Мемуары гейши - читать онлайн книгу. Автор: Артур Голден cтр.№ 36

После барабана шел урок игры на японской флейте, а затем на сямисэне. Методика преподавания всех этих предметов мало чем отличалась одна от другой. Учитель начинал играть какую-нибудь вещь, а ученицы пытались ее повторить. Иногда мы звучали как оркестр, составленный из животных в зоопарке, но это случалось не часто, так как учителя обычно старались начинать с простых вещей. Например, на первом уроке игры на флейте учительница сыграла всего одну ноту, и мы по очереди повторяли ее, но даже после этого она находила, что нам сказать.

— Такая-то такая-то, прижимай свой мизинец к флейте, а не оттопыривай его. А ты, такая-то такая-то, тебе что, не нравится, как пахнет флейта? Почему ты так морщишь нос?

Учительница игры на флейте была строгой, как большинство учителей, и, естественно, мы боялись сделать ошибку. Она могла спокойно взять флейту из рук какой-нибудь бедной девочки и ударить ею по плечу ученицу.

После барабанов, флейт и сямисэнов мы шли на урок пения.

В Японии принято петь на различных мероприятиях. Но даже если девушка не способна воспроизвести мелодию и ее никогда не попросят спеть перед публикой, она все равно учится пению для лучшего понимания танца, обычно сопровождаемого пением и игрой на сямисэне.

Существуют различные типы песен, и их гораздо больше, чем я смогу насчитать. На наших занятиях мы изучали только пять видов. Некоторые из них — популярные баллады, некоторые — длинные песни из репертуара Театра Кабуки, рассказывающие какую-нибудь историю, другие представляли собой нечто вроде музыкальной поэмы. Мне они казались волшебными, но большинство иностранцев воспринимали их как кошачье мяуканье, а не как музыку. Действительно, в традиционном японском пении очень много горловых звуков, которые воспроизводятся скорее при помощи гортани и выходят больше через нос, чем через рот. А в восприятии так много зависит от того, к какому пению вы привыкли.

На всех этих занятиях нас обучали не только музыке и танцам. Девушка, обученная различным искусствам, не сможет достойно выглядеть на вечеринках, если она не знает, как себя вести. Поэтому преподаватели всегда уделяли внимание поведению и манере держаться, не стесняясь даже сделать замечание девушке, спешащей в туалет. Во время урока игры на сямисэне учитель может поправить вашу речь, попросить выпрямить спину или отругать за неуклюжую походку. На самом деле, учителя гораздо чаще ругали нас за грязные ногти или непочтительность, чем за плохую игру на инструменте или незнание слов песни.

Иногда, когда я беседовала с иностранцами о моем образовании, они спрашивали: «А когда вы обучались искусству аранжировки цветов?» Я отвечала, что никогда. Тот, кто надеется аранжировкой цветов развлечь мужчину, может столкнуться с тем, что гость заснет у вас на глазах, положив голову на стол. Нужно помнить, что гейша, помимо всего прочего, должна развлекать мужчин. Мы можем налить мужчине сакэ или чай, но никогда не будем накрывать на стол. Мы, гейши, избалованы служанками и с трудом представляем, как ухаживать за собой или поддерживать порядок в комнате. Нам гораздо проще украсить комнату в чайном доме цветами.

Завершала занятия в то утро чайная церемония. Ей посвящены сотни книг, поэтому я не буду вдаваться в детали. Обычно чайную церемонию осуществляют один или два человека, сидящие рядом с гостями и готовящие им чай традиционным способом, используя при этом очень красивые чашки и палочки, сделанные из бамбука. Вовлеченные в церемонию гости особым способом держат чашки и пьют чай. Если вы думаете, что смысл церемонии в том, чтобы, сидя на полу, пить чай из красивой чашки, то будете не совсем правы. Чаепитие больше походит на танец или медитацию, осуществляемые на коленях. Сам чай готовят следующим образом: чайные листья растираются в пудру и заливаются кипятком. При этом образуется пенистая зеленоватая жидкость, называемая матча, отнюдь не популярная среди иностранцев. Согласна, наш чай может восприниматься, как зеленоватая мыльная жидкость с горьким вкусом, и нужно время, чтобы к нему привыкнуть.

Чайная церемония — важнейшая составляющая учебной программы гейши. Любая вечеринка в личной резиденции начинается с короткой чайной церемонии. Гостей, приезжающих в Джион на сезонные танцевальные представления, гейши прежде всего угощают чаем.

Чайной церемонии нас обучала молодая, лет двадцати пяти, учительница. Когда-то из нее не получилась хорошая гейша, но в чайной церемонии, к которой она относилась как священнодействию, ей не было равных. Ее энтузиазм и одержимость вызывали большое уважение, и я всегда радовалась, когда уроком чайной церемонии заканчивался напряженный день в школе. Даже сейчас чайная церемония для меня равноценна хорошему сну.

Несмотря на то что будущая гейша посещала школу, обучаясь различным искусствам и ремеслам, никто не освобождал ее от домашней работы в окейе. Поэтому ей удавалось спать не более пяти часов в сутки. В те годы, когда я училась, работы, которую мне приходилось выполнять, с лихвой хватило бы на двоих. Как бы я была признательна Маме, если бы она освободила меня, как Тыкву, от домашних обязанностей! Но, учитывая ее пари с Мамехой, она бы ни за что не позволила мне тратить больше времени на тренировки. Некоторые из моих прежних обязанностей поручили служанкам, но тем не менее на мне лежало гораздо больше дел, чем я могла выполнить. К тому же нужно было каждый день, по крайней мере, час посвящать игре на сямисэне. Зимой мы с Тыквой закаляли свои пальцы, держа их в ледяной воде до тех пор, пока не начинали кричать от боли. А затем играли на сямисэне в холодном внутреннем дворе. Возможно, сегодня такие методы кажутся жестокими, но в то время так никто не считал. К тому же я действительно после этого стала играть гораздо лучше. Боязнь сцены сковывает руки, а когда ты привыкаешь играть окоченевшими от холода руками, преодолеть страхи гораздо легче.

Вначале мы с Тыквой тренировались на сямисэне вместе, сразу после наших занятий чтением и письмом с Анти, которая занималась с нами практически с момента моего появления в окейе. Во время занятий она требовала идеального поведения. А репетируя с Тыквой, мы дурачились и веселились. Если же забывались и смеялись слишком громко, Анти или кто-нибудь из прислуги приходил и ругал нас. Но обычно мы старались не шуметь и во время беседы перебирали струны сямисэнов. Таким образом, нам удавалось часами наслаждаться обществом друг друга.

Однажды вечером Тыква учила меня брать аккорды, но вдруг перед нами возникла Хацумомо. Мы даже не слышали, как она вернулась в окейю.

— Поглядите, это будущая младшая сестра Мамехи! — сказала она, глядя на меня. Она сказала будущая, потому что мы с Мамехой не могли официально стать сестрами до тех пор, пока я в первый раз не выйду в свет, как начинающая гейша.

— Тебя следовало бы назвать Маленькая Госпожа Дурочка, — продолжала она, — но после того, что я здесь увидела, приберегу это имя для Тыквы.

Бедная Тыква опустила свой сямисэн и спрятала его в подол, как собачка, поджимающая свой хвост между ногами.

— Я что-нибудь сделала не так? — спросила она. Даже не глядя на Хацумомо, я знала, ее лицо полыхает от злости, и почувствовала: сейчас произойдет что-то недоброе.