О всех созданиях – больших и малых - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Хэрриот cтр.№ 86

Оставалось одно. Мне пришлось попросить ведро горячей воды, мыло и полотенце, а затем раздеться, словно для операции первостепенной важности. На протяжении тридцати с лишним лет моей практики я много раз оказывался в дурацком положении, и моя память хранит большинство этих случаев, однако есть что-то невыносимо жгучее в воспоминании о том, как я, голый по пояс, в скрещении враждебных взглядов лихорадочно копаюсь внутри этой коровы. В тот момент я был способен думать о том, что нахожусь на ферме Сидлоу, а тут может произойти все, что угодно. В полном смятении я забыл и патологию и анатомию, мысленно следя, как стеклянная трубочка быстро-быстро скользит вверх по пищеварительному тракту, чтобы под конец вонзиться в какой-нибудь жизненно важный орган. И еще одна жуткая мысленная картина: я провожу полостную операцию, дабы извлечь из коровы мой термометр.

Трудно описать, какое сладостное облегчение я испытал, когда наконец-то мои пальцы сомкнулись на чертовой штуке. Я вытащил термометр, с которого капала зловонная жижа, и тупо уставился на шкалу.

Мистер Сидлоу откашлялся.

– Ну, так что он показывает-то? Есть у нее температура?

Я резко обернулся и пронзил его взглядом. Неужели этот человек способен шутить? Но смуглое лицо с узкой полоской губ не выражало ничего.

– Нет, – промямлил я. – Температуры у нее нет.

Остальная часть визита, к счастью, стерлась в моей памяти. Несомненно, я почистился и оделся и сказал мистеру Сидлоу, что у коровы паратуберкулезный энтерит – болезнь неизлечимая, но я возьму кал на анализ, чтобы окончательно убедиться. Все это очень туманно, но одно я знаю твердо: ни единого проблеска света или надежды.

Я покинул ферму, горбясь от сознания, что навлек на себя больше презрительного осуждения, чем обычно, и умчался в Бротон, всю дорогу вжимая педаль газа в пол. Стремительно я въехал на специальную автостоянку у ипподрома, вихрем промчался через вход для владельцев и тренеров, а затем вцепился в рукав сторожа.

– Первый заезд? – еле прошептал я.

– Как раз кончился, – ответил он весело. – Выиграл Кемаль. Десять к одному.

Я повернулся и медленно направился к загону. Пятьдесят фунтов! Целое состояние, выхваченное у меня из-под носа жестокой судьбой. А над трагедией нависал мрачный призрак мистера Сидлоу. Я способен простить мистера Сидлоу, пришло мне в голову, за то, что он вытаскивает меня из дому в самое неподходящее время; я способен простить его за вызовы к бесчисленным обреченным животным, так что от моего самоуважения ничего не остается; я способен простить его за то, что он считает меня величайшим идиотом в Йоркшире и кричит об этом направо и налево. Но я никогда не прощу ему потерю этих пятидесяти фунтов!

– «Ренистон», да? – Я заерзал на стуле. – А не слишком круто?

Тристан скорее лежал, чем сидел в своем любимом кресле, и лицо его периодически скрывалось в клубах сигаретного дыма.

– Конечно круто. Это самый роскошный отель вне Лондона, но для твоей задачи это единственное возможное место. Послушай, сегодня вечером тебе может выпасть твой главный шанс, так? Ты хочешь произвести впечатление на девушку, так? Так позвони ей и скажи, что приглашаешь ее в «Ренистон». Кухня там прекрасная, а по субботам – танцы. А сегодня – суббота. – Он резко сел, и глаза его раскрылись. – Ты только представь себе, Джим. Из тромбона Бенни Торнтона льется музыка, и ты, наевшись лобстеров по-французски, плывешь по паркету, а Хелен прижимается к тебе. Есть одна загвоздка: это будет стоить тебе кучу денег, но если ты готов истратить примерно двухнедельный заработок, то вечер будет прекрасным.

Я едва расслышал последнюю фразу, представив себе ослепительное зрелище в виде Хелен, прижимающейся ко мне. Оно затмевало такие вещи, как деньги, я стоял, разинув рот, и уже слышал звуки тромбона. Вполне отчетливо.

Тристан перебил меня:

– Да, и еще: а у тебя есть смокинг? Тебе понадобится.

– Я же не настолько богат, чтобы иметь вечерний костюм. Когда я ходил на прием к миссис Памфри, то брал костюм напрокат, но теперь у меня нет на это времени. – Я сделал паузу и задумался. – У меня, правда, есть мой первый и единственный смокинг, но я купил его, когда мне было семнадцать, и не знаю, влезу ли в него сегодня.

Тристан жестом отклонил мои сомнения. Он затянулся сигаретой, впустив дым глубоко в легкие, и неохотно выпустил его клубами и кольцами, говоря мне:

– Это ничего не значит, Джим. Если на тебе соответствующий пиджак, тебя пропустят, а для такого большого симпатичного мальчика, как ты, костюм не важен.

Мы поднялись на второй этаж и достали смокинг со дна моего комода. Я щеголял в нем на танцах в колледже, и хотя к концу учебы он стал мне маловат, но представлял собой именно тот наряд, в котором можно было пойти вечером, и в этом своем качестве вызывал уважение.

Но теперь он производил жалкое впечатление и был старомоден. Сегодня все ходили в удобных пиджаках и мягких ненакрахмаленных сорочках. А этот был пошит в строгих традициях старой школы и включал в себя нелепую короткую жилетку с клапанами и плотную атласную сорочку со стоячим воротником.

Проблемы начались тогда, когда я попытался в него влезть. Тяжелая работа, чистый здешний воздух и хорошая кухня миссис Холл привели к тому, что мой размер увеличился и смокинг не сходился в талии сантиметров на пятнадцать. Видимо, я еще и вырос, потому что между тем местом, где кончалась жилетка, и началом брюк было довольно большое пространство. Сами брюки туго обтягивали ягодицы и дурацки висели мешком внизу.

Уверенность Тристана улетучилась, когда я прошелся взад-вперед мимо него, и он решил попросить помощи у миссис Холл. Она была женщиной спокойной и бесстрастно относилась к беспорядочной жизни в Скелдейл-хаусе, но, когда она зашла в комнату и увидела меня, ее лицо исказила гримаса ужаса. Наконец она справилась со своей слабостью и заговорила деловым тоном:

– В задний шов на брюках вставим небольшой клинышек, мистер Хэрриот, смокинг стянем шелковым шнуром, и все будет прекрасно. Видите ли, вот тут есть пустое пространство, но пусть вас это не беспокоит. А в конце я как следует отутюжу, и все станет по-другому.

Мне никогда еще не приходилось женихаться, но в тот вечер я плотно поработал над собой, расчесывая и намазывая волосы бриолином, примеряя пробор в разных местах, пока не остался доволен собой. Тристан, похоже, назначил себя церемониймейстером и заботливо принес мне на второй этаж костюм, еще хранивший тепло утюга миссис Холл. Затем он, как профессиональный дворецкий, помог мне надеть все принадлежности костюма. Больше всего неприятностей доставил воротник, и Тристан выслушал от меня несколько придушенных проклятий, пока сдавливал мою шею зажимом.

Когда я был окончательно экипирован, он обошел вокруг меня несколько раз, разглаживая материал и делая поправки то тут, то там.

Наконец он прекратил кружиться и осмотрел меня спереди. Я никогда не видел его таким серьезным.