Убивая Еву: умри ради меня - читать онлайн книгу. Автор: Люк Дженнингс cтр.№ 47

На внутренней полосе помещена фотография ТАСС семилетней давности: медалисты на подиуме после соревнований по стрельбе на Универсиаде в Екатеринбурге. У бронзовой призерки Фарманьянц мечтательный вид, а золотая призерка Воронцова загадочно улыбается. Обе совсем молоденькие.

По данным официальных правительственных источников, убийство президентов почти удалось предотвратить благодаря некоей сотруднице британской разведки, которая, работая под прикрытием, помогала российским службам безопасности. Она сумела проникнуть в группу, но, к большому сожалению, не успела вовремя передать все детали готовящегося теракта своим кураторам из ФСБ, дабы воспрепятствовать планам убийц. Ее имя не разглашается, а теперешнее местонахождение неизвестно.

В статье подчеркивается, что ФСБ под руководством генерала Вадима Тихомирова продолжает давнюю невидимую войну с терроризмом и анархизмом. «С подобными людьми не может быть никаких компромиссов или переговоров, – сказал Тихомиров. – Нашей первоочередной задачей была и остается безопасность народа России». На фотографии рядом с текстом вид у него мудрый и жизнеутверждающий. Немного похож на Джорджа Клуни, только больше стали во взгляде.

На шестой день в полдвенадцатого утра, когда я, еще не одетая, сижу, скрестив ноги, на неубранной кровати и переворачиваю карты таро, раздается стук в дверь. Решив, что это – уборщица Ирма, запуганного вида девочка-подросток, которая опасливо снует по гостинице с допотопным пылесосом, – я кричу ей минуту подождать. Стук повторяется, и я тогда сгребаю карты, накидываю на себя вязаное покрывало и приоткрываю дверь на щелочку.

За дверью вместо Ирмы – владелец гостиницы, господин Грибин.

– К вам пришли, – сообщает он.

Я ополаскиваю лицо, одеваюсь и настороженно спускаюсь вниз. В лобби спиной ко мне, лицом к улице стоит женщина в темном пальто, ее волосы убраны под берет. Услышав мои шаги, она оборачивается. Ей около сорока, взгляд мягкий и усталый. Я ощущаю легкий запах табачного дыма.

– Доброе утро, – говорит она, протягивая руку. – Меня зовут Анна Леонова.

Я стою, уставившись на нее.

– Я была учителем французского у Оксаны, – говорит она, бросая взгляд на Грибина, который продолжает понуро топтаться поблизости.

Придя в себя, я тоже протягиваю руку.

– Да, я знаю, кто вы.

– Я подумала, может, мы могли бы сходить куда-нибудь и побеседовать?

– С удовольствием.

Мы идем в «Сказку» и заказываем чай. Я говорю Анне, что Оксана отзывалась о ней очень нежно, но с грустью.

– Я, пожалуй, не встречала учеников одареннее, – произносит Анна. – Французский буквально лился из нее. Она чувствовала язык инстинктивно. Но внутри она была искалечена. Ужасно искалечена. В итоге она совершила поступок настолько чудовищный, что мне пришлось ее прогнать.

– Она рассказывала.

Анна отводит взгляд, устремив глаза вдаль.

– Я была к ней очень привязана, даже более чем привязана, но не буду делать вид, будто тот поступок стал для меня неожиданностью… Как не стало неожиданностью и то, во что она превратилась.

– Анна, зачем я здесь? И откуда вы узнали, кто я?

Дочь хозяина кафе подает нам чай. Мой вопрос пропущен мимо ушей.

– Ева, вы никогда ее не боялись? Только честно.

Я поднимаю чашку, касаюсь губами обжигающего чая и снова ставлю на стол.

– Никогда. Я любила ее.

– Знали, на что она способна, и все равно любили?

– Да.

– Даже несмотря на то, что она никогда не сможет ответить вам взаимностью?

– Она тоже любила меня. По-своему. Я не ожидаю понимания ни от вас, ни от кого-либо другого, но это так.

Анна задумчиво смотрит на меня.

– Вы читали статью в «Правде» два дня назад?

– Читала. И я видела, как Оксана погибла. У нее в руках не было никакого пистолета. Она была безоружна, а они стреляли ей в спину. А не в грудь, как это изображено на снимке.

Анна пожимает плечами.

– Я вам верю. Фотографии лгут. Даже эти иллюзии – всего лишь иллюзии. – Она кладет руки на стол и сплетает пальцы. – Со мной связались. Рассказали вашу историю. Спросили, не соглашусь ли я помочь вам обустроить будущую жизнь.

– Кто связался?

– Мне очень жаль, но я не могу сказать. Это Россия.

– Да, я заметила. – Я снова пробую чай, но он все равно слишком горячий.

– Я понимаю, Ева, как вы сейчас расстроены, но все же можно вас попросить сделать для меня одну вещь?

Я изумленно смотрю на Анну. У нее мягкий спокойный взгляд.

– Пойдемте вечером со мной в театр Чайковского. Там сегодня опера «Манон Леско». Одна из моих любимых. Я уверена, вам тоже понравится.

– Я… Да, с удовольствием. Спасибо.

– Может, там и встретимся? В семь?

– Буду ждать с нетерпением.

Мы молча попиваем чай. Приближается обеденное время, и кафе постепенно начинает наполняться.

– Закажем что-нибудь? – спрашиваю я.

– Нет, мне уже пора. Но прежде чем уйти, я хочу вам дать кое-что. – Она вынимает из сумочки конверт и вручает мне. Внутри – маленький снимок: несколько девочек в школьной форме, среди которых – Оксана. На вид ей лет шестнадцать, фотограф поймал ее с открытым ртом – она стоит вполоборота и хохочет. В ней чувствуется что-то взъерошенное и диковатое, но все равно это – детская радость.

– О боже, – произношу я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Этой фотографии цены нет.

– Да. Я точно помню, когда этот снимок сделан. Объявили, что весь класс успешно сдал экзамен, и что у девочки по имени Мариам Галашвили, которая тем утром поскользнулась на льду, перелом лодыжки.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– И после моего рассказа ей по-прежнему нет цены?

Я убираю фотографию в конверт.

– Она мертва, Анна. И все это бесценно.

К вечеру начинает валить снег. Войдя с холода во внезапное тепло театрального фойе, я оказываюсь среди людей, восхищенных старинным великолепием вокруг. В ожидании Анны я отхожу в уголок, рядом – пара с двумя девочками, затейливо наряженными по такому случаю – с гигантскими капроновыми бантами в волосах.

Анна машет мне рукой. На ней черное платье, которому уже, наверное, не один десяток лет, а ее мышино-каштановые волосы заколоты в «ракушку». Она ведет меня наверх по лестнице, лавируя в толпе с профессиональной легкостью. Чайная комната роскошна – голубовато-зеленые стены и красно-коричневые бархатные шторы. Две люстры-близняшки излучают мягкий желтоватый свет. Мы выбираем угловой столик. Анна направляется к стойке, а когда возвращается, в руках у нее отнюдь не чашки с чаем, а два мартини с водкой.