Пленённая княжна - читать онлайн книгу. Автор: Властелина Богатова cтр.№ 4

— Не пристало княжичу в таких норах ютиться, — сказал с долей издевки Зар, вдыхая тяжело, когда Вторак оставил гостей осматриваться да располагаться.

— Не бубни, собирайся лучше, в город пойдем, — скинул с себя пояс с ножнами — уж это ни к чему в людном месте, обойдусь охотничьим ножом. — И о том, кто мы,

— обвел глазами и остальных гридней, — никому не слова.

Выгрузив походные вещи, взяв с собой Зара и Кресмира, покинул двор, отправляясь в стены Дейницы.

В такой гомон я не окунался давненько. Даже на убывании дня торжище кишело людьми, как в запруде окуни на нересте. Толпясь возле торговых прилавков, они жужжали пчелиным роем. Тянуло с берегов речным воздухом, смешиваясь с запахом свежевыпеченного хлеба и ароматного копченого мяса с еловым дымом. Нужное нашлось сразу: купили несколько пар сапог — если промокнет кто из гридней, три крепких можжевеловых лука — если придется охотиться в лесу, топор, снедь, плащи… И вот уже можно было возвращаться, но еще нужно найти полотна для крова и одну маленькую безделицу для той, которая, верно, уже истосковалась по мне.

2_3

Отправив Кресмира и Зара за полотниицами, я вернулся к украшениям. Возле прилавка толклись еще покупатели. Продавец — мужик с черными бровями и блеклыми карими глазами, показывал женщинам обручи. Но только стоило мне приблизиться, как интерес к драгоценностям у девиц угас, теперь они переглядывались и шептались. Обе хорошенькие, но где залог того, что за ними кто-то тщательно не приглядывает, а неприятности сейчас мне не нужны. Быстро выбрав витой обруч и расплатившись, я развернулся, чтобы уйти, слыша смешки, как ткнулся во что-то мягкое и податливое.

Отрок отскочил, чуть не сбив прилавок, я успел поймать его за запястье, нагнулся, поднимая гребень с земли, который он выронил из рук. Гребень из воловьей кости был женский, с резными завитками цветов. Удивленно поднял брови — зачем это мальчишке? Но тот рванул запястье из моего захвата, как будто пойманный воришка, уже поторапливался уходить, я дернул мальчишку за плечо, разворачивая к себе.

— Не так быст…

Слова оборвались — на меня обратились испуганные серо-зеленые глаза, мой взгляд непроизвольно скользнул по белому лицу, останавливаясь на губах таких сочно-бордовых, выделяющихся ярким пятном на белой коже, как калина на снегу, что слюна проступила на языке. Испуг в глазах «паренька» растаял мгновенно, когда стало понятно, что опасности никакой нет, и теперь дымчато-зеленые глаза, смотрящие из-под края шапки, впились в мое лицо колючим холодом, разливаясь лесными озерами. Пурпурные губки досадливо сомкнулись, вытягиваясь в строгом недовольстве, лицо мгновенно преобразилось, становясь и впрямь угловатым с резкими чертами. Если она и пыталась как-то перенять мальчишечий облик, тот тут незнакомка потерпела полную неудачу — я ее уже успел раскусить. Глаза — это дно души, и они бесспорно принадлежали женщине. Такие изменчивые, такие глубокие и проникновенные под полуопущенными веками с золотистыми дпинными ресницами, они смотрели пронзительно, так, что можно просто утонуть, сорваться в эту пропасть, ухнуть с головой. Я скользил взглядом по тонкому стану, отмечая детали: одета в простой кожух, шерстяные штаны, заправленные в сапоги с низкими голенищами — и впрямь походила на отрока и напомнила мне маленького зверка. Улыбнулся одними губами, молча наблюдая, как густеет зелень ее глаз.

— Возьми, — протянул гребень, который, верно, ей приглянулся.

