Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Полечева cтр.№ 8

– Меня зовут Эннилейн!

Женщина, румяная и ароматная, как свежая булочка, протянула девочке теплые руки и крепко сжала тонкие, порядком замерзшие пальчики. Эйви постаралась запомнить прикосновение этих рук. Ей казалось, что такие руки бывают только у тех, кто любит готовить. С другими руками с тестом не сладишь.

– Как хорошо, милая! Будешь мне помощницей! – Эннилейн провела Эйви из уютной прихожей в большой темный зал.

Девочка потянула куртку за ворот: после улицы зал показался ей чересчур душным. Но она глубоко вдохнула и, окутанная ароматом кофе, древесины и старых книг, расслабилась. Дом определенно был ей по вкусу.

Эннилейн велела девочке присесть и подождать прихода госпожи. Когда Эннилейн вышла, девочка с разбегу бросилась на широкое мягкое кресло, стоявшее у завешенного окна. Она едва сдержала радостный смех, рвавшийся из груди. Так тепло и так спокойно на душе у нее не было уже много лет. Крикун недовольно пискнул и перебежал с одного плеча на другое.

Плюшевая обивка обволакивала тело, жар давил на веки, постепенно закрывая глаза. Эйви перетащила бельчонка с плеча на ноги, положила голову на подлокотник и мигом уснула.

Ей снился далекий Кадрас, ее родной город. Он был Четырнадцатым, но по номеру его никто не называл. В номерах таилось что-то обезличивающее, мертвое. А вот Кадрас, Самсвиль, Залдаэйл, Альахтамам, Совинуоки – это словно живые существа, со своим именем, своими привычками, своим характером.

Кадрас называли городом-мудрецом. Белая башня вдавалась в серые скалы, словно посеребренная сединой борода, два круглых сторожевых домика на самой верхушке Мать-горы всматривались во тьму внимательно, пристально. В Кадрасе рано темнело, а ночью было не выйти из дома – так холодно, что никакая одежда не защитит. Но кадрасцы не собирались смиряться с непогодой и терять красоту звездных ночей, а потому крыши домишек застилали большими стеклянными пластами. В Кадрасе устраивали даже дни Стекла, когда горожане собирались вместе и выливали столько стекол, сколько душе их было угодно. И стекла эти создавались особенными – не промерзали они, и пар на них не осаждался. Они всегда были кристально прозрачными, как тающие льдинки.

Эйви помнила, что по центру большой комнаты у них дома стоял огромный круглый диван. Они ложились туда всей семьей: она, мама, папа и дедушка, – смотрели на звезды, болтали и пели песни. А иногда они затаскивали с собой круглый поднос с вяленым мясом, маринованными овощами, мармеладом и терпким травяным чаем. И сытые животы их ликовали, а разговоры тогда не умолкали до самого утра.

Порой над горами плясали разноцветные блики и по дому разливался серебристый свет. В эти ночи никто не говорил, все завороженно молчали.

Вдруг что-то заставило Эйви проснуться. Она сладко потянулась в кресле и задела рукой пестрый абажур напольной лампы.

– Осторожно, древняя вещь.

Эйверин дернулась, потерла кулачками глаза. Она мысленно отругала себя, вспомнив слова отца: никогда не расслабляйся, пока не уверишься в том, что на тебя не нападут!

А сейчас на нее нападали. В кресле у противоположной стены, как раз возле каминной решетки с коваными цветами, сидел мужчина. На вид – лет тридцать, не больше. Эйви всегда безошибочно могла определить возраст. Но по густым каштановым волосам его змейками вились седые пряди. А половина пышных усов и вовсе побелела. Но седина, возраст – лишь детали. Отец учил Эйверин выделять главное. И чем дольше она всматривалась в глаза лилового цвета, тем крепче становилась ее уверенность, что ей здесь не рады.

Эйви поежилась и вцепилась пальцами в шерстку Крикуна. Бельчонок притих и сжался, словно почувствовав, что хозяйка боится.

Вот она – истинная сила. Не в мускулах, которыми щеголял Рауфус, а в одном только взгляде, от которого мурашки по коже.

– У тебя очень черные глаза. Ты – таус?

– Нет. – Эйви даже не поняла, о чем ее спросили, но на всякий случай добавила: – Мой господин.

Мужчина фыркнул в усы и встал. Эйви видела, как его начищенные ботинки движутся к ней, но не могла даже поднять взгляда. Словно неведомая сила заставляла ее раболепно склонять голову и дрожать от страха.

– Посмотри на меня, – велел мужчина.

Эйви закусила верхнюю губу от волнения и помотала головой.

– Не хочешь?

Девочка сжала бельчонка крепче, и он заверещал громко и высоко. Не переносил, когда его тискали. Свободолюбивый зверь.

Страх, окутавший Эйви, лопнул, как мыльный пузырь. Девочка встрепенулась, жадно втянула тонкими ноздрями прогретый воздух. Она удивленно уставилась на господина с лиловыми глазами и крепко сжала зубы, чтобы не выругаться.

– О, Дьяре, мой милый! – В зал ворвалась, как освежающий сквозняк, госпожа Кватерляйн, и широкие каблучки ее застучали по паркету. – Ты уже познакомился с девочкой!

Господин сделал один широкий шаг в сторону двери, лицо его удивительным образом оживилось.

– Дада, здравствуй! – Он раскинул руки для объятий.

Госпожа Кватерляйн легким небрежным жестом сняла с головы огромную, чуть скошенную шляпу с цветными помпонами и передала ее господину. Светлые волосы ее, освобожденные из заточения, тяжело упали до самого пояса. Эйверин даже приоткрыла рот от удивления: никогда прежде не видела она таких красивых женщин. Госпожа о своих преимуществах наверняка знала, может быть, даже втайне гордилась ими, но держала себя так непосредственно и открыто, что становилась еще красивее.

– Подожди, Дьяре! С тобой мы успеем поболтать и обняться! – Госпожа легонько стукнула лиловоглазого господина по щеке, как ребенка, и протянула руки к Эйви.

– Милая моя, моя хорошая! Ох, как худа, как бледна! Ты голодала? Где ты жила? Где твои родители?

– Все в порядке, госпожа. – Эйверин невольно улыбнулась, но глаз так и не подняла.

– Ну же, милая, посмотри на меня, не бойся. – Рука госпожи ласково коснулась подбородка девочки. И хоть внешне госпожа Кватерляйн и казалась тонкой и хрупкой, пальцы ее были холодными и сильными, словно выточенными из камня.

Эйви подняла взгляд и сразу же успокоилась. Зеленые глаза смотрели ласково, нежно. Не крылось в них никакой угрозы.

– Милая, не бойся. Все будет хорошо, да? – Госпожа кивнула и улыбнулась краешком рта.

Она отошла к мужчине и коротко чмокнула его в щеку.

– Дьяре, я с покупками для милой девочки! Такую тяжесть кто-то должен втащить наверх, ну, за мной, скорее, скорее! – требовательно сказала она и, подобрав широкую юбку изумрудного цвета, прыгающей походкой вышла из зала.

Тот, кого госпожа назвала Дьяре, поджал полные губы, постоял минуту, раскачиваясь на каблуках, и тоже двинулся в сторону выхода.

Возле резных дверей он остановился и тихо, чтобы расслышала одна только Эйверин, прошипел:

– Проклятый черноглазый крысенок!