Лавочка мадам Фуфур - читать онлайн книгу. Автор: Дарина Стрельченко cтр.№ 36

⁂

В Полисе-1, как я его называл, в Полисе моего детства – уже когда я попал туда вторично – я как-то рассматривал старые фотографии. Ни на одной не было Вани. Зато на многих домашних снимках я точно видел пятно на ковре в прихожей. И я точно помнил, откуда оно взялось. Это Ванёк, придя к нам в гости под праздник, уронил на пол свечечку бенгальского огня. К счастью, она тут же потухла, но на ковре осталось тёмное пятно. С годами оно почти исчезло, только маленькая дырочка напоминала о том инциденте… Мама тогда, увидев, что на пол упал бенгальский огонь, тотчас метнулась в ванную за водой, а вернувшись, была очень удивлена, что огонь погас сам. Позже Ванёк похвастал: мол, у него природная способность к концентрации, само собой получается выжимать из воздуха влагу, особенно если что-то срочное – вот как сейчас.

А через пару дней после того вечера ностальгии я впервые вышел на работу – я и фотки-то просматривал для того, чтобы отыскать что-нибудь приличное на бейдж.

И надо сказать, первый день запомнился мне надолго. Не успел я войти в здание Бюро, как что-то вспыхнуло прямо под ногами. Я отпрыгнул с порога, чудом не навернувшись, и заорал:

– Пожар!!

– Тихо, тихо. – Откуда-то выбежал лохматый мужчина и понёсся к щитку управления в стене. – Это просто реакция на новичка… Новенький же, да?

Я кивнул, с некоторой долей паники глядя на искры, которые всё ещё били из-под порога. К счастью, пламя не разгоралось, красная каёмка обрамляла порог, но ни сильнее, ни шире не становилась.

– Это мы просто ваш биоиндекс пока не занесли в базу на вход, – извинился мужчина, ковыряясь в щитке. – Вот ведь, заело…

– Что это? Охранка? – спросил я, уже догадываясь, в чём дело.

– Да. Как сигнализация, только не звук, а вот такая феерия, – ответил он, продолжая дёргать рычажки.

Искры между тем не думали угасать. Я осторожно приблизился и наклонился над порогом, чтобы рассмотреть искусственное пламя. В ненатуральности сомневаться не приходилось: ровная кайма, одинаковая высота язычков, механическая частота вспышек… Пока я разглядывал, сверху упала тень, кто-то подскочил к порогу, вытянул над искрами растопыренную ладонь и в мгновение ока погасил их выпавшей влагой.

«Мощная конденсация!» – успел подумать я, как оказалось, вслух.

– У меня это от природы. – Герой отёр влажную ладонь о тёмную брючину и протянул мне: – Вениамин Каверин. Технарь. Камчацкий Техноинститут.

Ого. А он из моего вуза…

Позже, когда выяснилось, что мы не просто коллеги, а ещё и свежеиспечённые напарники, оба представились менее помпезно:

– Антон.

– Веник.

И до того это было похоже на «Ванёк», что я перестал сомневаться: я вновь сменил сторону реальности и нырнул в Полис-2.

⁂

Вениамин оказался вполне самостоятельной личностью, ни на кого не похожей, задиристой и храброй. Но временами он до того напоминал мне Ванька-Иваниву, что однажды я отважился намекнуть: дескать, не могли ли мы пересекаться раньше? Он пожал плечами, покопался в памяти, отрицательно покачал головой:

– Нет. Не думаю. Ты ведь здешний. А я рос не в Полисе.

– А в институте?

– Ну… может быть, конечно. Но ведь даже кафедры, корпуса разные, к тому же я жил в общаге. Вряд ли, Тотонио…

Тогда разговор замяли, но спустя несколько лет я вернулся к нему вновь. К тому времени мы крепко сдружились, и Веник оказался единственным в Полисе человеком, с кем я мог поговорить не таясь и без опаски (с мамой я виделся редко – она переехала в пригород, говорила, что центр не для её старости). К тому же за те годы, что мы отработали вместе, вышло немало занятных совпадений – резонансов, как я про себя их называл. И, честно сказать, я путался и не всегда мог сказать со стопроцентной уверенностью – по какую сторону реальности, в каком Полисе я нахожусь…

Конечно, были косвенные признаки, по которым можно было определить, какая версия Полиса меня окружает. Самый очевидный – открытый перегон, Западный Зелёный. Я по-прежнему любил пересекать его просто так, бездумно, напоследок рабочего дня. Скорость, на которой нёсся состав монорельса, выветривала из головы лишние мысли. Это было приятно. А ещё – полезно для распознавания.

В Полисе-1 открытый перегон всегда был ухоженнее и зеленее. Я редко видел там тучи, редко попадал под дождь. Перегон был тише и как-то мягче, несмотря на переплетения проводов над рекой, технические будки и массивные столбы на мосту.

А вот в Полисе-2 Западный Зелёный был ярче. Он постоянно светился дерзким янтарным, осенне-золотистым блеском – даже когда на дворе стояла весна. Почти круглый год по откосам пестрели одуванчики – лёгкие и воздушные в апреле, плоские, словно приколотые к земле шляпки, в октябре. Кроме того, вокруг перегона во втором Полисе всегда светились окна – рубиновые, зелёные, золотые… Об этом я думал всякий раз, проезжая в мимо в сумерки; это было слишком красиво, чтобы не замечать. А в первом Полисе светящихся окон было меньше…

Ещё одним различием был городской фон. Весь первый Полис, как и первый открытый перегон, был чище и тише. Почти все передряги, в которые я ввязывался, приходились на другую сторону. Даже та жуткая ночная прогулка Веника состоялась в Полисе-2. Кроме того, в Полисе своего детства я нередко встречал в монорельсе детей. Во втором Полисе монорельс был мрачнее, и даже под сияющими эстакадами торопились или прогуливались лишь взрослые; никаких мальчишек и девчонок. Во втором Полисе вообще было мало детворы. Раньше, в детстве, я часто видел ровесников: мальчишек с громадными хоккейными сумками за руку с отцами или девочек, прилепившихся к матерям и бабушкам. По другую сторону Полиса я замечал только редких настороженных школяров по двое, по трое и почти никогда – поодиночке.

И всё-таки этот, второй, Полис был ярче, звонче. Здесь всё сияло, грохотало, спешило, двигалось и светилось. Словно промыли стёкла, сквозь которые я смотрел на мир. Тут было больше цветов, больше зелени, больше солнца – тут было больше оттенков. Помню, как однажды я зашёл в чайно-кофейную лавку под названием «Перловка», ту, что очень любила мама. И остановился у витрины, остолбенев. Вместо привычной скромной полки с несколькими сортами арабики на всю стену раскинулась целая гамма кофейных тонов: от насыщенно-коричневых до золотистых и песочного цвета зёрен.

Но пахло – пахло как в детстве. Как шоколад «Кофе с молоком»…

По какую сторону я был? Я не мог сказать точно, даже самому себе. Не мог.

Я сумел загнать страх подальше глубоким глотком – аж разыкался от этого. Веник, видя, что я пришёл в себя, отпустил мой локоть. В гуле и гудении тоннеля я различил его голос – ласковый и тихий. Удивился: кажись, не время нежностей… Поднял глаза и понял: что-то не то. Его лицо крайне контрастировало и с лаской, и с нежностью.

Друг снова раскрыл рот, и на этот раз фраза прозвучала куда твёрже и громче. Но слов я всё равно не разобрал. Зато уж когда Веник гаркнул в третий раз, у меня заложило уши.