Она медленно опустила взгляд на мою руку и вдруг грубо, будто со злости, выдернула его из моих пальцев. Не сказав и слова благодарности, рванулась прочь. Откуда ни возьмись, появился темнобородый мужчина — он вырос преградой передо мной, укрывая от меня незнакомку. Отец, видимо. Я отступил, наблюдая, как они торопливо удаляются прочь, вскоре вовсе затерявшись в толпе, оставляя не очень-то и приятный след.

Расплатившись и за гребень, я решил подождать Зара и Кресмира у ворот торжища. Привалившись спиной к створке, бездумно рассматривал входящих и выходящих мужчин и женщин, отмечая, как тускнеет небо, как заливает его медными тягучими лучами, и плывут низко рваные облака. А ведь только порадовал погожий день.

2_4

Незнакомка не выходила из головы. Ее глаза и губы отпечатались в памяти, как клеймо. Как испуганно уставилась на меня, как ожесточились ее черты… Кем ей приходился ее сопровождающий? От кого она прячется? Я отмахивался от назойливых образов и вопросов. Ерунда. Какое мне дело до этой ряженой девицы, о которой должен уже забыть.

Перевел взгляд на дорогу. Зар и Кресмир возвращались, оба груженые скрутками полотен: можно теперь расслабиться — нашли все, что было нужно, и завтра, если Стрибожичь не разбушуется, выдвинемся в путь.

Мы спешно покинули торжище. Я смотрел через плечо, не понимая, кого хотел увидеть. И чем дальше удалялся, тем сильнее Ряженая взрезалась в мои мысли. Интересно, где они остановились?

Окоем горел рябиновым закатом, тянулись по алому небу сажевые облака, не оставляя надежду на то, что завтра день будет погожий. Сумрак сгустился, когда мы добрались до постоялого двора: лошади оставались на месте — насчитал пять, только двор по-прежнему пустынный, разве что бегала чернь по разным поручениям.

Гридни в избе не сидели, дышали вечерней прохладой, столпившись на крыльце, но к тому времени, когда мы появились в воротах, отроки уже носили в горницу снедь. Запах съестного сманил мужчин, и все до одного расселись за столом. В свете лучин вечеряли почти молча.

— Без девок как-то тоскливо, — выдал Кресмир, припав к горлу крынки.

Зар усмехнулся, положив ложку рядом с опустевшей плошкой, глянув на соратника.

— А ты думал, тебя тут бабский кагал ждать будет?

— Ну, не кагал, — отставил посудину, утерев ладонью усы, — так, пощупать хоть малость для веселья.

— А у тебя только одно на уме, — хмыкнул Белозар — самый старший из воинов, русоволосый, высокий дружинник. — Привыкай, это тебе не в княжеском детинце, где за каждым углом челядинке подол задрать можно.

Конечно, Кресмир лукавил сильно: смотря на какую челядинку нарвешься, а то и задирать нечем станет. Я зевнул и, отстранившись от стола, поднялся, ничего больше не оставалось делать, как идти спать. Что я и сделал: оставив гридней, вошел в клеть, следом тенью скользнул помощник. Паренек, пока я скидывал сапоги, зажег лучины, услужливо поторопился поставить сапоги кдвери.

— Как зовут тебя? — бросил короткий взгляд, расстегивая петли ворота.

— Верята, — вытянулся четырнадцати зим светловолосый паренек, с пробивающимся пушком над верхней губой, тот самый, который забирал моего жеребца в стойло.

— Скажи мне, Верята, здесь, кроме нас, никто больше не останавливался?

Парень явно не ожидал такого вопроса. Он растерянно вперился в меня, присматриваясь лучше.

— Нет, никто, — мотнул чубом.

2_5

Врет, поганец, ведь по глазам видно — утаивает. Ложь я могу легко увидеть, она всегда извивается, как змея, и никогда не бывает прямой — ни в словах, ни во взгляде.