Как вам живется в Париже - читать онлайн книгу. Автор: Тамара Кандала cтр.№ 7

Двойственность ощущения нестабильности вообще и стабильности этой конкретной минуты (в собственной уютной квартире, на мягком диване, с чашкой дымящегося кофе перед теликом, который можно в любой момент вырубить и отключиться тем самым от мировых скорбей) для меня лично, была близкой к шизофренической.

Но, устроившись поудобнее, я продолжала заниматься мазохизмом и переключилась на имеющийся у меня российский канал.

Там вовсю шёл диспут на тему, надо ли убивать иностранцев в России и не виноваты ли они сами в том, что становятся жертвами. В передаче участвовали журналисты, учёные, депутаты Государственной Думы и просто «население». Для депутата Митрофанова (у него было такое лицо, как будто он его отсидел) вина самих избитых, покалеченных и убитых была очевидна. «Население» его явно поддерживало. Ведущий был не на высоте. Вот уж, воистину, если споришь с идиотом, постарайся удостовериться, что он не делает того же самого.

Год назад, приехав в Москву и включив телевизор, я наткнулась на этого же самого Митрофанова, призывающего немедленно сбросить атомную бомбу на Америку. Причём, он настаивал на том, что сделать это нужно обязательно ночью, пока их генералитет и военное командование «находятся в отключке, наколовшись и нанюхавшись». А наше, по его глубочайшему убеждению, несмотря на количество выпитой водки, всегда находилось в боевой готовности. Не зная в лицо российских избранников и решив, что это юмористическая программа с клоуном, одетым под депутата, я очень веселилась. Пока не поняла, что всё взаправду. Стало страшновато, причём, мне, а не Америке.

Я переключилась на французский платный канал. Там крутили выборочные куски из программы «Куклы» ^[2]. Французские остроумцы развлекались вовсю, издеваясь над всем и всеми подряд, не щадя ни своих, ни чужих. Больше всех доставалось дебильной кукле Буша, у которой в консультантах по всем вопросам (политическим, экономическим, военным) была одна и та же кукла — Сильвестра Сталлоне. Последний всё время пенял президентской кукле за то, что тот ковыряет в носу, наложил в штаны и не знает точно, кто президент Соединённых Штатов Америки.

Потом кукла диктора первого, государственного, канала назвала будущую жену принца Чарльза, Камиллу, кобылой с яйцами. Дальше показали куклу агонизирующего Папы Римского в окне своей резиденции, издающего неприличные звуки, вместо воскресного благословения (потом, после его смерти, когда будут выбирать нового Папу и весь христианский мир будет, затаив дыхание, следить за цветом дыма из трубы, где заседал конклав — белый или чёрный, выбрали или нет — эти же куклы остроумно предположат, что дым пойдёт голубой, так как, на этот раз, наверняка изберут Папу-педофила, намекая этим на недавний скандал в одной из епархий). Следующим номером программы был Бен-Ладен в чалме, трясущий своей козлиной бородкой и нагло издевающийся над всем немусульманским миром. И, напоследок, всласть поиздевались над своим собственным французским президентом (за пафосность и бессмысленность его речей) и его женой, кукла которой изображала престарелую уродину в мини-юбке, бегающую по всем светским раутам и обнимающуюся с эстрадными и кинознаменитостями.

«Вот это да! — подивилась я. — Вот это демократия!» Я представила, как вместо Папы они измывались бы над каким-нибудь аятоллой (это было ещё до «карикатурного скандала»), а вместо куклы Буша куклу российского или китайского президента. Скандала было бы не избежать. Похоже, что есть страны, политические режимы и религиозные конфессии которых обладают разной чувствительностью к насмешкам. И всё это у них называется «чисто французским картезианством» и они гордятся этой своей способностью издеваться над всем на свете, не имея (и не желая иметь) ничего святого. Не зря французов так не любят в мире. А с другой стороны, кого любят?! Немцев? Русских? Американцев? Или, может быть, евреев с арабами? Я вспомнила армянское землетрясение и реакцию азербайджанцев на него — радость целого народа по поводу катастрофы, унесший десятки тысяч жизней другого народа.

А как люди умудряются ненавидеть друг друга внутри своих же сообществ!

Эти мои грустные размышления, которыми почти всегда заканчивались утренние просмотры новостей, были прерваны телефонным звонком.

— Она, конечно, очень милая, твоя Ника. Но совсем не так проста, как кажется. — Это была Ксения, которая, как всегда, продолжала по телефону уже начатую с самой собой дискуссию.

— А она простой совсем и не кажется.

— Вот именно. Есть в ней какое-то высокомерие. Как если бы она слегка презирала всех вокруг.

— Ну не выдумывай. Ты же её совсем не знаешь. Она просто сдержанна по натуре. Это тебя кидает из одной крайности в другую.

— А иначе и жить скучно. А у неё, думаю, просто не хватает воображения (это в Ксенькиных устах было серьёзным обвинением).

Я видела Нику совершенно по-другому. Она не была искательницей приключений. Наоборот, она сознательно или бессознательно старалась их избежать. И делала это не от недостатка воображения, а из чувства самосохранения, подозревая в себе те самые залежи нерастраченных чувств, которые и сработали детонатором в последующих событиях.

Но всего этого говорить Ксении я не стала.

— В общем… я хочу сказать, что не к чему придраться, но и ухватиться не за что.

— А тебе зачем хвататься? — удивилась я.

— Ну, так…новое лицо, неохваченный субъект, подруга моей подруги. Вы ведь с ней близкие подруги?

— Ксень! Ну какие мы близкие подруги? Видимся два-три раза в год.

— А мы вот с ней виделись несколько раз только за последний месяц. Пока у тебя была твоя медовая неделя. — Она имела в виду короткое пребывание дома моего мужа. — И, потом, ты знаешь, у нас с ней много общего. У неё ведь тоже не сложилась её артистическая судьба — она мечтала быть балериной, но её карьеру разрушил несчастный случай. Но зато потеряв балет, она, как и я, нашла Францию.

И здесь Ксения была не совсем точна. Ника не просто мечтала, она была балериной, восходящей звездой в «Мариинке», танцующей ведущие партии в «Дон Кихоте» и «Спящей красавице». У неё было всё — успех, овации, поклонники и обещание блестящей карьеры. Она работала с ведущими балетмейстерами страны. Её даже пытался переманить к себе Английский Королевский Балет. И это всё я знала не от неё (она на эту тему говорила очень неохотно), а от знакомого музыкального критика.

Но, и этого я не стала говорить Ксении.

— По крайней мере, ты можешь быть уверена, что она не «faux cul» ^[3] и не будет за твоей спиной водить жалом, как большинство твоих «светских» подруг, — уверила я её.

— Я это поняла сразу. Ты же знаешь, я чую настоящих и всегда могу отличить их от лживых сучек. А общаться приходится, к сожалению, не только с теми, с кем хочешь, но и с теми, с кем нужно, — она вздохнула. — Хотела вот приобщить её немного к светской жизни. Ей бы тоже не помешало для её рода деятельности. Но она диковата. Никого до себя особенно не допускает. Живёт с закрытым забралом.