Пол Маккартни. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Филип Норман cтр.№ 27

Удивительнее всего, что Стю смог подвигнуть Джона, раньше рисовавшего только гротескные шаржи, на серьезное художественное творчество и не скупился на похвалу при виде результатов. Это был еще один повод для недовольства Пола, тоже талантливого карикатуриста, при этом знавшего о фигурах вроде Матисса и Пикассо лет с десяти. Не соперничай они со Стю за внимание Джона, между ними вполне могла возникнуть тесная дружба; но судьба распорядилась так, что на ее месте навсегда осталась холодная сдержанность.

Несмотря на совершенную самодостаточность в творчестве, Стю комплексовал по поводу своей внешности и малого роста. Джон же никогда не мог удержаться от того, чтобы не попробовать на прочность чужую беззащитность и слабость, — даже если речь шла о столь выдающемся друге. «Он обычно играл с людьми, — вспоминает Билл Хэрри. — Если ты давал отпор, он относился к этому с уважением и отставал от тебя. Но если нащупывал какую-то слабину, обязательно этим пользовался. Стю был очень мягким и неагрессивным человеком, и Джон издевался над ним такими словами, каких никогда не позволял себе с другими в нашей компании, и тем более с Полом».

Пятидесятые отступали — кто знал, что придет им на смену? — и в партнерстве Леннона и Маккартни обнаруживались новые трещины. Джон съехал от тети Мими и теперь делил комнату со Стю в огромной суматошной квартире, занимаемой студентами обоих полов, неподалеку от Ливерпульского собора (при этом всякий раз приползал обратно в «Мендипс» ради еды, денег или стирки). Это сказалось на сочинительских сессиях на Фортлин-роуд, 20: два кресла бок о бок, тетрадь с «Оригиналами Леннона и Маккартни» и трубки с чайными листьями на время были заброшены.

По-видимому, то, что Джон вышел из-под непосредственного контроля властной тети, спровоцировало бурную реакцию на смерть матери, которую он до того вынужден был постоянно подавлять. Он никогда не умел пить и теперь предавался регулярному и часто буйному пьянству, устраивая идиотские выходки — круша телефонные будки или мочась в шахту лифта в колледже. Колледж также познакомил его с новым наркотиком, помимо обычных сигарет и пива. Ингаляторы для носа фирмы Vicks, продававшиеся в любой аптеке, имели ватную вкладку, пропитанную бензедрином, — жуя ее, можно было получать абсолютно законный, с лекарственным запахом «кайф». Джон, законопатив такими вкладками ноздри, мог всю ночь развлекаться на вечеринках, не умолкая ни на секунду, а его вспышки жестокости, саморазрушения или насилия становились еще более непредсказуемыми.

Тем временем трио Джон — Пол — Джордж находилось в подвешенном состоянии, по-прежнему без ударника и даже постоянного названия. От Johnny and the Moondogs отказались, ибо оно слишком напоминало о манчестерском разочаровании; если их знали, то в основном как «студенческий бэнд» — танцы в художественном колледже стали их самым регулярным ангажементом. Джон упросил студенческий профсоюз купить им аппаратуру, и Стю с Биллом Хэрри, как члены комитета, протолкнули решение выделить средства, но только при условии, что она не будет покидать здания колледжа (вскоре условие было нарушено, и аппаратуры в колледже больше не видели).

Через какое-то время к двум «институтским» мальчикам стали относиться как к почетным студентам, с разрешением приходить и уходить когда вздумается. Вместе с Джоном, Стю и Биллом они также участвовали в студенческом праздновании «дней рождественских пантомим», когда все выходили на улицы в маскарадных костюмах и собирали деньги на благотворительность (Джон все содержимое своей банки для сборов попросту прикарманивал).

«Я, помню, болтал с Полом в один из дней панто, — говорит Хэрри. — На нем была юбка поверх брюк и косынка в горошек». Пол всю жизнь будет получать удовольствие от переодеваний, даже когда это станет для группы вынужденной мерой предосторожности.

Смирившись с отсутствием барабанов, трое решили, что, по крайней мере, могут сделать свой звук сочнее с помощью одной из только что появившихся электрических бас-гитар, гортанный рокот которых все чаще и чаще можно было услышать на записях американских и даже некоторых британских поп-исполнителей. Проблема заключалась в том, что бас-гитары, если их вообще можно было где-то найти, стоили еще больше, чем новая ударная установка, — даже у самых высокооплачиваемых местных коллективов они по-прежнему были редкостью.

Решить проблему помогло художественное дарование Стю Сатклиффа. В ноябре 1959 года одну из картин Стю выбрали для престижной биеннале Джона Мурза, известного ливерпульского бизнес-магната и филантропа. Холст Стю не только удостоился места в галерее Уокера, но и был приобретен разборчивым мистером Мурзом за 65 фунтов. Так случилось, что в музыкальный магазин Хесси в то же время поступил в продажу бас Hofner President — роскошнейшая «виолончельная» модель, и ровно по той же цене. Хотя Стю в жизни не играл на гитаре, Джон убедил его купить Hofner President и стать еще одним членом студенческого бэнда.

Полу не нравилась идея принять в группу человека, совершенно не умеющего играть, тем более человека, которому Джон и без того уделял слишком много внимания. Однако, как вспоминал Джордж, «было лучше иметь бас-гитариста, не умеющего играть, чем не иметь бас-гитариста вообще».

Отношения Джона и Пола всегда заново оживлялись во время каникул, когда колледж и школа переставали отнимать столько времени. На следующие пасхальные каникулы парочка решила посетить Бетт, кузину Пола, которая со своим мужем Майком Роббинсом держала паб под названием «Лиса и гончие» далеко на юге — в городке Кавершам в Беркшире. Бетт, помимо прочего, была очень музыкальным человеком, и именно она познакомила Пола с песней «My Funny Valentine» Роджерса и Харта, две строчки из которой: «Don’t change a hair for me / Not if you care for me» («Не меняйся ни на волосок, / если только я тебе не безразличен») — навсегда остались для него идеалом песенного стихотворчества.

Захватив гитары, они автостопом преодолели 200 миль до Беркшира и провели неделю в «Лисе и гончих», по-детски деля небольшую односпальную кровать. Перед сном каждую ночь Майк Роббинс приходил к ним в комнату и рассказывал истории о годах, проведенных им в составе вокальной радиогруппы под названием Jones Boys, после чего уходил и выключал за собой свет.

В обмен на помощь по пабу им разрешили выступить здесь же акустическим дуэтом. «Выступаем в субботу… под названием Nerk Twins, — писал Пол в открытке своему брату Майклу, добавляя почти с таким же воодушевлением: — Может, пустят поработать за стойкой».

Они нарисовали собственные афиши, а составляя список песен, решили положиться на опыт Роббинса как человека, профессионально занимавшегося увеселениями в кемпингах. Тот посоветовал не начинать с места в карьер с «Be-Bop-A-Lula» Джина Винсента, как они планировали, а выбрать что-то мелодичное, например «The World Is Waiting for the Sunrise» Леса Пола и Мэри Форд, и постепенно переходить к рок-н-ролльной кульминации.

Выступление состоялось в «разливной» «Лисы и гончих», то есть в баре низшего уровня, где Пол и Джон занимали пару табуретов. Их самоуничижительное название — «nerk» по-ливерпульски означает «дурак» — никак не давало понять, чего ждать от выступавших, и посмотреть на них пришло всего три человека. Во время второго представления, в обед в воскресенье, посещаемость выросла ненамного.