чем не просил.

– Еще скажи, что не рассказывал Волнистому про свой сценарий! – усмехнулся Сурин.

– Ну да, давал ему читать. И все. Никаких просьб не было.

– Мне позвонили из Госкино, – мрачно сообщил директор.

– Если это Волнистый, я тут ни при чем, – пожал я плечами.

– Да перестань! – простонал Сурин. – «Если это Волнистый»! А кто ж еще такое бы устроил? У кого дядя – большая шишка? Таких дядь даже у меня нет…

– Разве он ему дядя? – усомнился я.

– Во всяком случае, не тетя, – отмахнулся директор. – Короче, дядя звякнул в Госкино – а те уже сразу мне. Запускайте, мол.

– А вы? – задал я глупый вопрос. Сурин посмотрел на меня с ненавистью.

– А я сказал: хрен вам! – неожиданно воскликнул он.

– Правда? – ахнул я.

– Кривда, – вновь сник директор. – Конечно, я сказал: всегда пожалуйста! Что я еще мог сказать?

– «Что я еще могу сказать?» – некстати вспомнил я письмо Татьяны к Онегину.